Флорентийка и султан
Шрифт:
Мессир де Бовуар шепнул на ухо капитану:
– Наверное, это тот самый несчастный испанский адвокат из Севильи, про которого говорил этот жирный... как его?.. Фламандец.
Капитан Дюрасье повнимательнее присмотрелся к старику.
– Так это вам, мессир, эти собаки вырезали язык? Старик принялся трясти головой.
– О, Господи...– произнес Дюрасье.– Спаси и сохрани вас Всевышний...
Старик просунул руку между прутьями решетки и благодарно пожал руку капитана Дюрасье.
– А что же нам с ним делать?
– Кажется,
Капитан Дюрасье приблизился к решетке и посмотрел вокруг, насколько это было возможно.
– Мессир, вы можете нам помочь? – обратился он к старику.
Старик снова начал кивать. Пленники оживились.
– Какая удача,– потирая руки, произнес капитан Дюрасье.– Простите, мессир, может быть у вас есть какой-нибудь план?
Бедняга-адвокат тут же просунул между прутьями решетки свою измятую кружку и стал что-то громко мычать.
Капитан Дюрасье пожал плечами.
– Я не понимаю, чего он хочет.
Кто-то из офицеров высказал предположение:
– Может быть, он просто хочет пить?
Мессир Дюрасье пожал плечами.
– Да это ерунда какая-то... Причем тут жажда? По-моему, там на берегу вполне достаточно питья. Нет, тут что-то другое.
Старик по-прежнему протягивал кружку и тряс ею, как это обычно делают нищие, собирая подаяния. Господин де Флобаль грустно улыбнулся.
– И все-таки этот господин хочет рома.
Капитан Дюрасье нахмурился.
– Это правда, мессир? – обратился он к старому испанцу.
Тот начал кивать головой.
– О, Бог мой!..– застонал капитан Дюрасье.– Именем Пресвятой девы Марии заклинаю вас, соберите остатки своего разума и помогите нам. Мы такие же пленники, как и вы, с той лишь разницей, что нас держат за решеткой. Чтобы вырваться отсюда, нам необходимо оружие. Вы можете его достать?
В ответ раздалось жалобное мычание. Капитан Дюрасье в изумлении пожал плечами.
– Чем же мы можем ему помочь? Откуда нам взять ром? Мы ведь не испанцы.
И тут из глубины хижины донесся голос отца Бонифация:
– Здесь стоят какие-то бочки.
Капитан Дюрасье обернулся.
– Проверьте. Может быть, это ром?
В бочках действительно оказался испанский ром – невероятно крепкий напиток, который годился только для разбойников и бандитов.
Капитан Дюрасье распорядился:
– Ладно, налейте ему рома. А не то этот несчастный умрет от жажды. Похоже, что он здесь спился вместе с пиратами.
Старик получил свою порцию рома и, громко стуча железной кружкой о последние оставшиеся у него во рту зубы, принялся жадно глотать крепкий напиток.
Увидев это, Фьора передернулась. Ее мутило от одного запаха рома. А сброду, который собрался на этом островке, похоже, ничего другого и не надо было.
С берега по-прежнему доносились радостные крики, виднелись всполохи запускаемых в небо петард и шутих. Они с шумом разрывались
Чем больше было выпито вина, тем громче становились пьяные вопли и песни. Некоторые пираты уже лежали вповалку на сыром песке, другие забирались по пояс в море и, умывшись соленой водой, возвращались назад, туда, где под звуки скрипки плясали пьяные пираты.
Слышался громкий женский смех, который сменялся звоном кружек и возгласами.
– Да здравствует капитан Рэд!
– Да здравствует береговое братство! Неожиданно радостные вопли сменились недовольством.
– У нас кончилась выпивка!
– Эй, Череп! Ты куда смотришь? А ну-ка, отправляйся к Жирному! Пусть даст еще бочку!
– Нет! Две!
– Двух не хватит! Нужно три!
Капитан Рэд, в честь которого была организована вечеринка, размахивая зажатой в руке кружкой, заорал:
– Три бочки рому и ни пинтой меньше! Если эта жирная свинья откажется, я сам повешу его на пальме!
У пленников появился шанс бежать с пиратского острова, но для этого сначала нужно было получить оружие.
ГЛАВА 13
Единственным, кто не принимал участия в пирушке, проходившей на берегу острова, был толстый фламандец. С хмурым видом он сидел в своей хибаре и потягивал вино из большой серебряной кружки. Свое жирное тело он прикрыл длинным рваным халатом, а на голову водрузил турецкую феску. И то и другое было подарком греческих пиратов, которые постоянно совершали набеги на султанские владения.
В этом халате и феске фламандец был похож на мелкого турецкого ростовщика.
Впрочем, он и был ростовщиком, только не турецким. Когда в его хижину с побережья доносились особенно громкие песни и взрывы петард, фламандец морщился и делал большой глоток вина.
– Проклятый калека...– бормотал он, хлопая ладонью по своей бухгалтерской книге.– Это же надо... шестьсот тридцать два дуката, черт бы его побрал. Два года не было, и я уж начал было думать, что денежки мои... А теперь явился... Ну и что из того, что он жив? Я ему ничем не обязан.
Потом он еще отпивал вина и жаловался сам себе:
– Уже бочку вина выхлебали, а ведь мне одному ее на целый год хватило бы. Все это ради кого? Ради берегового братства? Сброд никчемный. Если бы не я, вообще с голоду бы здесь передохли. Никто ничего делать не умеет. Превратили остров в богадельню. И зачем мне эти старики?
Потом он охал, обхватывал голову руками и снова начинал причитать:
– Шестьсот тридцать два дуката, шестьсот тридцать два дуката... Обобрал, как липку.
Он стонал так жалобно, что непосвященному могло показаться, будто капитан Рэд ограбил несчастного фламандца и отнял у него все деньги. А ведь на самом деле плакаться надо было капитану Рэду.