Флорентийская голова (сборник)
Шрифт:
И вот что я вам скажу, молодые и красивые: никогда, ни при каких обстоятельствах не поддавайтесь на лесть и уговоры женщин, которые старше. Возраст — это не только морщины, растяжки на жопе и отвислые груди; возраст — это ещё и опыт, который у них есть, а у вас — нет.
Как бы там ни было, на следующий день после того памятного дня рождения мы с ней без особых затей стали любовниками, что и стало выстрелом стартового пистолета для начала нового романа. Сравнение с выстрелом здесь вполне оправдано, поскольку для наших отношений были характерны две вещи: моё постоянное напряжение,
Если коротко, то она делала со мной, что хотела. Часто не являлась на назначенные ей же свидания, а на те, что приходила, всегда опаздывала; постоянно врала (подозреваю, что она вообще не сказала мне ни слова правды за всё время нашего знакомства); могла не объявляться неделями, а потом вдруг позвонить в час ночи и вытащить меня куда-нибудь к чёрту на рога. Я переживал, я страдал, я злился, я чувствовал себя дурачком, Буратино, ракетой на боевом дежурстве, но почему-то продолжал с ней общаться и безумно радовался, когда у нас с ней получалось побыть вместе хотя бы пару часов.
Раньше, то есть сразу после того, как она меня бросила, я думал, что меня использовали как средство от скуки; теперь я понимаю — ничего подобного. Бороться со скукой было не в традициях этой дамы, она боролась со временем.
Как я уже сказал, она меня бросила, когда вернулся откуда-то там её первый, и когда она поняла бесперспективность второго. Я был уязвлён и очень сильно переживал.
«Это любовь» 1997-98 г.
Эта, с любой стороны прекрасная вещь появилась, когда на моём любовном фронте установилось капитальное затишье. Я как раз только что окончил институт, и прежние мои знакомые и знакомицы, вильнув на прощанье хвостами, сгинули в свои собственные жизни, а новыми, взрослыми знакомствами я к тому времени ещё не обзавёлся. Это было время непонятное и очень, очень счастливое. Эдакий перерыв между большими кусками моей молодой жизни.
Была зима девяносто восьмого года. Я полгода как работал на одной, как мне тогда казалось, временной работе, учился в заочной аспирантуре и числился на родной кафедре в должности ассистента. Думаю, это был способ наименее болезненного отрыва от сиськи альма-матер, к которой я, сказать по правде, к тому времени очень сильно привык.
Кассету с альбомом «Это любовь» я купил на Новом Арбате в палатке звукозаписи, неподалёку от магазина «Центр Ювелир». В этой палатке я как-то раз купил себе всего БГ. Замечательное было место.
После того как я первый раз прослушал кассету, мне захотелось что-то сделать. Глобально. Например, начать таки новый кусок жизни, который без наличия в нём новой любви, сами понимаете, ни какой не кусок, а так. О, как я возжелал совершить виртуальное аутодафе над прошлым, спалить на сырых дровах воспоминания о моих бывших и бесплотные грёзы о будущих и без промедления броситься на поиски новой любви!
«Вот она — волшебная сила искусства, — думал я, пробегая вприпрыжку вестибюль станции „Арбатская“, — вот оно, чувство, которого мне так не хватало в последние годы; вот он, выход из метро и из моего настоящего положения».
Но вскоре
Увидев в витрине музыкальной палатки в подземном переходе у станции метро «Китай-Город» новый альбом «Несчастного случая», я остановился. Правая рука сама собой полезла во внутренний карман пальто за бумажником, а вот ноги почему-то не поспешили преодолеть расстояние (метра полтора — два), отделявшее меня от амбразуры, из которой за мной наблюдало женское лицо непонятной национальности.
Странное что-то мне тогда подумалось. Вроде того, что диск, несомненно (из любви к искусству), купить бы надо, но стоит ли мне его слушать… вдруг ещё чего, не дай бог, случиться. Получалась ситуация, как в том еврейском анекдоте, когда стругать доски нужно, но класть при этом обратной стороной.
Пока я был занят рассуждениями, между мной и амбразурой возникла спина в коричневой болоньевой куртке, какие носили лет, эдак, пятнадцать назад. На голове у обладателя этого антиквариата была вязаная шапка «петушок», а с правого плеча свисала сильно потёртая красно-синяя сумка с надписью «USSR».
«Ничего себе», — подумал я и сделал шаг в сторону, чтобы разглядеть его лицо, но тот протиснул голову почти в самое окошко, и я не увидел ничего, кроме его малиновой с мороза щеки.
— Новый альбом «Несчастного случая» есть? — спросил человек в «петушке» (когда я услышал «Несчастный случай» у меня внутри натурально ёкнуло).
— Последний остался, — ответила продавщица, — с витрины возьмёте?
Мужик хмыкнул.
— Не пиво же, конечно возьму. Что стоит?
— Триста.
— Чё так дорого-то?
— Лицензия, — выговорила продавщица обиженно.
Человек в «петушке» просунул в амбразуру деньги. Женщина быстро их посчитала (две сотенные бумажки и две пятидесятирублёвые, все мятые) и дала взамен блестящий серый компакт-диск, с изображённым на нём А. Кортневым в образе ведущего программы «Спортлото». Человек в «петушке» ловко сунул диск в упомянутую сумку и пошёл от ларька прочь.
Все мои сомнения относительно того, надо ли покупать диск, отпали сами собой.
— А ещё есть? — спросил я продавщицу, когда мой взгляд, проводивший спину человека в «петушке», вернулся к амбразуре.
— Я же сказала: последний, — ответила девица с характерной для продавцов интонацией.
— Может, всё-таки поищите, очень надо, — аккуратно поинтересовался я.
Девушка скривилась:
— Нету, я сказала.
После этих её слов моё желание обладать диском из просто сильного превратилось в непреодолимое. Я понял, что обязательно должен его заполучить, чего бы мне это ни стоило, и, лучше всего, прямо сейчас…