Флорис. «Красавица из Луизианы»
Шрифт:
Ли Кан (или, скорее, Жорж-Альбер) был прав, ибо к северо-востоку от часовни англичан не было, и беглецам надо было преодолеть только несколько туазов, отделявших строение от леса. Федор осторожно толкнул дверь ногой. На хорах — пусто, на полу посреди церквушки — навалены кипы сена и соломы, почти до уровня витражей. Флорис бросил Батистину на солому. Она глухо застонала: что-то острое впилось ей в бок, пропоров корсет. Ей все труднее становилось дышать, руки и ноги затекли и ныли. Федор и Ли Кан перетащили исповедальню к той двери, через которую они вошли, а Флорис закрыл на тяжелый железный засов главный вход. Адриан искал способ взобраться
— Нас могут заметить, мы очень рискуем, но я не вижу иного выхода! — горько заметил молодой граф де Вильнев.
— Есть еще время, барин! Оставайтесь здесь, а я… Клянусь Святым Владимиром, я доставлю послание его милости маршалу! Позвольте мне сделать это! — снова взмолился Федор, выхватывая из ножен саблю.
— Или пошли меня, Счастье Дня! Сын Поднебесной пройдет незамеченным сквозь бастионы вонючих противников, как Чао-Чао, свирепый воин с бриллиантовым сердцем! — быстро проговорил китаец, выступая вперед.
Федор грозно заворчал, а потом издевательски захохотал.
— Прежде всего надо было хорошенько приглядывать за Батистиной, не поддаваться ни на какие ее уговоры и охранять, как вам было приказано! Тогда мы не торчали бы здесь! — прервал спор Флорис, пожимая плечами.
— Довольно разговоров. Мы должны предупредить маршала о ее предательстве. Идем, Адриан! А вы двое оставайтесь в засаде, наблюдайте за передвижением противника и предупредите нас в случае опасности! И главное — ни в коем случае не стреляйте!
Совершенно сконфуженные Федор и Ли Кан поспешили исполнить приказ молодого хозяина. Никогда еще не видели они у него такого ледяного выражения лица, никогда еще он не был так зол на них, даже в самые тяжелые минуты во время бегства в Китай.
Флорис и Адриан подошли к маленькой винтовой лестнице, ведущей на колокольню. Ах, как тяжко было у них обоих на душе! Жорж-Альбер бросился им вслед, пытаясь помешать подняться наверх. Флорис раздраженно оттолкнул его в сторону.
— Уй! Уй! — заверещал Жорж-Альбер, почесывая зад, и опять принялся бешено жестикулировать, показывая своим хозяевам, что они вот-вот совершат ужасную ошибку. Поняв, что его усилия тщетны, он приблизился к Батистине. Девушка корчилась на соломе, извиваясь всем телом. Она изо всех сил старалась привлечь внимание молодых людей. Флорис с неприязнью взглянул на нее и начал быстро подниматься по расшатанным, скрипящим ступеням. Адриан печально посмотрел на сестру. Оба брата сгорали от стыда. Отправляясь за Батистиной в тыл врага, они надеялись спасти ее и уж никак не ожидали увидеть ее в том положении, в каком, в конце концов, обнаружили.
Выехав из Версаля, король приказал мчаться во весь опор, без остановок. И, братья прибыли в лагерь маршала через сутки после того, как туда прибыла карета, которая должна была привезти Батистину. Немедленно был созван «семейный совет» под председательством короля. Он состоялся в палатке весьма опечаленного исчезновением Батистины маршала Мориса Саксонского.
— Нет, скажите на милость, вы что же, совсем с ума сошли? Как вы могли отправиться вместе с ней болтаться по дорогам? Куда вас черт понес? Вам же было приказано не покидать замок! — восклицал Адриан, забыв о присутствии короля и употребляя выражения, столь не свойственные его обычной утонченной манере говорить.
— Но, барин!!! Маленькая барыня изнывала от скуки! — возразил Федор.
Флорис бросил взгляд на короля. Людовик, несмотря на снедавшую его тревогу за судьбу Батистины,
— Ей, видите ли, было скучно! Хорош довод, нечего сказать! — взорвался Флорис.
— Ах, барин, ты же знаешь, я предпочту сражаться с сотней свирепых татар, чем отказать в чем-либо маленькой барыне!
— Мы сделали все, что было в наших силах, господин граф, но переспорить мадемуазель не смогли! — огорченно промолвил Грегуар.
— Моя голубка! Моя голубка! Что с ней теперь будет? — причитала Элиза, заламывая руки.
— Голубую Стрекозу утащил на спине огненно-алый единорог, а уважаемые драгуны не успели…
— …Даже пикнуть! И вы тоже! Это прекрасно! Очень мило! Но где, по-вашему, она может сейчас быть? — сухо бросил король, внимательно выслушав все оправдания.
— Думаю, сир, это дело рук англичан или их союзников! — сказал Флорис.
— Я полностью разделяю мнение маркиза де Портжуа, — поддержал его лейтенант.
— Так, значит, она у Камберленда? — задумчиво протянул король.
— О Боже! Сражение!.. Боже мой! Боже мой! Если она все расскажет… — вдруг простонал маршал.
Взгляды всех присутствующих обратились к Морису Саксонскому.
— Что такое вы там несете, маршал? — воскликнул король.
— Хм… хм… Да… видите ли, сир… мне так неловко… — лепетал маршал, вынужденный признаться, что Батистина все слышала, находясь в королевском будуаре.
— Но, черт побери, маршал! Почему вам вообще взбрело в голову пригласить мадемуазель де Вильнев? — спросил король еще более хриплым голосом, чем обычно. Он даже закашлялся, смущенный тем, что тайна пребывания Батистины в его личных покоях раскрылась.
— Но, сир, она так хотела посмотреть на войну… Она же совсем еще ребенок! И я ей в некотором роде как отец…
Флорис и Людовик одновременно подозрительно посмотрели на «красавца Мориса». Его ноги и сейчас еще находились в плачевном состоянии, но тело, казалось, молодело и крепло день ото дня.
— Никогда еще мне не приходилось слышать подобной несуразицы! — только и сказал король.
Адриан и Флорис в ужасе переглянулись. «Семейный совет» превратился в военный, ибо Батистину похитили, а она, оказывается, была посвящена в государственную тайну. В палатке воцарилось всеобщее уныние. Все были растеряны и подавлены. Флорис, однако, быстро пришел в себя и отбросил прочь всякие колебания. Он шагнул вперед:
— Мы отправимся искать ее, сир!
— Господа, проникнуть в английский лагерь невозможно! Всех моих лазутчиков схватили! — печально покачал головой маршал.
— Флорис не знает слова «невозможно», господин маршал! — усмехнулся Адриан.
— Посмотрите на северо-восток! Видите вон ту часовню? — сказал Флорис, указывая на колокольню, возвышавшуюся над лесом в самом центре расположения англичан. — Посадите здесь наблюдателя с подзорной трубой, и пусть он, как только наступит ночь, не спускает взгляда с колокольни. Если мы не вернемся вместе с Батистиной до утра, мы проникнем именно туда, в эту часовню. Я возьму свечу, и если я трижды начерчу крест, это будет означать, что все в порядке, и вы можете переходить в наступление… Если же пламя свечи какое-то время останется неподвижным, это будет означать, что она… все выболтала. Тогда вам, ваше величество, и вам, господин маршал, придется решать, что делать… Отступать… или… — не закончил Флорис, низко опуская голову.