Флорис. Любовь моя
Шрифт:
— Вы мои товарищи, и это свято! Моих друзей никто не должен обижать.
Грегуар и Ли Кан побагровели от стыда. С этого момента между тремя няньками Флориса установились наилучшие отношения.
Колокола Москвы трезвонят во всю мощь. Им вторит гигантский колокол императора Михаила, а звонница Успенского собора отвечает колокольне Ивана Великого, построенной в царствование Бориса Годунова. Кремлевские мортиры салютуют артиллерийскими залпами. Пышет огнем огромная царь-пушка,
Улицы заполнены народом. Водка течет рекой.
— Наш царь возвращается, он выиграл войну.
— Да здравствует наш батюшка!
Люди поют и танцуют. Женщины бросаются на шею солдатам и целуют их. Мужчины становятся на колени при виде кареты, которую сопровождают бояре в золоте и мехах. Ничто не может сравниться с этим изумительным зрелищем. От Троицких ворот до Кремля ликующий народ рукоплещет триумфу Петра Великого.
Перед императорской каретой идут трубачи, барабанщики, знатные вельможи — среди них князь Меншиков и граф Шереметев. Следом движутся конные полки семеновцев. На Царицыном лугу ожидает царя императрица, пришедшая с двумя дочерьми — Елизаветой и Анной.
Любовник Екатерины Ментиков известил ее о провале предприятия: султану действительно удалось похитить француженку, но та была спасена царем. Императрицу грызет тревога. Знает ли об этом Петр? Наконец вдали появляется карета; она подъезжает все ближе… вот отворяется дверца, и выходит Ромодановский. Екатерина вне себя от злости. Даже невзирая на праздничное торжество, Петр не пожелал расстаться с ненавистной царице француженкой. Затем к императрице, окруженной своими дамами, подходит князь Меншиков:
— Ваше величество, мы победили врагов и счастливы сложить эти знамена к вашим ногам.
— Дурак, — шепчет Екатерина с очаровательной улыбкой, чтобы дамы ничего не заподозрили, — ты ничего не сделал, чтобы убить ее во время путешествия! Когда меня нет рядом, ты превращаешься в полное ничтожество.
Меншиков, взглянув на Екатерину, подумал, что она отнюдь не похорошела — пожалуй, стала еще грузнее, а лицо только более побагровело. Возможно, еще есть время переметнуться в другой лагерь?
Екатерина повернулась к придворным дамам:
— Вернемся в царские покои.
Хрупкие миловидные царевны в нарядных платьях хотели было последовать за матерью, но та грубо оттолкнула их со словами:
— Садитесь в другую карету, дурехи.
— Матушка, — прошептала Елизавета, которая уже в десять лет обладала сильным характером, — если вы поедете к батюшке, нам хотелось бы сопровождать вас. Мы с Анной очень давно его не видели.
— Вашему батюшке на вас плевать. Вы всего лишь девчонки. А теперь замолчите, иначе я прикажу вас выпороть.
Елизавета взяла за руку Анну, которая была чуть выше сестры, и обе девочки, с трудом сдерживая слезы, направились к
— Александр, мне нужно избавиться от этой женщины и ее ублюдка.
— Но вы же знаете, царь любит ее. Он не захотел расстаться с ней даже ради сегодняшнего.
— Я уверена, — проскрежетала Екатерина, — он хочет бросить меня и посадить на престол эту паршивку, а наследником сделать подлого мальчишку.
— Не следует все видеть в черном цвете. Я довольно хорошо узнал эту женщину — в ней нет никакого честолюбия. Она просто любит царя.
— Что ж, дай-то Бог. Но пусть не посягает на мою корону… она мне дороже жизни.
Меншиков понял, что Екатерина что-то затевает… но что?
Вслух же он сказал:
— В любом случае ваш пасынок-царевич возвращается в Москву. Он выехал из Вены, и я убежден, что вскоре у них произойдет примирение с отцом. Тогда вы сможете не страшиться француженки и ее сына.
— Как же ты туп, Александр, — воскликнула Екатерина, побелев от ярости. — Я хочу избавиться от этого безмозглого Алексея… какой из него царевич? А француженку с ребенком надо убить. После смерти Петра империя достанется мне, а ты будешь помогать мне править.
— Да ведь царь здоров и прекрасно себя чувствует…
— Терпение, Александр, случай непременно представится. Вот увидишь, я своего добьюсь.
Меншиков вздохнул. Он знал, на что способна царица, которая готова была обездолить даже собственных дочерей.
«Конечно, — подумал он, глядя на нее, — спать с ней не доставляет никакого удовольствия, но целей своих она умеет добиваться. Тогда я воспользуюсь положением фаворита. Но если Петр разведется с ней, надо будет завоевать расположение маленькой графини… за одну ее улыбку я мог бы совершить немало глупостей!»
Екатерина разглядывала своих подданных, которые с восторгом приветствовали карету Ромодановского.
— Посмотри только на этих дурней! Они славят лжецаря. Ненавижу этот глупый народ… а он меня презирает за то, что я из Польши.
Внезапно настроение Екатерины изменилось, и ее тон стал игривым.
— Мы уже подъезжаем к дворцу, приходи ко мне сегодня вечером, Александр, по тайной лестнице. Мне не терпится обнять тебя, я так соскучилась. Попыталась немного развлечься с Вильямом Монсом, но ему далеко до тебя.
И глаза царицы увлажнились от нежности.
«Ну и дрянь», — подумал Меншиков.
— Какое счастье, — сказал он вслух. — Как я жажду заключить тебя в объятия, возлюбленная моя царица.
Лицемерие этих слов было очевидным, но Екатерина ничего не заметила. Она похотливо смотрела на любовника, предвкушая ночь, которую проведет вместе с ним.