Флорис. Петербургский рыцарь
Шрифт:
— А, шевалье де Карамей! Все ли готово для завтрашней церемонии?
— Да, сударыня, ваше величество будет помазана согласно древнему византийскому обычаю. Но мне бы хотелось поговорить с вами в более спокойной обстановке, — добавил он совсем тихо, — есть кое-какие детали…
Мастерицы принесли расшитый жемчугом и драгоценными камнями кокошник, который завтра предстояло надеть государыне. Елизавета с любовью взглянула на Флориса и чуть слышно прошептала:
— Сегодня ночью — царица даст тебе аудиенцию.
Сердце
— Покупайте куличи!
— А вот сладкие прянички!
— Выпей, батюшка, медку, согрейся!
— А вот каша, лучшая в Москве.
Выкрики доносились с Красной площади, где вокруг собора Василия Блаженного кишел простой народ. Каждый хотел занять место получше, чтобы завтра поглазеть на проход новой русской царицы. Золотом полыхали штандарты. Развевались знамена, под барабанную дробь маршировали полки. У Флориса закружилась голова.
— Здравия желаем, ваши милости, — расступались мужики при виде братьев де Карамей.
— Господин шевалье, господин граф де Карамей, вас приветствует Александр Юрьевич.
Бояре кланялись юным героям. Они привыкли обхаживать фаворитов.
— Боюсь, что завтра мы коронуем не ту голову, — ворчал старый боярин, внимательно разглядывая высокую статную фигуру Флориса, направлявшегося вместе с друзьями к Архангельскому собору.
— О чем ты, Бутурлин?
— О! Только о том, что вижу собственными глазами. Посмотрите, бояре, посмотрите на этого юного и красивого кавалера. Неужто вы ослепли, оглохли или онемели? У него же на лбу написано, что в жилах его течет царская кровь. Я сразу его узнал, еще в Петербурге.
Собравшиеся испуганно смотрели на Бутурлина и шепотом повторяли:
— Царская кровь!
— Царская кровь!
— Слышите, Воронцов, — угрюмо промолвил Бестужев, направляясь во дворец вместе с вице-канцлером, — опасность бродит рядом…
Не ведая о причинах волнения, произведенного их появлением, Флорис и Адриан в почтительном молчании прошли перед могилами царей Рюриковичей. К великой ярости Федора, Ли Кан останавливался возле каждого надгробия и молитвенно складывал руки; его длинная коса раскачивалась во
— Посмотри на него, Адриан, какая трагическая судьба — такой юный, такой красивый, царский сын, то ли умерший своей смертью, то ли убитый, то ли настоящий, то ли лже-Дмитрий…
— Ты прав, внезапно хриплым голосом произнес Адриан. — Он был юн и прекрасен, как ты, и…
К ним подошел старый поп с зажженными свечами в руках и начал расставлять их возле надгробных стелл…
— Идите за мной, — сказал Адриан друзьям, увлекая их к алтарю, под сенью которого находились могилы Ивана Грозного и царя Федора.
— О! Острый Клинок, у тебя то же имя, что и у Сына Неба, — восхитился Ли Кан.
Федор скромно улыбнулся.
— Флорис, — начал Адриан, — я увел тебя сюда, подальше от любопытных ушей, потому что не все рассказал тебе в подземелье Дианы. Я должен был сделать это раньше, однако события разворачивались столь стремительно… Тайна золота царя была не единственным секретом, доверенным мне нашей матерью. Послушай, скажи мне откровенно, встречался ли ты после переворота с царицей наедине?
— Нет, а почему ты об этом спрашиваешь? — возмутился Флорис неожиданным вторжением брата в его личную жизнь; он решительно не собирался докладывать о назначенном на сегодняшний вечер свидании. «Он ревнует», — подумал Флорис.
Адриан взял мгновенно помрачневшего брата за руку — такого обидчивого, вспыльчивого и влюбленного.
— Флорис, царица может вызвать у тебя только дружеские чувства и…
— Ах, вот они где, эти скрытники, наконец-то мы вас нашли!
— Ку-ку, Флорис.
Сжав кулаки, Адриан побледнел от ярости, увидев рядом с собой дочерей воеводы. Он пожалел, что сразу не отправил девушек обратно в родную Польшу. Теперь Елизавета в благодарность за оказанную ей услугу сделала их своими фрейлинами. Девушки были очень забавны и милы, и все любили их.
— Мы разыскиваем вас повсюду, царица хочет видеть вас обоих.
Сознавая, как он был несправедлив к юным полькам, Адриан вздохнул и взял их под руки.
— Идемте во дворец, мои красавицы.
Близился вечер; куранты над Спасскими воротами начали играть гимн «Боже, царя храни».
— О, как это прекрасно, Филиппа, не правда ли?
— Да, Генриетта, папа правильно сделал, что послал нас сюда, здесь мы веселимся от души, но, Флорис, мы так редко видимся…
— Сердце мое, я все время только о вас и думаю, но у меня столько обязанностей при дворе…
— Нашу комнату очень легко найти, Флорис, приходите ко мне сегодня ночью, — трепетно вздохнув, прошептала Филиппа.
Флорис закашлялся: слишком много свиданий для одного вечера.
— Постараюсь, дорогая, постараюсь.