Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую
Шрифт:
В это время мы вторично перевели огонь на задний миноносец и нанесли ему еще несколько повреждений, так что и он оказался в тяжелом положении.
Тогда, очевидно, как последнее средство самозащиты второй миноносец выпустил дымовую завесу. Это средство, лишь недавно введенное в морские бои, было превосходно использовано противником, и при такой тихой погоде, какая была, завеса совершенно закрыла от нас оба миноносца. Продолжать стрельбу было бесполезно.
Между тем за время боя мы понемногу приблизились к месту расположения сетей и мин, и дальнейшее преследование неприятеля было бесполезно.
Весь бой длился 17 минут; наше маневрирование было самым несложным, так как обе стороны были стеснены близким расположением минных заграждений. Командир все время только старался, по возможности,
Таким образом, результат боя надо считать для нас блестящим, так как противник, в сумме, был значительно сильнее нас, имея шесть 100-миллиметровых орудий против наших четырех того же калибра [45] .
45
«Новик» один сражался с двумя новыми германскими эсминцами «V-99» и «V-100» и добился убедительной победы, наглядно показав техническое и тактическое превосходство российских кораблей этого класса над аналогичными кораблями германского флота. Интересно, что оба этих эсминца, значительно более крупных, чем их предшественники, немцы построили «вынужденно», специально под мощные механизмы, заказанные накануне войны фирме «Вулкан» российским Морским министерством. При водоизмещении 1847 т (в полном грузу) «V-99» и «V-100» развили скорость свыше 36 уз и были вооружены четырьмя 88-мм орудиями и четырьмя торпедными аппаратами (шесть торпедных труб) каждый. В бою выяснилось, что калибр «маловат», а точность стрельбы «хромает». «V-99», подбитый снарядами «Новика», потерял управление, и его снесло на минное заграждение, где он и погиб, понеся в итоге ощутимые потери – 21 человек убитыми. После этого боя, в подробности которого немецкие военно-морские историки до сих пор предпочитают глубоко не вникать, германское командование срочно приняло меры по перевооружению эсминцев 105-мм артиллерией и усилению своего флота большими эсминцами (подобными «Новику»), доведя калибр орудий на последних из них даже до 150-мм.
Миноносцы, с которыми мы имели бой, принадлежали к современному типу судов и строились до войны по заказу Аргентинской республики. С началом военных действий они были реквизированы германским правительством и вошли в строй его флота.
В общем, «Новик» нанес неприятелю очень тяжелые повреждения и надолго вывел оба миноносца из строя, если только на пути они не затонули или не выбросились на берег. В нас же, собственно говоря, попаданий совсем не было. Только два снаряда разорвались у самого борта, так что их осколками были нанесены некоторые мелкие повреждения. Так, 2-й моторный деревянный катер получил небольшие пробоины, его шлюпбалка и два пиллерса заднего мостика оказались в нескольких местах пробитыми и тому подобное. Кроме того, в телеграфной рубке сильной струей воздуха были сорваны со стены приборы отправительной станции. Но возможно, что это было сделано и своими орудиями при стрельбе на предельных носовых курсовых углах.
Потерь и ранений в личном составе не было, и только двум матросам попали в ноги два маленьких осколочка величиною с горошину; считать это ранением, конечно, нельзя.
Такой выдающийся результат боя надо приписать прежде всего заслугам командира «Новика» М.А. Беренса, который своим поразительным хладнокровием и талантливым управлением кораблем много способствовал успешности стрельбы и вселял спокойствие и уверенность в действия всего личного состава. Этот бой еще раз доказал его блестящие военные дарования.
Управление огнем нашей артиллерии лейтенантом Д.И. Федотовым также нельзя не признать исключительно блестящим, дающим ему полное право считать себя одним из главных виновников этого успеха.
Действия остального личного состава, в особенности плутонгового командира мичмана Ц.Н. Бергштрессера, артиллерийского кондуктора М.З. Попова и остальной прислуги орудий, были выше всяких похвал. Каждый из них отлично доказал знание дела, храбрость и сознание долга.
Этим боем
К концу боя к нам подошли три миноносца 5-го дивизиона под командой капитана 1-го ранга П.М. Плена [46] . Нельзя не отметить огромную выдержку и понимание обстановки этим начальником, который, сразу оценив положение, не позволил своим судам вмешаться в наш бой, чем не внес беспорядка в стрельбу и не нарушил ее стройности. В то же время он держался настолько близко, что мог в любой момент оказать нам поддержку.
Когда наш бой был уже окончен, на позицию вышла «Слава» и другие миноносцы. Стоило только ей появиться, как неприятель немедленно открыл по ней огонь со своих линейных кораблей. Залпы стали ложиться очень хорошо: почти сразу в нее попало три снаряда, причинив серьезные повреждения. Ввиду того, что погода была очень туманной, такая меткость стрельбы казалась странной, тем более что стрелявшие суда даже не были видны; это дало повод думать, что ее корректировали с Михайловского маяка.
46
Плен Павел Михайлович (1875–1918) – один из выдающихся командиров периода Первой мировой войны, капитан 1-го ранга (1914). В Русско-японскую войну командовал миноносцем «Скорый», в Первую мировую – эскадренным миноносцем «Донской Казак» (1912–1914), крейсером «Адмирал Макаров» (1914–1915), 5-м дивизионом миноносцев (1915–1916), линейным кораблем «Слава» (1916–1917). Ушел с флота в 1918 году и работал в Петрограде, в том же году погиб, став жертвой красного террора.
Во время этого обстрела, когда мы находились очень близко от «Славы», в нас чуть-чуть не попал 12-дюймовый снаряд, разорвавшийся у самой кормы. Весь миноносец вздрогнул; под кормой поднялся огромный столб воды и только благодаря нашему ходу не обрушился на палубу.
Накануне этого дня неприятель доносил, что он дошел до Михайловского маяка и что сегодня предполагает прорвать позицию. Действительно, он все более и более приближался к нам. Ему оставалось протралить всего две-три линии, а дальше он мог уже спокойно двигаться внутрь залива, так как больше никаких препятствий мы ему не могли поставить.
Когда стало очевидно, что больше не на что рассчитывать, начальник дивизии, чтобы не подвергать излишней опасности «Славу» и канонерки, отправил их в Куйваст. Вскоре он и сам отправился туда с миноносцами, оставив в Ирбенском проливе только «Новик». Он приказал нам держаться там до темноты или до тех пор, пока это будет возможно.
Это приказание начальник дивизии передал нам лично в мегафон, пройдя вдоль нашего борта на «Пограничнике», и тогда только командир получил возможность доложить ему о результатах нашего боя.
После этого мы до темноты продержались в районе Домеснеса, а вечером вернулись в Куйваст. Тогда еще можно было считать, что неприятель в залив не вошел.
На следующий день, 5 августа, мы узнали, что неприятель окончательно прорвал позицию. 5-й дивизион, который был послан на разведку, видел его недалеко от Домеснеса, медленно двигающимся в глубь залива.
По сведениям, на этот раз немцы решили окончательно покончить с нами, уничтожив «Славу» и закупорив выход из Моонзунда. Поэтому мы были готовы к тому, что у входа в Моонзунд разыграется решительный бой, и сильно боялись за участь «Славы».
6 августа в Куйваст прибыл посланный командующим флотом его флаг-капитан по оперативной части капитан 1-го ранга А.В. Колчак. После его совещания с начальником дивизии «Новику» было приказано срочно принять 10 двойных мин и быть готовым к выходу в море. Через некоторое время к нам приехали начальник дивизии и флаг-капитан, и мы немедленно снялись с якоря.
Цель похода была закупорить Аренсбургскую бухту; дав 24 узла, «Новик» пошел в этом направлении. Подходя туда, мы увидели еще издали, что там работают неприятельские тральщики под охраной крейсера.