Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую
Шрифт:
В 1 час дня нас опять послали к Церелю на разведку, и мы, опять проходив целый день, ничего не видели.
Вечером с почтой были получены петроградские газеты, которые пестрели описаниями боев в Рижском заливе. Все написанное было так далеко от истины и успехи наши так приукрашены, что даже неприятно было их читать. По этому случаю легко представить себе, как мало заслуживают доверия газетные сообщения о разных военных действиях.
XIV. Восстановление Ирбенской позиции. Начальник Минной обороны в Рижском заливе. Пожалование орденом Св. Георгия Победоносца командира «Новика» и артиллерийского офицера. Обстрел берегов. Встреча «Счастливого», «Беспокойного» и «Пронзительного» с «Гебеном». Бой «Пронзительного», «Быстрого» и «Нерпы» с «Гамидие». Действия по 6 октября
13 августа у нас начались спешные работы по восстановлению
Вечером начальник дивизии собрал у себя совещание, на котором было решено внести некоторые изменения в местах постановки мин и затопления судов.
Выполнить эту операцию было желательно в ту же ночь, но, конечно, при условии благоприятной погоды. Для обеспечения операции в море должны были выйти два дредноута и 1-я бригада крейсеров. Это была очень надежная защита, и дивизия могла спокойно работать.
В 5 часов утра следующего дня «Новик» вышел в море, чтобы поставить мины. Погода была сравнительно тихая; поэтому вся наша армада еще в 2 часа двинулась в море со своими пароходами и шхунами. К 8 часам утра «Новик» подошел к южной вешке позиции и поставил там мины в две линии. Все остальные миноносцы также выполнили задачу; таким образом, за эту ночь удалось сразу поставить 260 мин. На этот раз тоже не обошлось без аварии. Полудивизиону пришлось ставить свои мины на внешней стороне позиции; идти туда приходилось между старыми, своими и неприятельскими, заграждениями. Когда мины им были уже поставлены и он шел обратно, «Охотник», который был задним, попал на мину и получил большую пробоину. Счастье еще, что эта мина была с малым зарядом, а то бы он, конечно, погиб; теперь же он даже под своими машинами вышел из опасной зоны и благополучно дошел до Куйваста. Странное совпадение, что подорвался «Охотник», шедший четвертым в кильватерной колонне. Ведь по тому же месту один за другим прошли, не задев мин, три миноносца, а он подорвался – значит, судьба и случай.
Вернувшись около 2 часов 30 минут в Куйваст, мы сейчас же подошли к «Блокшиву № 4», чтобы принять еще 25 двойных мин, и затем стали ждать известия, что шхуны затоплены, так как наше новое заграждение должно было закрыть подходы к этому месту. Вопрос теперь заключался в том, когда удастся произвести это затопление; раз это зависело от погоды, которая в данное время редко бывает хорошей, то наше ожидание могло затянуться, и бесконечно долго. Вот оно и потянулось. На следующий день было очень свежо; потом как будто стало стихать, но зато была еще большая волна, и мы все ожидали.
16 августа к нам пришло известие, что в Рижский залив прибудет начальник Минной обороны контр-адмирал Максимов, чтобы принять главное командование над всеми силами, сосредоточенными здесь. Это известие было принято с большим негодованием. Контр-адмирал Максимов [50] не пользовался никаким авторитетом, тогда как контр-адмирал Трухачев был всеми любим и уважаем. Действительно, слухи не надолго опередили события: уже вечером начальник Минной обороны приехал в Моонзунд и поднял свой флаг на «Пограничнике», но предупредил нашего командира, что скоро переберется к нам. Не желая этого, наш командир приложил все старания убедить его, что у нас совершенно нет подходящего помещения, но это ни к чему не привело, и адмирал остался при своем намерении.
50
Максимов Андрей Семенович (1866–1951) – вице-адмирал (1916), одна из ключевых фигур событий 1917 года на флоте. Участвовал в боевых действиях в Китае (1900–1901) и в Русско-японской войне (1904–1905), в которой командовал миноносцем «Бесшумный». В начале Первой мировой войны – начальник 1-й бригады линейных кораблей (дредноутов), с 1915 года командовал Минной обороной Балтийского моря, в начале марта 1917 года был избран командующим Балтийским флотом, с сентября 1917 года – начальник Морского штаба Верховного главнокомандующего. В Красном флоте служил старшим инспектором Реввоенсовета Республики (1918), командовал Черноморским флотом (1920–1921). В 1924 году в качестве командира сторожевого корабля «Боровский» возглавил его переход из Архангельска во Владивосток. Позднее некоторое время состоял для особых поручений и был уволен в отставку. Отрицательная оценка автором личности Максимова во многом объясняется отношением последнего к Февральской революции и к советской власти.
Рано
Мы нашли миноносцы на якоре у мыса Кави; когда туда подошли, начальник Минной обороны приказал нам сходить на позицию к Славской вешке и проверить по карте место затопления шхун. Придя туда, мы увидели только верхушки мачт затопленных шхун. Выходило, что шхуны затоплены на слишком глубоком месте, а потому едва ли принесут существенную пользу. Выполнив свою задачу, «Новик» стал возвращаться. Было как раз 6 часов; все офицеры с командиром собрались в кают-компании ужинать. Вдруг у самого нашего борта мы услышали довольно сильные звуки взрывов и, не понимая в чем дело, стремглав выскочили наверх. Тут сразу все стало ясно. Над нами летал большой неприятельский гидроплан и сбрасывал бомбы. Его заметили с мостика только тогда, когда он успел уже сбросить несколько бомб, так как он летел на нас с солнечной стороны и потому был очень плохо виден. Командиру оставалось только начать уклоняться от его атак, описывая в разные стороны циркуляции. Моменты, когда бомбы отделялись от аэроплана, были хорошо видны, и сторону поворота нетрудно было рассчитать. Целых 20 минут продолжались атаки гидроплана; он сбросил на нас 10 бомб, но, к счастью, ни одна из них не попала в цель. Некоторые взрывы были настолько близки от борта, что брызги и мелкие осколки сыпались дождем на палубу. При других обстоятельствах это, пожалуй, было бы и не так ужасно, но у нас на палубе стояло 50 совершенно готовых к постановке мин. В случае, если бы одна из бомб попала в такую мину, то произошел бы ужасный взрыв и от нас бы ничего не осталось. Поэтому во время атаки нам пришлось разоружить все мины. Со своей стороны мы стреляли в гидроплан из пулеметов и винтовок, но никаких результатов не было видно; очевидно, он остался невредим.
Вернувшись к мысу Кави, мы узнали, что ожидается возобновление попыток неприятеля проникнуть в залив, причем одновременно на сухопутном фронте должно начаться его наступление на Ригу.
На следующее утро начальник Минной обороны поднял у нас свой флаг и переехал к нам со своим штабом. Из-за отсутствия специального помещения это нас страшно стеснило; кроме того, явился целый ряд новых хлопот, недоразумений и беспокойств. Правда, было и преимущество: мы все время находились в курсе событий, так как все сведения поступали прежде всего к нам.
Утром никаких признаков приближения неприятеля не было заметно. Днем вдруг стало сильно свежеть; немного спустя ветер перешел в шторм. Стало очевидным, что сегодня неприятель ничего не предпримет. В 5 часов 30 минут дня стало настолько свежо, что всей дивизии пришлось перейти в бухту Пия, из опасения быть сорванными с якорей.
На следующее утро, 19 августа, сильную волну развело и в бухте. Опять пришлось менять место: все перешли к мысу Мэрис. Из-за этого шторма в Ирбенском проливе появилась масса сорванных мин и подлодочных сетей; поэтому, даже стоя на якоре, приходилось все время опасаться, что ветром и течением их может нанести на нас. Во время переходов у вахтенных начальников не хватало глаз, чтобы за всем уследить: на небе надо было не пропустить аэроплан, на море – дымы и в море – перископ, мину или сеть. Современному морскому офицеру в военное время полезно бы иметь еще пару запасных глаз.
Шторм продолжался почти три дня, и только 21-го стало стихать. Этим сейчас же воспользовался адмирал и послал два миноносца 6-го дивизиона обстрелять местечки Роэн и Мэсарогоцем, где, по сведениям, неприятель держал свои войска. Наши миноносцы внезапно появились перед этими пунктами на рассвете и энергично их обстреляли. О результатах обстрела судить было трудно.
Днем адмирал решил обстрелять Михайловский маяк и, если возможно, его разрушить. Для этого была послана «Слава». После ее обстрела вокруг маяка были видны сильные взрывы и пожары, но в сам маяк ей попасть не удалось, и он по-прежнему спокойно стоял во всю свою величину. Желая наблюдать стрельбу «Славы», адмирал на «Новике» пошел к ней, но когда мы пришли, она уже оканчивала обстрел, и нам осталось только повернуть обратно. Как раз в это время был замечен неприятельский аэроплан, летевший с юга по направлению «Славы». Он сбросил в нее четыре бомбы, которые, однако, не попали в цель.
На следующий день, рано утром, «Новик» наконец получил приказание поставить свои мины. Раньше адмирал не разрешал нам этого сделать, пока заградители «Молога» и «Свирь» не поставят мин на внешней стороне позиции, куда должны были пройти по всем ранее поставленным заграждениям, пользуясь своей 3-футовой осадкой. Они это выполнили только сегодня ночью. Наша постановка прошла спокойно, и мы избавились от своих 25 двойных мин, которые не давали нам повернуться на палубе и всем страшно надоели.