Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую
Шрифт:
Таким образом, стал уже сказываться результат затяжной войны. Команды устали от бездействия и бесконечного сидения на кораблях и под влиянием пропаганды на берегу начали волноваться. Во время войны, когда для успеха дела требуется полное напряжение всех сил страны, это явление, разлагающее военную организацию, стало началом гибели всего. С ним необходимо бороться самыми энергичными мерами, чтобы с корнем вырвать все вредные ростки, иначе они быстро расцветут пышным цветом и тогда уже невозможно будет с ними справиться. Таков закон организации каждой военной силы, что только
25 октября из Кронштадта пришел первый готовый миноносец типа «Новик» – «Победитель» и ошвартовался у нашего борта. Этот тип должен был явиться усовершенствованным «Новиком», но, увы, этого никак нельзя было признать, так как скорость хода у нас была больше, мореходность – лучше, надстроек – не было и так далее. Артиллерийское вооружение – одинаковое с нами, а минное, хотя и больше, чем наше, на четыре трубы, но это не так уж важно; при желании и у нас легко заменить двухтрубные аппараты трехтрубными. Кроме того, у новых миноносцев слишком много введено электричества, что, несомненно, очень удобно, но, ввиду тяжелой службы миноносцев, ненадежно, так как приборы могут сдать в самый решительный момент.
Вообще что-то роковое тяготеет над нашим отечественным судостроением. Стоит только появиться у нас какому-нибудь удачному типу корабля, как сейчас же следующих представителей его начинают «улучшать»: надстраивают, укорачивают, удлиняют… В результате получается не «улучшенный», а «ухудшенный» тип корабля.
Так было с типами: «Цесаревич» («Император Александр III», «Князь Суворов», «Бородино», «Орел» и «Слава»), «Богатырь» («Олег»), «Новик» («Изумруд» и «Жемчуг»), так вышло и с улучшенным типом нашего «Новика».
26-го и 27 октября мы простояли в Гельсингфорсе, ожидая приказаний. В это время английская подлодка «Е-19» донесла, что потопила неприятельский легкий крейсер «Ундине».
28 октября, в 1 час дня, нами было получено приказание идти в Лапвик, но дойти туда не удалось из-за сильной пурги и пришлось на всю ночь встать на якорь у Эспшера. На следующий день утром погода настолько улучшилась, что мы могли продолжать путь и пошли дальше на рейд Севастополь, куда должны были прийти не позже 1 часа дня. Недалеко от Гангэ «Новик» нагнал 6-й дивизион, так и простоявший все это время в Лапвике, и соединился с ним.
В море в этот день было очень свежо, и поэтому мы уже начали сомневаться, удастся ли миноносцам вообще держаться при дредноутах, в особенности если последние будут идти большим ходом.
Около полудня мы были на рейде Севастополь и там застали «Гангут» и «Петропавловск» под флагом вице-адмирала Кербера. Став на якорь, командир поехал к адмиралу за получением инструкций. В 3 часа на рейд пришла 1-я бригада крейсеров под флагом контр-адмирала Бахирева, в составе «Рюрика», «Адмирала Макарова», «Баяна» и «Олега». Сейчас же все стали сниматься с якоря. Нас послали впереди эскадры, а остальные суда шли в кильватерной колонне, окруженные маленькими миноносцами.
Как только «Новик» вышел в открытое море, его
В такие походы стоять на мостике миноносца очень тяжело. Время холодное: чтобы простоять несколько часов подряд на ветру, надо одеться очень тепло, иначе замерзнешь. Перекатывающиеся через мостик волны все время обдают водой; и следовало бы надеть дождевик и резиновые сапоги, а нельзя – в них слишком холодно.
Вот и стоишь, понемногу намокая, и крепко держишься обеими руками за поручни мостика, а ногами упираешься в палубу. Скоро привыкаешь к направлениям размахов качки и упираешься уже как-то автоматически, в такт уходящему из-под ног мостику, приседая по временам, чтобы брызги разбившейся о нос волны пролетели мимо.
Все время приходится быть особенно внимательным. Ночь темная, эскадра идет без огней, с трудом различаешь силуэт переднего корабля; а ход большой, того и гляди – или налезешь на него, или так оттянешь линию, что совсем оторвешься от эскадры: тогда уже в темноте ее и не найдешь. Да и искать нельзя – могут принять за неприятеля и начнут стрелять. Поэтому все время напряженно стережешь каждое движение своего мателота, зорко посматриваешь за рулевым, да то и дело передаешь в машину, чтобы прибавили или убавили число оборотов турбинам.
В такие погоды море неприветливое, злое; так и кажется, что будто в порыве какой-то страшной, неизведанной злобы оно разломит миноносец в щепы; но он только скрипит и, переваливаясь с борта на борт, перескакивает с одной волны на другую…
Когда эскадра уже перестроилась по-ночному, головными пошли дредноуты, а «Новик» – в самом хвосте, за «Олегом». На наше счастье, стало понемногу стихать и к полуночи было уже совсем тихо. «Новик» всю ночь продержался хорошо, но крейсера оторвались от дредноутов, и, когда рассвело, между бригадами оказалось большое расстояние.
К 8 часам утра эскадра пришла на параллель южной оконечности острова Готланд, к месту, где должно было быть поставлено заграждение. Крейсера сейчас же начали ставить мины. Постановка прошла быстро и без всякой помехи со стороны неприятеля. Во время нее дредноуты и «Новик» служили заслоном с юга. Когда мы маневрировали с дредноутами, произошел маленький инцидент, который, однако, чуть не кончился довольно печально. Мы с «Новика» заметили в нескольких кабельтовых от нас, на курсе «Петропавловска», плавающую мину, с которой он неизбежно должен был столкнуться. Не колеблясь долго, видит он ее или нет, командир дал несколько тревожных свистков. По-видимому, мину с «Петропавловска» заметили только тогда, когда раздался наш свисток, потому что он в этот момент круто повернул, пройдя от нее совершенно близко.