Флот вторжения (Книга 2)
Шрифт:
Первым порывом Мойше было вытянуть шею и посмотреть, куда бойцы уводят его семью. Он подавил этот порыв. Потом до него наконец дошло, что он держит за руку не свою жену, а чужую женщину. Мойше отпрянул, словно рука женщины вдруг раскалилась докрасна. Ему пришлось бы куда хуже, если бы незнакомка вздумала смеяться. К счастью для Русси, она просто понимающе кивнула.
Но его спокойствие было недолгим.
– Нельзя ли нам уйти прямо сейчас?– спросил он.– Дело не в ящерах и не в моей неблагодарности. Люди могут увидеть нас вместе
– Да, такая помеха вполне может возникнуть, - хладнокровно согласилась женщина, словно сама была одним из бойцов Анелевича с винтовкой за спиной. Но это был лучший способ, какой мы смогли придумать для мгновенной подмены.
"Мы?– подумал Русси.– Значит, она действительно боец, хотя и без винтовки. И мальчик тоже".
– Как вас зовут?– спросил он.– Как я смогу должным образом поблагодарить вас, если не знаю даже ваших имен?
– Меня зовут Леа, - улыбнулась женщина.– А это - Давид.
– Здравствуй, Давид, - сказал мальчику Мойше. Тот спокойно, по-взрослому, кивнул. Мойше почувствовал жгучую вину за то, что ребенку приходится участвовать в его защите.
Сквозь окружение бойцов к Мойше протолкнулась какая-то невысокая женщина с седыми кудряшками.
– Реббе Мойше, мне нужно у вас спросить...– начала она. Дальнейшие слова застряли у нее в горле, когда она увидела, что рядом с ним стоит вовсе не Ривка. Женщина попятилась назад, поедая Мойше широко раскрытыми глазами, словно у того вдруг выросла вторая голова.
– Такое внимание нам ни к чему, - прошептала Леа.– Вы правы, реббе Мойше, будет лучше уйти. Извините за ущерб, который я наношу вашей репутации.
– Если придется выбирать между репутацией и семьей, я выберу второе, твердо сказал Русси.– К тому же, - добавил он, - по тому, как мы здесь разговариваем, вскоре все поймут, почему я играю в эту игру.
Он говорил это для Леа, но также и для облегчения собственной совести, ибо понимал, что скорее всего прав.
Казалось, вот-вот разразится скандал. Не дожидаясь, пока народ начнет собираться вокруг них и тыкать пальцами, Мойше, Леа и Давид покинули барахолку и пошли не слишком быстро, но и не слишком медленно к дому Русси. Ящеры, двигающиеся впереди и позади них, были в каком-то смысле благом, ибо не давали людям подойти слишком быстро и разоблачить маскарад.
Когда дверь квартиры наконец закрылась за их спинами, Русси вновь испытал угрызения совести. Привести женщину - молодую, привлекательную женщину сюда... "стыдно" было еще самым мягким словом, какое он мог придумать. Но Леа вела себя совершенно прозаично. Она сняла ушанку и с улыбкой вернула Мойше; должно быть, ее предупредили, что ящеры могут подслушивать. Она показала на шапку, потом на себя и пожала плечами, словно спрашивая: ну как ящеры смогут сообразить, что она - Ривка, если у нее на голове нет этой шапки? Затем вышла за дверь и скрылась.
От простоты ее исчезновения у Мойше перехватило
Давид еще какое-то время посидел" на полу и поиграл с игрушками Рейвена. Затем поднялся и встал у порога. Мойше открыл мальчику дверь. Давид снова кивнул все с той же удивительной серьезностью, потом вышел в коридор. Мойше запер дверь.
Теперь, когда он остался один, квартира показалась ужасающе громадной и пустой. Мойше заглянул в спальню, покачал головой и поспешно вышел оттуда. Потом направился на кухню и снова покачал головой, но уже по другой причине. Готовить он не умел, а сейчас ему предстояло в течение какого-то времени самому себя кормить. На кухонном столе Мойте обнаружил черный хлеб и кусок сыра. Достал из молочной кружки нож и соорудил себе бутерброд. Если ему захочется более изысканной пищи, придется искать кого-то, кто об этом позаботится.
Разумеется, ящеры могут сделать так, что ему вообще больше не придется беспокоиться о пище... Об этой Мойше старался не думать. Он вернулся в общую комнату, вытащил какую-то старую книжку о заболеваниях толстой кишки. Глаза его бегали по строчкам, он перелистывал страницы, но не понимал ничего из прочитанного.
В эту ночь он спал плохо. Пустая кровать Ривки и кроватка Рейвена болезненно напоминали ему об отсутствии тех, кого он любил. Мойше привык слышать в спальне нежное дыхание и случавшееся временами похрапывание. Тишина, установившаяся здесь после исчезновения жены и сына, била по нервам сильнее, чем оглушительный грохот. Мойше словно завернули в толстый слой ваты.
Утром он опять перекусил хлебом с сыром. Потом продолжил слоняться из угла в угол, пытаясь сообразить, что делать дальше. В это время послышалось царапанье с внешней стороны входной двери. Когти ящеров быстро шкрябали по дереву; это заменяло у пришельцев стук.
У Русси пересохло во рту. Он надеялся, что ему дадут целый день, в течение которого он якобы будет принимать решение. Но нет. Он открыл дверь. К удивлению Мойше, в коридоре стоял Золрааг в окружении изрядного количества солдат.
– Ваше превосходительство, - заикаясь произнес Русси.– Я польщен. Не ж-желаете ли войти?
– Нет необходимости, - ответил Золрааг.– У меня к вам один вопрос, герр Русси: вы будете выступать по радио кис, как нам надо и как мы от вас требуем?
– Нет, ваше превосходительство, не буду. Мойше ждал, что сейчас упадет небо.
– Тогда нам придется вас убедить.– Бугорчатые глаза повернулись к одному из подчиненных.– Ваши самцы должны схватить тосевитскую самку и детеныша.