Флот вторжения
Шрифт:
— Бог Авраама, Исаака и Иакова, — тихо прошептал Мойше, — прошу Тебя дать мне знак того, что Ты не оставил Свой избранный народ.
Как и десятки тысяч соплеменников, Русси ежечасно возносил молитвы, возносил их потому, что это был единственный способ, каким он мог повлиять на свою судьбу.
— Прошу Тебя, Господи, — вновь прошептал он, — пошли мне знак!
И вдруг посреди ночи в Варшавском гетто наступил день. Мойше Русси застыл в неописуемом удивлении, глядя на раскаленную, словно солнце, точку света,
«Подсветка с парашюта», — подумал он, вспомнив немецкие бомбардировки.
Но то была не подсветка. Огонь был больше и ярче любой подсветки: его одного хватило, чтобы во всем гетто, во всей Варшаве, даже во всей Польше стало светло как днем. Огонь висел в небе, не двигаясь, на что не способны никакие осветительные ракеты.
Медленно-медленно точка света подернулась дымкой и начала менять цвет — от режущего глаза темно-фиолетового до белого и потом Желтого и оранжевого. Сияние дня постепенно уступило место закату, а затем сумеркам. Две-три сбитые с толку птахи принялись было щебетать и снова умолкли, будто сконфуженные тем, что их одурачили.
Однако их мелодичные трели все равно потонули в криках, раздавшихся в гетто и за его пределами, — криках удивления, смешанного с ужасом. Русси услыхал и немецкие голоса, в которых звучал страх. Он не слышал страха в голосах немцев с тех пор, как нацисты загнали евреев в гетто, и не представлял, что сможет услышать подобное впредь. От этого напуганные голоса немцев звучали еще приятнее.
Слезы полились из глаз Мойше, покатились по его впалым щекам и курчавой бороде.
Он просил Бога о знаке, и Бог дал ему знак.
Главнокомандующий Атвар стоял перед голографической проекцией Тосев-3. Над смехотворно малыми участками суши планеты то тут, то там мигали огоньки.
«Интересно, — думал он, — когда Тосев-3 войдет в число владений Расы, удастся ли передвижением тектонических плит добиться появления новых полезных территорий?»
Однако это вопрос будущего: последующих пятисот лет, а может, пяти или двадцати пяти тысяч лет. Только когда все было решено и распланировано до последней мелочи. Раса начинала действовать. Такой порядок прекрасно оправдывал себя в течение бесчисленных столетий.
Атвару было тягостно сознавать, что в его распоряжении слишком мало времени, но тосевиты, с наглой поспешностью создавшие зачатки индустриальной цивилизации, бросали более серьезный вызов его силам, чем он или вообще кто-либо мог предполагать, находясь на своей родной планете. Если ему не удастся ответить на этот вызов, в памяти потомков останется лишь его провал.
Когда Атвар обернулся к командиру корабля Кирелу, в его вопросе сквозила озабоченность:
— Все устройства размещены надлежащим образом?
— Да, господин адмирал, — ответил Кирел. — Ракеты-носители
— Превосходно.
Атвар знал, что тосевитам ни при каких обстоятельствах не достичь высоты, на которой шли ракеты-носители, но всегда приятно слышать, что все происходит согласно разработанному плану.
— Следовательно, их радиолокационные системы серьезно повреждены, — добавил он.
— Совершенно верно, господин адмирал, — согласился Кирел. — Более того, многие части этих систем насовсем выведены из строя. Незащищенные транзисторы и микропроцессоры крайне уязвимы перед электромагнитными импульсами, а поскольку тосевиты не располагают собственной ядерной энергией, у них не возникло потребности в такой защите.
— Превосходно, — повторил Атвар. — Получается, что для нашего самолета, война с тосевитами будет просто охотой за существами с перебитыми позвоночниками. У нас не будет помех при расчистке посадочных участков, и, как только наши войска высадятся на планету, ее завоевание станет неминуемым.
Ничто не успокаивало Расу больше, чем план, который тщательно выполняется.
— Может, — продолжил Кирел, — господин адмирал разрешит перед высадкой передать по радио требование о капитуляции, чтобы оно достигло всех уцелевших приемных устройств туземцев?
Подобный шаг планом не предусматривался. Конечно, план был разработан в те дни, когда никто не думал, что у тосевитов есть какая-либо достойная упоминания технология. Тем не менее Атвар ощущал почти инстинктивное нежелание отклоняться от плана.
— Нет, пусть они сами придут к нам, — сказал он. — Они капитулируют сразу, как только ощутят всю тяжесть нашего удара.
— Будет исполнено так, как желает господин адмирал, — официальным тоном произнес Кирел.
Атвар знал, что у командира корабля есть амбиции и что Кирел будет тщательно следить за всеми без исключения его ошибками и неудачами, особенно там, где сам Кирел высказывался против. Пусть Кирел делает что угодно. Атвар твердо верил, что его решение не было ошибочным.
Командир полета Теэрц с удивлением взирал на дисплей, который располагался чуть выше его головы и отражался на внутренней поверхности кабины. Он и вообразить не мог вылет в пространство, столь богатое целями. Впереди него и чуть ниже ползло целое стадо тосевитских самолетов, ползло в блаженном неведении, что он, Теэрц, уже рядом.
В шлемофоне зазвенел голос одного из двух других пилотов, участвующих в рейде:
— Жаль, мы не можем направить сюда больше истребителей. Они бы позабавились.