Флотская богиня
Шрифт:
Ниже среднего роста, невообразимо тощий и столь же невообразимо нервный, старлей встретил Гайдука во дворе, располагавшемся на небольшом плато, в километре от которого виднелся плёс реки, пробивавшейся в этих краях сквозь живописные каменные ворота.
Несмотря на то, что майор представился, как офицер контрразведки, выполнявший особое задание в тылу врага, и даже предъявил удостоверение, старший лейтенант Сердюков неожиданно набросился на него с пистолетом в руке, обличая как вражеского лазутчика, фашистского агента, из бывших
Рослый кряжистый Гайдук совершенно спокойно выслушал все это, посоветовал почистить и смазать запыленный пистолет и спросил, где в эти минуты находится политрук роты, надеясь, что тот наверняка окажется, если не мудрее, то хотя бы спокойнее.
— Сейчас же позовите его, старший лейтенант, пока не наделали глупостей, за которые придется расплачиваться не только вам, но и всей вашей семье.
Спокойный, уверенный тон контрразведчика явно подействовал на командира роты, потому что настрой его тут же сменился:
— Но ведь по форме одежды и по одному из удостоверений вы всего лишь лесничий, — уже не обличал, а, скорее, оправдывался Сердюков.
— А вы хотите, чтобы я разгуливал по вражеским тылам в мундире офицера НКВД?
— Откуда мне знать, кто вы на самом деле?
— А вам и не положено знать, — резко осадил его майор. — Связь с тем берегом у вас есть?
— Нет, пока что.
— Почему? У вас что, нет телефонистов, нет кабеля?
— Все равно долго здесь не продержимся, — обреченно молвил старший лейтенант.
— Выяснили, кто соседи слева и справа?
— Нет… Если так, по-умному, то нас вообще нужно было перебросить на тот берег Ингула, чтобы оборону занять по водному рубежу.
— А вам не приходило в голову, что роту вашу, старший лейтенант, только потому и оставили здесь, чтобы не позволить немцам с ходу форсировать реку, а значит, дать возможность другим частям укрепиться по левому берегу?
Пока вестовой разыскивал политрука, сам «лазутчик», не обращая внимания на запрет и угрозы комроты, взошел на холм и осмотрел позиции.
— Советую уже сейчас создавать вторую линию окопов, подводя их к самому берегу реки. Устраивайте свои позиции в виде небольшого плацдарма, чтобы иметь за спиной хотя бы метров триста берега — для отступления или для подхода подкреплений.
Политрук появился в те минуты, когда в западную часть села уже входила немецкая колонна, впереди которой двигались два мотоциклиста с разведчиками. Бесстрашно развернувшись на лужке, они остановились, и старший, очевидно, офицер, не спеша вышел из коляски. Он вел себя так, словно был удивлен, что кто-то там пытается мешать продвижению его части.
Сердюков прокричал вестовому:
— Передать по цепи: огонь пока не открывать. Подпустить поближе! Беречь патроны! — и тут же приказал
— Это кто же меня задерживал?! — возмутился Гайдук, однако комроты уже поспешил к своему штабному дому. — Я сам прибыл сюда, чтобы воспользоваться возможностью доложить…
Договорить ему не позволил телефонист, возникнув из ближайшего оврага:
— Товарищи офицеры, есть связь с тем берегом, со штабом дивизии!
— Наконец-то, — ринулся к нему майор, не обращая внимания на политрука, растерянно топтавшегося рядом. — А то я чувствую, что зря теряю время.
Представившись телефонисту, Гайдук выяснил, о какой дивизии идет речь, и тут же потребовал срочно пригласить к телефону начальника разведки или комиссара дивизии. А когда подошел дивизионный комиссар, попросил немедленно сообщить коменданту или начальнику гарнизона Степногорска, любому руководителю, что следующей ночью ожидается высадка немецкого десанта. Скорее всего, это произойдет под утро и в районе железнодорожного поселка, так что пусть готовятся, возможно, придется сформировать отряд ополчения.
— У вас точные сведения? — приглушил голос комиссар, словно рассчитывал, что, доведя его до шепота, убережется от подслушивания. — Рядом со мной находится начальник разведки, полковник Зырянов, поэтому общий вопрос: что, завтра у нас в тылу действительно ожидается высадка десанта?
— Двух десантов, товарищ дивизионный комиссар: парашютного и танкового. И оба — в районе железнодорожной станции Степногорска.
— Совсем обнаглели; не терпится! Преимущество свое, временное, почувствовали, вот и рвутся к Днепру, — почти проскрежетали зубами на том конце провода.
— Замечу, что речь идет не об обычном армейском десанте. Костяк составит отряд диверсантов, обстрелянных, прошедших специальную подготовку в какой-то школе неподалеку от Берлина.
— Я слышал ваше донесение. Откуда у вас эти сведения? — послышался в трубке другой, уверенный, почти нахрапистый голос, конечно же принадлежавший начальнику разведки.
— Все, что должен был сообщить вам по телефону, товарищ полковник, я уже сообщил.
— Вы могли сообщить, что угодно. Почему мы должны верить?
— Обо всем прочем — доложу тому, кому обязан доложить, — в свою очередь, ужесточил тон майор. — Свяжитесь, пожалуйста, с начальником отдела НКВД в Степногорске и сообщите, что вышел на связь агент «Атаман»; он знает, кому докладывать по инстанции. А заодно развеет ваши сомнения.
— Хорошо, свяжусь, — полковник, видимо, слегка колебался. Недоверия майор у него так и не развеял, однако начальник разведки прекрасно понимал, что никаких иных доводов предоставить ему Гайдук не в состоянии. И что, скорее всего, убеждать в правдивости сведений этого информатора придется самим немцам.