Все прошло и впрямь проще простого. Ни капли не таясь, поскольку шел он все-таки над своей территории, Дубтах летел почти вдоль республиканской границы. Встроенное в РЛС устройство посылало через короткие промежутки времени короткие пакеты импульсов, составлявших секретнейший одноразовый код. Момент вылета был рассчитан таким образом, чтобы и цель, и черный самолет оказались бы в за- данном районе одновременно. По его расчетам, он оказывался на эффективной дистанции несколько раньше времени и, соответственно, малость скорректировал свой маршрут. На экране, сопровождаясь коротким гудком, вспыхнул красный блик тщательно размещенного взрывного устройства, откликнувшегося на кодовый им- пульс, и тогда Дубтах чуть- чуть довернул к горной дороге. Автомобильчик на дороге двинулся под уклон, одновременно приближаясь к повороту, и тогда пилот набрал еще один код. В дальнейшем он так и не узнал, дублировал ли его действия какой-нибудь бедолага в камуфляжных лохмотьях, пропитанных антисобакином, устроившийся в зарослях во-он той горушки, или нет, был ли радиолюбитель один, или же несколько радиолюбителей почти одновременно нажали кнопки, чтобы потом тщательно, любовно, но и со всей поспешностью ликвидировать все свое оборудование. А потом продолжить свой законный отпуск в горах.
Как это и положено, водитель привычно притормозил на повороте, вот только получилось это на редкость неудачно: буквально за несколько мгновений до его появления некое устройство окатило дорогу сотней килограммов квазижидкости, - мириады мельчайших гранул особого полимера, полностью окисляющегося на воздухе за пять-семь минут. Машину занесло, - да нет, это не то слово, это нельзя было сравнить даже с заносом в страшенную февральскую гололедицу. Скорость не сбросилась совсем, отчаянный выворот руля не проявился никак: машина, даже увеличив на спуске скорость, по элементарной прямой врубился всей массой в ограждение и, неожиданно легко свалив это сооружение, сваренное из крашенных в веселенький цвет балок, опрокинулась вниз, докатилась до широкого, вогнутого, поросшего лесом уступа и осталась лежать там кверху колесами. Он считал свое участие в этом деле ничем не обоснованной нелепостью, и по этой причине оно очень сильно ему не нравилось.
Во время Союзнической Войны псевдожидкости, не столь, правда утонченные
и гораздо более стойкие, показали себя чуть ли не самым эффективным оружием на территориях мало-мальски цивилизованных. Войска Конфедерации залили сотнями тонн псевдожидкостей по возможности все города, шоссе и транспортные развязки, находившиеся в руках мятежников. Результатом этой акции, проведенной, в основном, для порядка и на всякий случай, были чудовищные пробки, тысячи аварий и полный паралич движения войск. Более того, в первые сутки-двое было почти невозможным передвижение даже и в пешем строю. А так как наряду с дорогами псевдожидкостью обработали и взлетно-посадочные полосы противника, часть его самолетов совершила, мягко говоря, не вполне удачную посадку, а другая не успела своевременно взлететь. Пожертвовав десятком истребителей- бомбардировщиков ВВС Конфедерации одним массированным налетом спалили застрявшие машины наряду со всеми стационарными ЗРК и КЗК на всех аэродромах и других стратегически важных пунктах. На немногочисленные перехватчики с вертикальным взлетом и посадкой без малейшего благородства наваливались по десять против одного и потерь почти не имели… После этого самолеты Конфедерации ходили на малой высоте, малыми группами или поодиночке, нагло, напоказ выписывали красивые пируэты над чудовищными смрадными скоплениями застрявших на марше войск и жгли цели на выбор, лакомились, откусывая самые вкусные кусочки с таким расчетом, чтобы и после рассеяния страшной аэрозольной смазки войска противника все равно оставались бы кашей, неуправляемым, беспомощным, деморализованным, обреченным на убой стадом. Собственно говоря, на этом организованные военные действия в тот раз и кончались: заместо капитуляции неудачливых вояк просто-напросто свергла и расстреляла совсем было задавленная оппозиция, был подписан мирный договор, состоялся международный трибунал и прочая обычная в подобных случаях морока. Очень было похоже, что вся эта история была затеяна, организована и оплачена Империей, однако же ожидаемого кровавого безобразия надолго не вышло, из боевых действий, столь поначалу масштабных и обещавших многомиллионные жертвы, получился, по сути, пшик, обошедшийся обеим сторонам тысяч в пятьдесят жизней… Припоминая эти и другие интересные исторические подробности, Дубтах нипочему, просто так, повинуясь крысиному инстинкту, провалился резко вниз и на малой высоте пополз между горами, и при этом жался к дну узкой, плавно изгибающейся долины. Там он пересечет административную границу республики и сядет на аэродром "Угервар - II" Союзной Базы Угервар. Красиво описанная над речкой дуга окончилась значительным расширение ущелья: низкие, покатые, покрытые густейшим лесом горы словно бы раздвинулись в стороны и выглядели довольно- таки дико. С такой высоты, во всяком случае, не было заметно ни единой проплешинки в зеленом мехе, покрывающем склоны, и ни стежки. Хотя сами по себе горы тут стали вроде бы пониже, и даже речка, с грохотом катившаяся выше по ущелью, которое сама же и создала во времена оны, тут как- то поуспокоилась, сделавшись шире и глубже. Ба! Эт-та еще что такое? Из- за круглого бока ближайшей горы , на расстоянии прямой видимости вывернулись вдруг две верткие машины. И приборы, и нервы сработали как положено: один - "О - 12мп", обладавший в этой модификации огромной скоростью, и один "О - 15", задумывавшийся поначалу, как положено, в качестве "легкой и относительно дешевой" машины и в конце, столь же традиционно, оказавшийся дорогой и хорошей машиной следующего поколения. Неизвестные не стали вступать в связь: четыре, - по две с каждого, - ракеты, выпущенные прямо сразу говорили об их намерениях совершенно ясно. Жертва инстинктов! Эс-стет х-хренов! Полез на малые, и теперь - ни высоты, ни скорости… Двигатель - на форсаж, компенсаторы - на полную. Получился своего рода "маневр динамического торможения навыворот", встав на хвост, "Ночной Дождь" рванул вверх почти вертикально, как зенитная ракета, увалился на крыло в первоначальной плоскости подъема, по-прежнему на пределе форсажа двигателей набирая высоту, да еще с неким боковым скольжением. Со стороны это выглядело как малоэстетичный, но резкий, попросту невозможный для всех других серийных машин козлиный скачек, но и "Дану - 2м" относились к ракетам ближнего маневренного боя в полном смысле этого слова и, кроме того, у них не темнело в глазах от чудовищных перегрузок. Они взорвались, в меру своих сил, где положено, обозначив взрывами своего рода вытянутый по фронту ромб, и, уже выпуская обе имеющиеся у него ракеты, Дубтах услыхал несколько резких щелчков, при которых "Ночной Дождь" едва заметно вздрагивал… Ну, кажись, обошлось… Но два этих гада (а как еще прикажете называть тех, кто палит по своим, да еще без предупреждения?) были опытными и, вопреки инструкции, но зато в полном согласии со старым, добрым зенитным принципом еще четыре ракеты выпустили просто так - туда, где, как они рассчитывали, он окажется, - а там они подправят. Раз! И снова щелчки по корпусу машины. Раз!!! И опять не вполне мимо… Машину не то, чтобы затрясло, а как- то нехорошо, с неправильными мелкими периодами заколыхало, как на критически- малой скорости. Двигатель, впрочем, работал ровно, без сбоев, и Дубтах попробовал перейти на горизонтальный полет; это ему, в общем, удалось, хотя самолет слушался рулей как-то замедленно. Тактическое положение за эти считанные секунды успело значительно измениться: одна из его "Дану - 2м", идущая в комплексном режиме наведения, взорвалась в нескольких метрах впереди идущего на встречном курсе "Оззера", и пилот перехватчика мгновенно погиб в изрешеченной, вдребезги разнесенной кабине. Зато верткий "О - 15" легко увернулся от причитающейся ему порции, пролетел мимо "Ночного Дождя", развернулся и неторопливо вдогонку. Как знал, проклятый, что ракет у Дубтаха больше нет, - он и эти-то две взял на всякий случай, - и что с маневренностью у черной машины есть некоторые затруднения. А осталось у сволочуги - "Ольфтара" две дальнобойных "Уатах", которые он, вполне резонно, с такого расстояния выпускать не будет… А что соратничек будет? А он, натурально, сейчас догонит, уравняет скорость так, чтобы лететь только чуть быстрее, и, не жалеючи снарядов, расстреляет из пушки. И ведь, судя по предыдущему поведению, не промахнется… Ох, не промахнется, гад! Но кое-чего он все-таки не ведает… Дубтах, не пытаясь маневрировать, до предела увеличил скорость по прямой, - вот только, на беду, для машин со сверхнестабильной схемой прямая парадоксальным образом тоже является маневром. Потому что за все приходится платить: человек будет хромать не только в том случае, когда у него одна нога - короче, но и если, к примеру, натрет водяной мозоль. Какая, казалось бы, мелочь, правда? А сотрешь ногу где-нибудь в горах, тундре или тысячекилометровых северных лесах, - так ведь и сдохнешь от этой мелочи! По левой стороне, похоже, была повреждена проводка электродистанционного управления, либо, что еще вероятнее, его эффекторы. Оттого машина колыхалась и рыскала, компьютеры судорожно пытались скомпенсировать повреждение, постоянно коррегируя сложную неправильность в управлении… Так что тут впору не с мозолью сравнивать, а с жестоким радикулитом, как у папы в по- запрошлом году… Когда он не то, что встать или сесть, - повернуться в кровати не мог без посторонней помощи. И, в отличие от других скоростных машин, тут управление с увеличением скорости не улучшится, а как бы не наоборот. Компьютеров надолго не хватит, потому что программа в таком режиме скоро свихнется, и винить за это ее тоже будет нельзя… Короче, больной, - лежать вам надо… Только сперва надо лечь, а это - гораздо ниже, и возможно - только с размаху. Типа того, что - хрясь! Вот так вот приблизительно. Думая эти посторонние мысли, он неуклюже, с креном разворачивался. Так сказать: "Не только креново, но и хреново." - скаламбурилось, - надо думать, - напоследок… А рука тем временем снимала блокировку с мазера и вводила режим накачки. Он понимал, что "Ольфтар" попадет к нему в прицел не более, чем на долю секунды, но в данном случае большего и не потребуется. Импульс! И еще один! И летящий по зловещей, мастерски рассчитанной дуге "О - пятнадцатый" вдруг нелепо дернулся, рыскнул в сторону, с креном полез в высоту, - а молодец этот парень, рефлексы четкие! – опять накренился.
И, хоть целехонек с виду,
Твой самолет, парняга
И нет в нем обидным манером
Ну, - ни единой дырочки
А все ж - не стрелять тебе нонеча
Не разнести меня - вдребезги
А так как и схема твоя -
Тоже сверхнестабильная
То и с полетом, дитятко,
Хреново у вас получится
Даже связаться с базою
Выйдет ли? Очень сомнительно…
Обидно, да-а? Но и нам, как ни жаль, пора… Насколько хватило сил, умения и времени, он набрал высоту, и всего этого хватило- таки для двух восьмисот над уровнем речки внизу. А потом он нажал кнопку молекулярного детонатора. Точно зная, он все-таки не представлял себе истинной эффективности дьявольского устройства: конструкция самолета растаяла во встречном потоке воздуха, как сигаретный дым, обратившись в громадную тучу пыли. Реакция была экзотермической, и он ощутил волну страшного жара даже сквозь скафандр… А потом враз оказался посередине чистого неба. Кресло, тонкая металлическая рама и в ней, прикрывая его, часть прозрачного лобовика. Бац! С несерьезным, хлопушечным каким- то звуком заряды отстрелили эту конструкцию. Земля внизу неслась навстречу с пугающей быстротой, одновременно надвигаясь снизу, и только на нехорошей высоте в триста пятьдесят метров выстрелил и образцово-показательно развернулся купол "Аум Контин", тут же натянувший стропы чуть ли не параллельно земле. В этот момент два хорошо видимых его зоркими глазами, продолговатых предмета, стремительно обогнав его, почти синхронно врезались один - в склон, а другой - в воду реки. Ослепительная голубовато-белая с металлическим оттенком вспышка ослепила его, острейшая боль на ничтожный миг пронзила тело, прощупала все нервы, и когда способность видеть вернулась к нему, он увидел, как на его страшном пути, тяжко ворочаясь и сливаясь воедино, всплывали два огненных шара. Дубтах, невзирая на шок прыжка и взрыва, был вынужден неуклюже карабкаться по стропам, чтобы хоть как- то миновать средоточие катастрофы. Два накопителя в единый миг освободили энергию, равную энергии не менее двухсот пятидесяти тонн тротила, с успехом заменив ядерную боеголовку сверхмалой мощности, знаменитую в свое время катализную "чекушку". Слева внизу рушился подмытый рекой, трещинноватый склон. Облако пыли и белого тумана барьером перегородило долину, а вихри, грубо встряхнув его парашют, на несколько секунд уподобили это солидное изделие пушинке одуванчика, так что Дубтах едва не погиб. Были моменты, когда казалось, что все уже кончено, но, поскольку ему не было суждено иное, вызванные взрывом вихри, взболтав его, как льдинку - в коктейле, аккуратно швырнули пилота в горную речку, которая, хоть и смирила малость свой бешеный нрав, оставалась все-таки быстрой и бурной. А еще -
холодной… А еще - имеющей в этом месте на редкость негостеприимные, все из обрывов и скользких валунов, берега. Поэтому заплыв свой полуторакилометровый Дубтах провел по преимуществу в попытках избавиться от мешающего ему снаряжения. Нажатием кнопки на ремне запасного парашюта раздавил "Д - 2", и ранец вместе со всем содержимым обратился в какой- то очередной пшик. Это - облегчило положение, но не сказать, чтобы очень уж радикально. Далее в трудно запоминаемой череде последовали: несколько избыточное питье сырой воды, попытки освободиться от высотных доспехов, попытки спасти пистолет (тщетные), кашель, судорожное отталкивание от встречных камней, попытки не только грести, но и править, а закончилось все это на широком, плоском камне, обозначавшем поворот речки и на который он то ли влез, то ли был вынесен течением во вполне робинзоновском статусе: в сапогах, в драном нижнем комбинезоне, с синими губами и без оружия. Хотя нет, врать грешно, - клок ткани с поплавком и Вторым Комплектом у него все- таки остался: маячок, который нужно было тут же прикончить, нож с "активным" лезвием длиной сантиметров восемь, облатка с суперэргином, облатка с наркотиком и пресованный, каменной твердости кусок вакуумсублимата весом в двести пятьдесят грамм. Все. Этот остро- умный набор предметов предназначался для сугубо непредставимого случая, ежели пилот, потеряв стандартный комплект, останется цел. Как это может быть, - не ведал, наверное, никто, даже авторы. Что ж - теперь у них есть шанс получить наглядный пример за номером один. Чуть- чуть оклемавшись, он осмотрел нож: монокристаллическая композиция в активном режиме могла распороть хоть рельс, но при этом имело миллиметр в толщину, двенадцать - в ширину, и весило грамм пятьдесят вместе с рукояткой- зажигалкой. Безусловно - чудо современной технологии, но в качестве оружия палка гора-аздо эффективней. Сублимат, помимо еды, был весьма пригоден для забивания гвоздей. Слава богу, что скафандр был весь на магнит-адгезивных швах, не то потоп бы… И еще очень сильно утешало то, что до административной границы было рукой подать, - всего-то четыре минуты полета по прямой на пределе компенсаторов. Всего сто двадцать километров по горным лесам, без жратвы, провожатых и знания местности, зато при очень вероятной попытке, - так, на всякий случай, - изыскать его живым или мертвым. Хотя вряд ли попытки эти будут сколько-нибудь настойчивыми. А поскольку иного выхода нет, либо же он просто пока не приходит в голову, следует пока двигаться вдоль речки, которая, насколько мы помним, течет километров сорок в более-менее приемлемом направлении. И это все хорошо, а плохо единственно лишь то, что эти благоспасенные сапоги плохо пригодны для горного туризма… Дубтах с глубокомысленным видом осторожно поскреб концентрат и убедился, что тот во всяком случае тверже его зубов: ладно, с гвоздями все понятно, а вот, интересно, стекло им резать можно? Развлекая себя этими и подобными же мыслями, он двинулся вдоль реки, то хрустя сапогами по гальке, то прыгая с валуна на валун по мелководью, а то и карабкаясь по довольно- таки жутким обрывам. Не обладая почти вовсе никаким опытом в альпинизме или горном туризме, он не раз помянул добром добрейшего доктора М"Фуза с его жестокими и благодетельными уроками. У него, помимо надлежащего увеличения силы и выносливости, как-то изменились отношения с собственными усилиями: в каждом отдельно взятом случае он теперь находил ритм, присущий каждому делу и оттого, казалось тратил сил втрое меньше чем на то же - но раньше. Так он и шел себе часа два, пока откуда-то сзади не возник, нарастая, такой знакомый и такой мало желательный в сложившихся обстоятельствах пульсирующий рев геликоптера. Отчаянно карабкаясь по обрыву, он едва успел стать под защиту ближайшего дерева реденькой рощицы, располагавшейся тут на каменистом откосе, а рев уже был над ним, давил с почти физической силой, и хотелось поглубже зарыться в здешнюю каменистую почву, и чувство было, как, наверное, у букашки, аккуратненько, с расправленными крылышками распятой на булавочке коллекционера. Вертолет не кружил, но и не "гнал прямую", а просто медленно, с задранным хвостом летел как-то боком вперед, очень сильно напоминая принюхивающуюся к следу дворняжку, которая, пока не надоест, изображает из себя ищейку… А машина - что машина, типичная оказавшаяся-под-рукой-машина-в-захудалом-гарнизоне. Но так как удалялась она медленно, Дубтах мало-помалу перебрался вглубь рощицы, и тут ему ударило в нос каким- то химическим запахом, особенно мерзким после нескольких часов пребывания в чистейшем горном воздухе, а сам он увидал вдруг плотные, почти не расплывающиеся на воздухе клубы интенсивно- лилового дыма. Роща кончилась разом, будто обрезанная ножом, открыв вид каменистой осыпи из крупных, остроугольных глыб: лесок, очевидно, был опрокинут и смят недавним оползнем. И на этом месте пустом прыгал и бесновался коренастый человек в летном костюме. Неподалеку, для вящей видимости издалека, на камнях лежало во всю ширь расстеленное полотнище парашюта. Так. Стреляет в воздух из табельного оружия, что само по себе оч-чень пользительно… Так. Перешел к боевым действиям и палит теперь уже вслед вертолету. Тоже почтенно. А вот и апофеоз, состоящий в шварканьи ни в чем не повинного пистолета о камни со злости, когда обойма уже расстреляна. Дымовик неподалеку с прежним своим старанием гнал струю яркого, плотного дыма, а вертолет тем временем, сохраняя прежнюю позу принюхивания, важно удалился на расстояние, достаточное для того, чтобы можно было слышать конец Заключительного Монолога Главного Героя:
– … слеподыр-рые ! Чтоб вам своего … так же не увидеть!! В лохань вас праматери и в … Дану!!! Чтоб вам Тусутуй под хвост сунул, пидор-рюги!!!
Кажется, незнакомец высказался достаточно ясно, и теперь пора ти-ихо, не привлекая (право же - незаслуженного) внимания, оттянуться назад. Но он недооценил незнакомца, - тот враз , точно и не изображал только что бешеного гамадрила, обернулся резко и точно, встретившись с Дубтахом глазами. Гимлах! Дану-Праматерь, этого-то нам только и не хватало… Впрочем, растерянность его не длилась и четверти секунды, и он, мгновенно сменив план на прямо противоположный, уже летел к стоящему на краю Гимлаху. Раз - и тот схватил с земли пистолет, не сводя с Дубтаха глаз и, видимо, узнавая. А так как торопиться было уже некуда, они просто стали друг напротив друга. На расстоянии пяти- шести шагов.
– Какая встреча, - проговорил Опасный хриплым, сорванным от недавнего ора голосом, - право же, - рад. Вот не поверишь, - чувствовал, что это ты, наш умненький, тихий Подкидыш. Но сейчас мы с тобой хорошо встретились, мне нравится…
Надо отдать ему должное, - он исключительно быстро обрел хладнокровие после давешнего амока и с легким намеком, чуть небрежно повел слева-направо снизу-вверх, чтобы направить его аккурат в солнечное сплетение Дубтаху.
– За обоймой сначала сбегай. – Как мог - ласково произнес Дубтах и кивнул в сторону кучки снаряжения, видневшейся у края прижатого камнями парашюта. Но тот только невозмутимо кивнул:
– Потом.
И - неуловимо-быстрым, мягким движением, без всякой подготовки швырнул Дубтаху в голову бесполезный пистолет. Дубтах поднял руку и мягко оттолкнул железо, поскольку оружие летело так, что ухватить его в полете как надо было неловко, а возиться с перехватом на таком расстоянии от Опасного не хватало времени. Но тот опять не тронулся с места, убедившись в неудаче броска, и достал откуда-то пружинный нож, не Дубтахову чета, а тяжелый, ухватистый, с довольно длинным клинком. Изделие вполне для активного функционера какой- нибудь уличной банды.
– Может быть, так будет даже лучше, - сообщил он, мягко улыбаясь, - приятнее…
И впрямь, - нож как- то куда больше подходил к его облику, нежели табельный пистолет.
– Слушай, давай лучше разойдемся по- хорошему, а? Тебе, помнится, хронически со мной не везло…
Это была, понятно, попытка сохранить хорошую мину при дурной игре. Он был по-хорошему силен от природы для горожанина и стал значительно сильнее, а более того, - выносливее и ловче в результате немилосердных тренировок в Центре, но при этом отлично отдавал себе отчет, что вряд ли устоит в прямой схватке с этим невысоким, словно из одних железных мышц сплетенным барсом с неистовыми глазами. Тем более, - еще и нож… Но, придерживаясь прежней тактике, он продолжал:
– Зато, уважаемый однокашник, я значительно лучше тебя бегаю…
Но Гимлах, чуть прикрыв глаза, только покачал головой:
– Нет. Никакой ты не бегун, и это видно с первого же взгляда. А вот я - чемпион по бегу у себя в Пасселе и второй призер Южного Округа в этом году. Я загоню тебя, как оленя и выпотрошу, как свинью.
– Поставь себе плюсик.
– А…
Но Дубтах уже прыгнул, как он это умел и тренировался специально, без подготовки, - в сторону, таким же скачком развернулся на месте и диким каким-то, заячьим скоком бросился наутек и тут же, всей спиной сразу, почувствовал безжалостную погоню. Резко, смертоубийственно ускорился и - на бегу набросил себе носком сапога каменный обломок грамм пятьсот весом. Взял его из воздуха и с разворота, прыжком изо всех сил пульнул булыжник в грудь стремительно набегающего Гимлаха. Опасный был прав: он не был никогда сколько-нибудь перспективным легкоатлетом. Он всего-навсего года три, пока не остыл, играл за университетскую команду "камерного" футбола и считался одним из ведущих нападающих. На дистанции семи метров глазомер не подвел его, а уклониться от удара в таких условиях было и вовсе выше человеческих возможностей. Любых. Послышался тупой удар и негромкий, но ужасающе-отчетливый хряск костей. Гимлах, как бежал, повалился ничком и замер, вытянув вперед руку с судорожно зажатым в ней ножом. Дубтах в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние, дабы развить тактический успех, но это оказалось ненужным: опрокинутое тело было ватно-тяжелым, голова Опасного безжизненно болталась, а изо рта его вытекала тонкая струйка вязкой крови. Классический "контр ку", удар в область сердца, приводящий к его остановке. Пощупав шею врага и убедившись, что сердце его не бьется, Дубтах выпрямился и невесело проговорил:
– Пусть путь твоей души будет легким, несчастный злюка, никем не любимый… Я клянусь Небом, Крыльями Над Головой, Дану и именем той, с которой собираюсь прожить жизнь: я не хотел такого исхода. Я заигрался, и меня не радует даже то, что я оказался хорошим пророком, накликав тебе смерть от злости. А сейчас - извини…
После этих слов он раздел труп, тщательно отыскав все, что могло хоть как- то удостоверить личность, ободрав все бирки с карманов и номерные ярлычки, намертво вшитые в иные из внутренних швов обмундирования, и столкнул оставшееся в нижнем белье тело под обрыв. Затем он скомкал парашют, сунул его под куст и прижал его камнями, кинул в речку вяло дымящий сигнал, оделся, взял все необходимое снаряжение и отправился дальше. Осмотрев пистолет, он с удивлением убедился, что тот оказался вполне годным к дальнейшему использованию, повертел его в руках, но подумав, все-таки зарядил его и сунул в карман, после чего поклялся себе, что не забудет и перед Линией сунет оружие в какую-нибудь малозаметную щель между камнями. На текущий момент оставалась всего лишь одна, но зато до крайности мучительная загадка: а действительно, каким это образом с вертолета умудрились не обнаружить нашего безвременно ушедшего друга? Но, поломав голову, он пришел к единственно- возможному выводу: искали, скорее всего, вовсе даже не Гимлаха… И совсем не Гимлахова компания. Выходит - зря прятался. Но, поразмышляв еще, решил все-таки, что, кто бы его не искал, а хорошо, что не нашли. Проблему питания в пути он решил по "Варианту Б": рано утром сварив весь концентрат, он съел его весь в два приема, после чего на протяжении последующих пяти дней пути не ел вообще. Такого рода вариант он избрал, потому что был уверен в правильности избранного направления . То есть он выбрал бы, понятно, "Вариант А", но у разгильдяя - Гимлаха не оказалось не токмо что рациона, но даже и НЗ…