Фобология
Шрифт:
– Она здесь ни при чём!
– Она! – загрохотала Мэри, и глаза её метали молнии. – Она получила всё, что было моим по праву!
– Она даже не знала о тебе!
– Теперь знает.
Мэри встала и отошла на пять шагов. Строго посмотрела на отца.
Он сидел весь в грязи перед небольшой ямкой и кучкой костей – ещё меньше. Сидел и плакал навзрыд.
– Вот я здесь. Что теперь? – тихо спросил отец. – Убьёшь меня?
– ДА, – кивнула Мэри. – Но этого мало.
– Пожалуйста…
– Я не про твою дочь!
– Тогда
– Назови меня.
– Что?
Мэри подошла и проорала в лицо:
– Дай мне имя!
Минуту отец глупо таращился на неё и бессмысленно моргал.
– Я не…
Отец помотал головой. Тогда Мэри сорвалась с места, схватила череп младенца и всучила отцу. Правую его ладонь водрузила черепу на лоб.
– Имя!
– Я… я… Боже. Нарекаю тебя именем… Марк!
Лицо Мэри вдруг разгладилось и посветлело, как будто она сбросила огромную ношу с плеч. Девушка вздохнула полной грудью и на миг закрыла глаза. С улыбкой Мэри, а вернее, Марк, подобрала топор и любовно очистила его от земли подолом юбки.
– Встань.
Отец безропотно подчинился.
Одним взмахом она рассекла ему живот, откуда тотчас вывалилась требуха. Вадим упал. Он перегнулся в пояснице, зажимая руками брюхо, и стонал – кричать сил уже не было.
Марк любовно собрал в подол свои косточки и пошёл к огню. Постоялый двор всё ещё горел. К шуму пламени и треску ломающихся перекрытий добавлялись крики тварей, что давно обосновались там. Марк подошёл к огню почти вплотную, жаркие языки едва не лизали ровную кожу его сестры.
Глаза закрылись.
– Марк, – мечтательно произнёс он и бросил останки в огонь.
Мэри упала. Призрак худосочного мальчишки остался стоять, будто лишь сбросил ненужную одежду. Мэри подняла на него измученные, заплаканные глаза, вокруг которых пролегли глубокие тени.
– Прощай, сестра, – сказал он и растаял.
Мэри разрыдалась в голос. На четвереньках она добралась до отца и уткнулась ему в грудь. Вадим ещё дышал – хрипло, надрывисто. На лбу выступила испарина.
– Папенька, не покидай меня! Не бросай меня здесь одну!
Вадим ещё жил, но уже ничего не понимал. Дочь пыталась разбудить, трясла его так сильно, что скоро вытрясла остатки жизни.
Мэри свернулась калачиком у отца на груди и ещё долго плакала, пока обессиленная не забылась сном.
Постоялый двор прогорел и рухнул, а головни тлели ещё целый день. Лес на полверсты вокруг пропитался дымом и гарью, а на самой поляне перед руинами гостиного двора «У Шпака» тем более нечем было дышать. Звери обходили это место и раньше, а теперь и вовсе бежали оттуда без оглядки.
Вероника Богданова
Лабытнанги
Душа ребёнка
Шелли
Феликса не покидало чувство, что его элементарно подставили…
Сначала договор казался выгодным. Он
Феликс, классный водитель и рисковый парень, кинув ящик на заднее сидение потрёпанного «Форда», предложенного ему заказчиками, вырулил на ту самую дорогу и помчал навстречу гонорару.
На сотню миль ни единого поселения. Феликс начал сомневаться в правильности своего решения. Стоило ли браться за это дело? Ещё и мотор барахлит, будь он неладен! И этот чёртов ящик…
Вскоре машина заглохла. Тщетно попытавшись исправить ситуацию, Феликс внезапно решил вскрыть ящик. Внутри покоился сверток из кусков белой материи. Мумия? Не похоже: маловат. И ради этой куклы он рисковал?
Вспомнив лица нанявших его мужчин, Феликс невольно поёжился. Его наверняка уже ищут, судя по величине гонорара. Интересно, что ему будет за то, что он заглянул в ящик? Плакали его денежки. Но половину-то он уже получил! И не сбежишь: вместо тачки – ни на что не годная куча железа!
Феликс поставил ящик на плечо и, оставив «Форд» посреди дороги, двинулся пешком.
С востока плотной волной наползали сумерки, проглатывая малиновую мякоть вечерней зари. Феликс решил заночевать в явившейся всё-таки на пути деревушке – несколько двориков, прилипших к склону древнего холма.
Плечо ныло, но Феликсу и в голову не пришло бросить ящик. Наткнувшись грудью на плетень, Феликс выругался. Идиотское место: темно, хоть глаз выколи, и ни одного фонаря!
В доме вспыхнул колеблющийся огонёк. Свеча? В конце двадцатого века, в цивилизованной стране?
Во двор вышла хозяйка. Феликс был приятно изумлён: дрожащий язычок пламени выхватил из темноты бледное пятно нежного лица в лёгком ореоле светлых волос. Огонёк свечи, двоясь, отражался в серых глазах девушки.
Она пригласила гостя в дом. Феликс вошёл, подумав: «Какая доверчивость! А если я маньяк? Действительно, не тронутый цивилизацией уголок!»
– У Вас умер ребёнок? – вопрос прозвучал неожиданно.
– Почему ты так решила? – Феликс не привык разговаривать с женщинами по-светски. Но девушка, глядя гостю прямо в глаза, объяснила:
– У нас в таких гробиках хоронят детей. Я Вас потому и впустила. К нам заходят только по пути на кладбище.
– Вот оно что… Нет, я шёл не туда. Но зла тебе я не причиню. Мне бы прилечь где-нибудь да кусок хлеба на дорогу.
Феликс изучил скудную обстановку жилища, отметив, что в комнате есть телевизор и торшер. Перехватив взгляд гостя, хозяйка улыбнулась.
– Да, у нас было электричество до последней грозы. Пока приходится довольствоваться свечкой.
Феликс долго устраивался на топчане, хотя от природы и был неприхотлив. Вероятно, покоя ему не давало присутствие женщины.