Фокус
Шрифт:
— Хуже, — не очень весело улыбается он. — Я предлагаю тебе стать моей женой.
Я сглатываю так выразительно и громко, что во внезапной паузе — почему вдруг все замолчали и на телевизоре перерыв между клипами?! — смех Андрея кажется оглушающе громким. А ведь он просто хмыкнул!
Глава тридцать восьмая: Андрей
«Все будет проще, если у тебя будет образ примерного отца, мужа и вообще классного позитивного мужика», — сказал Антон, когда я битый час матерился и ругался по телефону, пытаясь передать как «безмерно рад» возвращению Яны и ее проклюнувшемуся материнскому инстинкту. Насчет последнего у меня была лишь злая ирония, потому что
— Моя жизнь превратилась в идиотский сериал, — бросил я, а брат ответил:
— Ты еще легко отделался. — И добавил: — Не переживай, младший, это просто еще одна зарвавшаяся бабенка. Наведи марафет в своей личной жизни, а я сделаю остальное. Мы с Таней приедем в конце недели, поговорим об остальном.
— Черт, я вдруг понял, что мне не по карману собственный брат, — шучу я, немного воодушевленный его оптимистическим настроем.
— Отдашь борзыми щенками.
И вот я сижу в кафе с милой умной девушкой и несу полную хрень, которая еще полчаса назад казалась логичной и правильной. В конце концов, люди заключают фиктивные браки для более шкурных вещей, а мне просто нужна видимость благополучной полноценной семьи. И я не знаю кандидатуры лучше, чем маленькая выдумщица, снова вся красная от стыда. Пора придумать ей новое прозвище. Например, Свеколинка.
Тьфу ты, не люблю же эту романтическую хрень, но Йори как заколдованная.
— Интересно, если бы я предложил слетать в космос, ты бы тоже сидела с таким перепуганным лицом? — Я должен шутить, потому что и у самого начинают неприятно поджиматься яйца с каждой секундой отсутствия ответа. Я согласен даже на «нет» прямо сейчас, лишь бы не противная неопределенность. — Или перебраться на крайний север и стать оленеводами.
— Второй вариант очень ничего, — кое-как улыбается она и снова прячет взгляд, разглядывая свое отражение на кофейной глади.
— Сказала девушка, которая даже в плюс двадцать ходить дома в теплом комбинезоне и теплых носках.
— Господи, я правда говорю так много глупостей? — Она снимает очки и сокрушенно прячет лицо в ладонях. — Пообещай, что будешь меня останавливать, если я вдруг снова начну нести ахинею.
— Да ни за что на свете.
«Иначе как я узнаю, что ты забавная и необычная? И что моя больная фантазия придумала как минимум десяток способов, какими я буду вынимать тебя из домашнего комбинезона? И что меня странно заводит мысль о том, чтобы уложить тебя в постель абсолютно голую, но в тех смешных полосатых носках?»
— Йори, мне правда нужна твоя помощь. — Кажется, без этой части разговора никак не обойтись. — Ты можешь сказать, что мы почти не знаем друг друга, и будешь абсолютно права, но так получилось, что ты единственная, кому я могу доверять.
Ни одна девушка, тем более такая романтичная мечтательница, не заслуживает такого сухого и делового предложения руки и сердца, но ничего другого у меня нет, а обманывать ее выдуманной историей о любви с первого взгляда и до гробовой доски я не хочу. Потому что в отличие от большинства людей, с которыми мне приходилось сталкиваться, я ее уважаю и считаю, что она как никто другой заслуживает знать правду.
— Звучит как предложение о деловом сотрудничестве. — Йори заводит
— Что ты — особенная девушка для меня. И что она очень пугает тебя своим поведением.
Выдумщица прячет лицо в ладонях. Давно уже заметил, что делает так всегда, если хочет скрыть смущение. На этот раз «прятки» затягиваются, и мне приходится податься вперед и, прилагая усилия, отвести ее руки от лица. Зеленые глаза смотрят с таким сожалением, что я невольно начинаю перебирать в памяти весь свой короткий монолог.
— Она маленькая испуганная девочка, а сдерживается, чтобы не пугать великовозрастную дурочку.
— Она маленькая испуганная и капризная девочка, — поправляю я. — Мой косяк. Думал, что раз мы одни, то нужно стараться за двоих. А мать из меня, как ты понимаешь, так себе.
— Зато отличный отец, — тут же перехватывает инициативу Йо. — Может быть… Я не знаю… Не так уж плохо, если Соня узнает о своей настоящей матери?
Честно говоря, если отодвинуть в сторону угрозы, из-за которых у меня второй день отвратительное настроение, то выдумщица права — рано или поздно, но Сове придется все рассказать. Только двинутый папаша во мне предпочитает держать правду под замком хотя бы до тех пор, пока моя малышка не окрепнет для правды. Не думаю, что сейчас она готова услышать «свой ценник». Даже если кто-то считает, что момента лучше может уже и не быть.
— Она узнает, выдумщица, но не сейчас. И я буду очень благодарен, если ты будешь считаться с моим мнением.
— Конечно, да, прости, что… — Она так торопится извиниться, что приходится перебить ее на полуслове.
— Йори, все, остановись.
— Я говорю слишком много глупостей.
Я бы не назвал это глупостями, скорее, ее личным пунктиком: анализировать и видеть каждую вещь в каком-то своем особенном свете, под ее личным углом, который я не всегда понимаю. А если быть до конца честным, то обычно у меня не возникает желания тратить время на женские «закидоны» хотя бы потому, что в моей жизни хватает одной маленькой вредной женщины, и я не готов удваивать количество капризов. Уж точно не по доброй воле и не в здравом уме. Но у Йори так мало опыта с мужчинами, что делать ошибки — нормально. Главное, они перекрываются целой кучей других достоинств.
— Я понимаю, что слишком о многом тебя прошу, — и это чистая правда, не лукавлю и не пытаюсь выглядеть в ее глазах «хорошим парнем в беде». — Скажу больше: я даже не могу сказать, что ты можешь думать столько, сколько нужно, потому что, к сожалению, времени действительно нет.
— А если я… откажусь?
Хороший вопрос. И складка между сведенными бровями моей выдумщицы намекает, как напряженно она ждет ответ.
— Если ты откажешься, то мне придется вычеркнуть этот пункт, потому что никакой другой женщины нет. И я не буду ее искать.
Наверное, эти слова перевешивают мое совсем не романтическое предложение, потому что Йори перестает нервно теребить волосы, расправляет плечи и с до смешного серьезным видом говорит:
— Хорошо, мой важный А, не дадим Сову в обиду всяким кукушкам.
Как гора с плеч.
— Спасибо, мой маленький храбрый союзник.
Стоп.
— Твой важный А?
Она так сокрушенно качает головой, что сразу понятно — только что я очень сильно накосячил, сболтнув, что так и не прочитал ее новую книгу.