FOL

Востряков Алексей Дмитриевич

Кхием порылся в своем вещмешке и достал какое-то украшение:

– Это специальный амулет от злого духа Онг Би. Перед отлетом мне его дала бабушка Зунг и просила постоянно носить с собой. Надевать амулет на шею я не стал. В духов и богов не верю. Но в знак уважения, к моей бабушке, ношу амулет в кармане своего вещмешка.

Кхием посмотрел на Ивана:

– Ты ведь христианин? У нас на аэродроме служил советский специалист Леня Лисицын. Он постоянно ходил с золотым нательным крестом, а у тебя креста нет. Потерял? Или я что-то не так понял.

Иван смутился. Приходилось оправдываться.

– Меня крестила еще в раннем детстве бабушка. Родители были против. Мама сразу же сняла с меня крестильный крестик, и куда-то убрала.

А сам я как-то этому не придавал значения. Только здесь, я вдруг понял, что все, что со мной случилось, не могло произойти просто так. Тебе повезло, ты почти сразу вышел к людям. А я долгое время не знал, что и думать. Мне казалось, что в этом мире я единственный человек. Я стал вспоминать молитвы, которым меня учила бабушка. Своими словами стал обращаться к Богу. Просить его о помощи. Поверь, в те минуты, мне больше не на кого было рассчитывать, и не от кого ждать помощи. Если бы долгими ночами я не разговаривал с Богом, то, наверное, просто сошел бы с ума.

Кхием кивнул.

– Я понимаю.

Утром Иван обнаружил, что Кхием так и не ложился в доме. Не приходила вчера вечером и Хене со своей неизменной кашей. Сопоставив эти два факта, Иван порадовался за друга и за себя. Он избавился от настырной «супруги», а Кхием нашел себе подругу, пусть и временную.

Три последующие недели в деревне прошли совершенно спокойно. Иван с Кхиемом и с парой местных умельцев занимались подготовкой больших лодок к длительному плаванию. Жители Горной Деревни за это время наносили целую кучу разных товаров, предназначенных для продажи в Городе. Иван стал более или менее понимать речь аборигенов, и сам мог построить некоторые простые предложения. Конечно, Кхием говорил совершенно свободно, но он раньше Ивана начал учить язык, да и к тому же у него явно были способности к изучению языков. Кхием свободно говорил и на русском, и на английском. И, конечно же, он помогал Ивану в изучении языка жителей деревни.

В местном языке, Ивана больше всего поразило отсутствие названий. Себя аборигены называли просто – Люди. Окружающую землю – Землей. Море – Морем. Горы, так и назывались Горами. Жили они в Деревне. Их друзья жили в Горной Деревне. А сейчас аборигены собирались плыть в Город. Все просто и ясно, без всяких сложностей. А всех попаданцев в этот мир называли пришельцами.

Еще Ивану понравилась организация жизни в Деревне. Вождь Тауфа Ахау Тупоу, казалось бы, целыми днями ничего не делал. Он либо спал, либо пил пиво возле своего дома и редко покидал насиженное место. Но жизнь в деревне кипела, никого не смущало, что вождь ничего не делает. Тауфа Ахау Тупоу можно было сравнить с хорошим председателем советского колхоза. Вроде бы не суетится, не кричит, даже особо его и не видно в полях, и на фермах, а дело делается, и колхоз числится в передовиках производства. Здесь нечто похожее. Жители деревни были сыты, глядели бодро, любили попить пива, и повеселиться на местных праздниках, но умели и работать. Сравнивая покинутую им Россию середины девяностых с жизнью этой Деревни, Иван пришел к выводу, что, несмотря на всю примитивность их быта, аборигены, под руководством вечно полупьяного вождя Тауфа Ахау Тупоу, наверное, были более счастливы, чем «россияне» под руководством президента России Бориса Ельцина.

И вот настал день отплытия. Товары уложены в лодки. Гребцы заняли свои места на веслах. В последний момент на каждую лодку загрузили по клетке с живой свиньей. Как пояснил вождь, это был дар богам Моря. Жители двух деревень собрались на берегу. Хене пришла проститься с Кхиемом и издали помахала Ивану. Некоторые женщины, провожая своих сыновей и мужей в далекое плавание, всплакнули. Но больше всех убивалась Ароха, рыдала буквально в голос. В это плавание отправлялся друг Арохи юный Тапу Ливи.

Вождь Тауфа Ахау Тупоу протрубил в большую трубу, давая знак к отплытию. Он, как и следует настоящему вождю, возглавил поход, и его лодка шла впереди всех.

Море

возле берега было тихим и спокойным, гребцы бодро работали веслами. Тапу Ливи негромко стал бить в барабан, а гребцы затянули долгую песню с попадающими в ритм барабана куплетами и ударами весел по воде. Никому из пришельцев греблю на веслах не доверили. Дело это не такое простое, как может показаться со стороны. Вождь с Алисией и барабанщиком Тапу Ливи сидели на корме лодки. Иван с Кхиемом на корме рядом с клеткой с поросенком. Рулевым веслом управлял специально выделенный для этого абориген.

Вечером сделали остановку на одном из многочисленных островов. При всем желании караван из 18 лодок не мог двигаться быстрее 20 км в час. Гребцы быстро уставали, нужны были перерывы для отдыха, приема пищи и прочих надобностей. Постоянно кто-то отставал, вождь Тауфа Ахау Тупоу трубил в свою трубу и лодки останавливались, чтобы дождаться отстающих.

В таком ритме двигались четыре дня. Вечером, на очередной стоянке Иван заметил, что никогда не унывающие аборигены стали какими-то сосредоточенными. Привели под руки древнего старика с маленьким барабаном в руках и гроздями амулетов на шее. Иван еще удивлялся, зачем тащат в поход старца, который еле передвигает ноги. На голову старика надели маску, сделанную из высушенной головы ящера. «Да, это самый настоящий шаман! – догадался Иван. – Аборигены готовятся встретиться с богами Моря».

Мужчины, поддерживающие шамана под руки, резко отпрянули в стороны. А шаман медленно пошел по кругу вокруг костра, барабан в его руках стал биться ритмично и резко. С каждым шагом ритм все увеличивался, а шаман двигался быстрее. Ивану даже стало казаться, что в какой-то момент, который он пропустил, старика под маской подменили на молодого юношу. Движения шамана были стремительны, а танец настолько сложным, что Иван даже подумал, вряд ли на покинутой им Земле найдется еще один танцор, способный на такие кульбиты. Разве что Махмуд Эсамбаев. Под крики, заунывное пение и барабанный бой, шаман проскакал целых два часа, пока совершенно обессиленный не упал без чувств возле костра. С него сняли маску, и заботливо закутали в одеяло. Шаман крепко спал.

На следующий день неглубокое море с множеством островов внезапно закончилось. Впереди до самого горизонта была только одна вода.

Первый день по открытому морю шли без происшествий. Ночевали прямо в лодках.

С первыми лучами солнца гребцы дружно взялись за весла. Попутный ветер подталкивал лодки вперед к цели. Иван заметил, недалеко от лодки под водой неясные тени каких-то больших существ. Волны и рябь на воде мешали разглядеть их подробнее.

Песни смолкли, гребцы дружно налегли на весла, усилив темп. Вдруг справа по ходу лодок из воды высунулась голова очень большой змеи, или ящера. Кхием схватился за кобуру, но вождь криком остановил его, и дунул в свою длинную трубу. С одной из лодок, оказавшейся ближе всех к чудовищу в воду полетела живая свинья. Она дико завизжала, заплескалась в воде. Змеиная голова тут же исчезла, а большая тень мелькнула в сторону несчастного животного.

Некоторое время караван из лодок двигался спокойно. Даже была сделана остановка для обеда и отдыха гребцов. К вечеру ящер появился снова. Опять в воду полетела визжащая свинья. Ночевали в лодках. Эту ночь Иван практически не спал. За ночь аборигены бросили в воду еще три свиньи, а ужасный предсмертный визг животных не давал уснуть никому. С рассветом лодки снова стремительно понеслись вперед.

Когда солнце было уже высоко, кошмарная зубастая морда вдруг появилась за бортом лодки, на которой плыл Иван. Алисия от ужаса взмахнула руками, с криком шарахнулась в сторону, и случайно толкнула Тапу Ливи, который в этот момент тоже поднимался на ноги, чтобы метнуть в ящера свое копье. От неожиданного толчка Тапу Ливи не удержался на ногах, и полетел в воду. Голова ящера тут же исчезла под водой.