Folie a Deux

Шишина Ксения

— Ты ведь не против, Моника?

— Совсем нет, Кэтрин. Я всегда им рада, — полностью искренняя, без грамма фальши отвечаю я, и, кажется, мои слова значительно снижают эмоциональный накал, — я всё-таки подогрею чайник. Нам всем надо успокоиться.

Кэтрин уезжает после второй чашки чая. Я споласкиваю бокалы тёплой водой, когда сильные руки оказываются вокруг моих мокрых ладоней под краном, а нежные губы, ненадолго сомкнувшись на коже между левым плечом и шеей, тихо шепчут звучащие потрясающе слова:

— Прости

за то, что я вспылил.

— Совсем немного.

— И всё равно прости, Моника. Не хочу, чтобы у тебя пропало молоко. Просто всё это… Если хотя бы раз Лукас или Лиам скажут мне, что какой-то её мужчина, неважно, этот или нет, поднял на них руку или обидел словом, или навредил любым другим способом, я не оставлю это без внимания.

— Я странная, если считаю, что намёк стереть кого-то в порошок свидетельствует о том, что ты замечательный отец?

— Нет. Ты не странная. Ты просто любишь меня всего, Моника.

— Да, люблю.

— И я тебя люблю.

В тот день и час, когда девятнадцатого июня Кэтрин привозит мальчиков, мы с Райаном ждём их на первом этаже, но, уже услышав шум двигателя снаружи, я вынужденно поднимаюсь к Серене, чей плач издаётся из радионяни в моей руке. Я беру свою девочку на руки торопливо, но уверенно. Она затихает спустя несколько мгновений, уткнувшись маленьким тёплым кулачком мне в кожу чуть ниже ожерелья, подаренного Райаном, едва я немного пришла в себя после родов. У меня не так много украшений, но тонкая металлическая цепочка с отделкой золотого цвета и символом бесконечности из кристаллов белого цвета определённо стала моей самой любимой вещью из числа тех, что относятся к драгоценностям.

— Ты укладываешь её спать?

Повернувшись на голос, я вижу мальчиков в коридоре. На них рубашки с короткими рукавами и джинсы. Не одинаковые, разных моделей, но по Лукасу и Лиаму всё равно видно, что они братья. И так будет всегда.

— Нет, Лиам, она уже поспала и недавно проснулась. Как ваши дела?

— Хорошо. Мы купили подарки папе и Серене, — со мной заговаривает и Лукас, и в этот момент Серена начинает тихо кряхтеть, будто почувствовав, что моего внимания стало меньше, и тем самым проявляя недовольство. Я качаю её и, возвращая взгляд к мальчикам, ожидаю увидеть пустоту там, где они стояли, но слышу реальное желание в голосе старшего из них, — можно мне её взять и подержать?

— Я тоже хочу, — добавляет Лиам слегка неуверенно и почти шёпотом. Моё сердце словно увеличивается в размерах, чтобы уместить всю любовь, что я испытываю ко всем, без кого не представляю своей жизни так же, как и не представляю себе иного ответа, кроме того, что даю:

— Конечно, можно. Идите сюда.

Несколько минут спустя мальчики сидят по бокам от меня в просторном кресле, Серена лежит на моих бёдрах, иногда хмурясь, когда до неё дотрагиваются Лиам и Лукас, но

я не одёргиваю их и знаю, что ей просто надо привыкнуть, что рядом с ней незнакомые люди, чей запах и прикосновения она чувствует впервые. В какой-то момент в дверном проёме появляется Райан, и, услышав остановившиеся шаги, я поднимаю глаза вверх и улыбаюсь ему, потому что это то, что делает он. Явно счастливый и расслабленный. Открытый и весь мой. Больше не далёкий и не словно заблудившийся в самом себе, как в нашу первую встречу. Наверняка мы думаем об одинаковых вещах. О том, что у нас всех всё будет хорошо. Что мальчики полюбят сестру и никогда её не оставят.

— С Днём рождения, Райан, — дождавшись полуночи, шепчу я. В доме тихо, и, учитывая троих детей, младший из которых может разбудить всех уже спустя пару часов, мне давно полагается спать, но мы оба лежим без сна в свете двух прикроватных ламп. Обнажённые и трепетно касающиеся друг друга.

— В этот день год назад, проснувшись рано утром, я и не представлял, что через несколько часов встречу тебя, и спустя двенадцать месяцев в соседней комнате будет спать моя новорождённая дочь, а моя бывшая жена оставит нам детей, чтобы уехать с тем, кто моложе меня на три года. Последнее заставляет меня чувствовать себя старым.

— Старым в тридцать пять? Возраст это всего лишь число. Поверь, тебе далеко до старости, — я провожу рукой от живота к сердцу Райана, и он прижимает меня ближе, хотя и избегает совсем уж интимных ласк и зон, останавливаясь на прикосновениях к ямочкам на моей пояснице. — Возможно, она ещё и не останется с ним, а если даже так, то он, и правда, может оказаться хорошим человеком, и тебе не придётся думать, как бы сделать так, чтобы он исчез из жизни мальчиков. В любом случае давай забудем об этом на сегодня. Скажи, чего ты хочешь, и я исполню твоё желание.

— Есть одна вещь, которую в данный момент я хочу больше всего.

— Да.

— Что да?

— Таков мой ответ, — тут же отзываюсь я. Райан перемещает правую руку мне в волосы неторопливым движением и чуть отстраняется, чтобы перевернуться набок. Зрительный контакт. Ощущение, что мы знакомы целую вечность и можем прочесть мысли друг друга, не тратя время на преобразование их в слова. Нежность. Любовь. Безусловная и неоспоримая. — Я согласна на всё, о чём бы ты не попросил. Этот год был самым лучшим и счастливым в моей жизни. Я встретила тебя и обрела семью. Ты и Серена… Я бы ни на что вас не променяла.

— Давай станем ею по-настоящему. Ничего громкого и грандиозного. Просто что-то скромное и только для близких. Платье и костюм, которые мы достанем из шкафа. Церемония прямо здесь. Ты согласна?

— Всегда. В любой день, какой захочешь.

Мы засыпаем, чувствуя тёплые дыхания друг друга, на пороге нового жизненного этапа.