Фомич - Ночной Воин
Шрифт:
Мы вскарабкались наверх, на самую вершину Мёртвой Горы. Перед нами возвышался огромный Самшит, верхушка которого скрывалась в облаках.
– Как же нам на него залезть?
– задумался Фомич.
– Даже если верёвки найдём, год до вершины ползти будем.
– А ты с ним поговори. Самшит - дерево разговорчивое, - подсказал Кощей, которого Фомич затащил на вершину за собой следом.
Фомич подошёл к стволу и сказал:
– Здравствуй, мудрое дерево! Низко тебе кланяемся. Просим тебя, отдай нам
Самшит заскрипел, затрещал, с него нам на головы посыпалась старая кора, он зашелестел в вышине кроной, и ответил басом:
– Можно и отдать. Почему не отдать? Мне оно, что храню, безо всякой полезной надобности. Только отгадайте сначала мою загадку. Что-то у меня с памятью. Возраст, столько лет стою здесь без разговорной практики. Как это там? Ну, примерно, значит, суть такая: шерстяной, ходит босиком, хитрый, малину ворует...
– Ты чего это дразнишься?!
– заголосил Балагула.
– Да я тебе, деревяшка несчастная! Я тебя когтями задеру!
– Да не про тебя я...
– испуганно принялся оправдывать Самшит.
– Не про тебя эта загадка. Про медведя...
– Я угадал!
– радостно закричал Балагула.
– Это медведь!
– И верно, медведь, - удивился Самшит.
– Сам догадался. А что кричал на меня, если знал? Сердитый он у вас. Маленький, а сердитый. Я таких очень уважаю. А пока - берегитесь! Сундук летит! Сбрасываю! Роняюууууу!
Мы разбежались кто куда, прижавшись друг к другу.
Сундук грохнул о камни так, что Мёртвая Гора ходуном пошла, а Самшит подпрыгнул.
Сундук был большой, кованый. Мы обошли его весь вокруг, но замка на нём и в помине не было.
– Рубите!
– приказал Фомич.
На сундук обрушили град ударов, его крушили мечами и боевыми топорами, но даже не поцарапали.
Устав махать мечами, остановились. Всё было бесполезно. Сундук как был без единой царапины, так и остался. К сундуку подошёл Кондрат.
– Отойди оттуда!
– прикрикнул на него Фомич.
– А я чего? Я ничего!
– оправдывался Домовой.
– Я и не трогал в нём ничего, он сам открылся.
– Как открылся?!
– А чего ему не открываться?
– пробасил Самшит.
– Его никто и не запирал. Там же внутри него Медведь сидит. А Медведь не птичка. Куда он сверху денется? Если и выберется из Сундука, не улетит.
Из сундука, который оказался без дна, и его просто нужно было приподнять, вылез здоровенный Медведь. Он стоял на задних лапах и испугано смотрел на мечи.
– Резать будете?
– деловито осведомился он, шмыгнув мокрым носом.
– А что нам с тобой делать прикажешь?
– вздохнул Фомич.
– Не хотелось бы, но придётся. Нам Волк нужен.
– Может, я его выплюну?
И он стал пробовать. Он плевался и кашлял до обильного
Балагула посмотрел-посмотрел, и когда медведь в очередной раз стал тужиться и кашлять, подошёл к нему сзади и дал пинка.
Волк вылетел, ударившись о Самшит.
Мы застыли, открыв рты, а Волк, охая и потирая ушибленные о дерево бока, орал на Медведя:
– Чтоб ты так всю жизнь на свободу выходил!
Его излияния прервал Фомич:
– Давай нам быстренько Утку, серый, нам некогда. Или как Медведь отдашь, или возьмём путём вскрытия.
– Я сейчас!
– испугался Волк.
– Не надо путём вскрытия доставать! Сам отдам! Нужна мне ваша Утка.
Он постучал лапой по пузу, нагнул голову к брюху и внимательно прислушался к происходящему там. Недовольно покачал головой и похлопал себя по брюху ещё раз, значительно сильнее.
– Эй, ты, Утка, вылезай!
– скомандовал он.
Утка и не думала появляться на люди. Волк попрыгал на одной лапе, на другой, на всех четырёх сразу, потом кувырнулся через голову, сделал обратное сальто, покашлял, ничего не получалось.
– Ну-ка, серый, что ты там кувыркаешься, поди сюда, - позвал его Медведь.
– Открой пасть пошире.
Волк покорно отворил пасть, и прежде чем он что-то сообразил, косолапый запустил ему в пасть лапу и вытащил Утку.
Пока Волк откашлял и отплевался после этой процедуры, Медведь поставил Утку перед Фомичом.
– Давай яйцо!
– заорал на неё Балагула, так страшно щёлкнув ковшом, что бедная птичка присела и от страха снесла яичко.
Его моментально подхватил Кондрат. И стал озираться, обо что бы разбить. Близко к нему стоял только Балагула.
Он слишком поздно сообразил, что его ожидает, в ужасе попытался закрыться руками и заорал:
– Нееееееееет!!!
Но спастись от сокрушительного удара не успел: Кондрат со всего маху хватил его яйцом по лбу.
Яйцо треснуло, развалилось, ключ из него выпал, а Балагула, как назло стоявший на краю обрыва, от неожиданности слетел с вершины в пропасть.
Все только ахнули. Кондрат застыл с разбитым яйцом в руках.
Фомич подошёл и подобрал лежавший на земле ключ. Ничего не сказал Кондрату. Только скомандовал:
– Все вниз! Этот, - он указал на Кощея, - пойдёт с нами. Пускай посмотрит, что столько лет охранял верой и правдой.
У входа в Кощееву Пещеру мы остались одни, простившись с друзьями, которые продолжили спуск.
Фомич отвалил камень, прикрывавший вход в пещеру, открыв уходящие во мрак крутые ступени. Кощей упёрся, но Фомич так двинул его по шее, что тот скатился вниз по длинной крутой лестнице. Мы пошли следом, спускались вниз очень долго, и наконец остановились перед небольшой железной дверцей.