Фонарь под третий глаз

Раевская Фаина

«Покайся! — гремел джинсовый священник. — Тебе скидка будет!»

Я совсем собралась было каяться, но мысль о том, что данную фразу уже где-то доводилось слышать, удержала меня от опрометчивого шага. Видя мое замешательство, батюшка озверел окончательно:

«Ты не хочешь каяться»?!

«Не хочу», — икнула я.

Тогда священник вонзил палец в небо:

«Берегись гнева его! Я — его наместник на земле, и я тебя накажу!»

Откуда ни возьмись, в руках батюшки возник солдатский ремень с рельефной пятиконечной звездой на пряжке. Насилие с детства противно моей

свободолюбивой натуре, тем более что точно такая же звезда не раз оставляла следы на моей детской попке (спасибо, бабуля!). Поэтому я быстренько проснулась, посчитав это решение самым разумным в столь пикантной ситуации.

— Кошмар какой-то, — тряхнула я головой, усаживаясь на кровать по-турецки. — Может, в церковь сходить? Свечку кому-нибудь поставить… Нельзя такие сны нормальному человеку показывать. Хм… Интересно, что означает подобный сон?

С этим вопросом следовало обратиться к Маруське. У нее весь дом завален гороскопами, сонниками и прочей оккультной литературой. Подруга безоглядно верит во все приметы подряд. К примеру, если черная кошечка перебежит дорогу, Маня начинает истово плевать через левое плечо, поворачивается спиной по ходу движения и таким вот образом, задом наперед, пересекает «оскверненное» кошкой место. Если тринадцатое число выпадает, не дай бог, на пятницу, никакая сила не в состоянии выгнать Маруську из дома, даже до ближайшего магазина. В общем, махровое суеверие — самая яркая особенность характера моей подруги.

Я уже потянулась за трубкой, как телефон разразился требовательной трелью. Удивительно, но я всегда различаю, когда звонит Манька, а когда кто-нибудь другой.

— Славка, я снова замуж собралась! — не здороваясь, огорошила меня новостью подруга.

— Доброе утро.

— Что? Какое утро? Да я еще не ложилась! Ты была права, Славик, Игнат страшно страдал. Он даже похудел, бедненький…

Что-то я не заметила особой стройности у капитана, но Маньке видней, как-никак ночью она имела возможность исследовать каждый сантиметр крепкого милицейского тела. Быстренько поздравив счастливую невесту, я задала волнующий вопрос:

— Маня, к чему священники снятся?

— Священники? — удивилась Маруська, но тут же озаботилась: — А что они делали?

— Он один был. Зато в джинсовой рясе. Сперва каяться предлагал, а потом грозил отлупить меня солдатским ремнем.

Повисла пауза, и висела она довольно долго. Я терпеливо ждала. Наконец подруга подала голос:

— Сейчас приду. Готовь завтрак.

Вскоре Маня сидела на моей кухне, счастливо жмурилась и, дрыгая ногами, уплетала яичницу с помидорами. Пока Маруська завтракала, я со всеми подробностями пересказывала сон.

— Забавное виденье, — с набитым ртом пробормотала Манька. — Может, тебе и правда стоит покаяться?

— В чем? — искренне удивилась я. Не спорю, ангелом меня не назовешь, но ничего такого, за что полагается телесное наказание солдатским ремнем, я не совершала.

— Ну… Не знаю. В твоем шкафу никаких скелетов не завалялось? Молчу, — заметив мой гневный взгляд, осеклась подруга. — Слушай, Славка, если серьезно, вспомни, какое событие могло вызвать в твоем подсознании образ

священника? Фильм какой-нибудь, статья в газете? Может, говорила с кем-нибудь…

— А ведь точно, Мань! — воскликнула я, припомнив свой вчерашний визит к Любови Александровне. — Когда вы с Игнатом ушли мириться, я решила съездить по адресу, который раздобыл твой возлюбленный. И вот что мне удалось узнать…

Маруська внимательно слушала, изредка задавала вопросы, порой даже толковые.

— Дела-а, — протянула она, когда я закончила рассказ. — Теперь понятно, откуда взялся священник в твоем сне. Славка, ты думаешь, он тоже что-то искал в комнате Сергея?

— Уверена. Поверить в тот бред, что он нес, могла только убитая горем мать.

— Копье?

Я пожала плечами:

— Возможно. Думаю, нам надо выяснить, какие еще экспонаты украли из хранилища музея. Вполне вероятно, копье — не единственная добыча воришек… Давай-ка подведем кое-какие итоги. Итак, имеется копье, которое Сергей Корнилов украл. Парень явно действовал по чьему-то заказу…

— Я знаю, кто заказчик. Чалдон, — влезла Манька.

— Не обязательно, — возразила я. — Чалдон говорил о каком-то Валете, помнишь? А еще этот священник…

— Ну, уж священник-то — божий человек. Не мог он на кражу решиться. Если, конечно, это настоящий служитель церкви.

— Так или иначе, его нельзя сбрасывать со счетов. Мань, меня беспокоят два момента. Первый: что нам делать с копьем? Может, в милицию отнести? Они ведь его ищут. Если найдут у нас… — Я многозначительно покачала головой и печально вздохнула.

— Глупости. Неужто ты наших ментов не знаешь? Посадить, может, и не посадят, но допросами замучают до такой степени, что мы сами признаемся во всех преступлениях. Нет уж, не станем мы им такого подарка делать! Что тебя еще волнует?

— Мы знаем, кто убил Корнилова, — немного помявшись, ответила я.

— Ну и что?

— Может…

— Опять собралась в ментуру бежать?! — всплеснула руками Маруська. — Просто мания какая-то: чуть что, сразу к добрым дядям в серой форме!

— Марусь, но ведь Чалдон с компанией действительно убийцы, — робко напомнила я. — Кроме того, мы можем и не ходить в отделение, а просто намекнуть Игнату. Убийства, кажется, — это как раз его специализация.

Маруська вскочила и забегала по кухне.

— О, благословенный Глеб Жеглов! — воздела подружка руки к потолку. — «Вор должен сидеть в тюрьме!» Неужели ты не понимаешь, Ярослава, только через Чалдона мы можем выйти на таинственного Валета! Или ты рассчитываешь, что Игнат станет нам рассказывать, как продвигается следствие?

Не станет, это факт, и даже Манькины прелести, к которым Игнат вернулся после долгой разлуки, не развяжут ему язык. Скорее всего, капитан посадит нас под домашний арест и строго-настрого запретит совать свои носы куда не следует. Я малодушно решила, что так-то, может, было бы и лучше. Во всяком случае, безопаснее. Однако, глянув на Маньку, полную решимости вплотную заняться раскрытием сразу двух серьезных преступлений, я отогнала крамольную мысль и твердо пообещала себе никогда к ней не возвращаться.