Фонарь под третий глаз
Шрифт:
— Стой, стрелять буду!
Я напряглась, изо всех сил пытаясь внушить стражу порядка, что, кроме мусора, в контейнере никого нет. Ну, может быть, еще парочка котов. Однако милиционер внушению не поддался. Он позвал своего приятеля и велел:
— Юрок, глянь, кто там, в мусорке.
— Сам гляди, — отозвался напарник. — Оттуда воняет, как из общественного туалета.
— Давай, давай! Я старше по званию. Ты должен выполнять распоряжения руководства.
Выразив свое мнение насчет приказов руководства, Юрок тем не менее полез штурмовать контейнер, и вскоре мы с Маруськой имели
— Здрассти… — подобострастно кивнула Манька и еще раз оглушительно чихнула.
Снизу послышался нетерпеливый голос второго милиционера:
— Ну, что там?
— Тут две бомжихи, но какие-то странные…
— Давай их сюда, разберемся.
Мы с Маруськой опечалились, но покорно полезли наружу. Честно говоря, я уже немного освоилась в контейнере и покидать надежное, как мне казалось, убежище, чтобы попасть в лапы блюстителей порядка, особого желания не испытывала.
Менты в количестве двух человек разглядывали нас с выражением брезгливости на лицах. Я, в свою очередь, изучала их. Первый милиционер, заявивший о своем статусе начальника, оказался невысоким и плотным и чем-то неуловимо походил на известного американского комика Денни де Вито. На плечах дяденьки лежали погоны с двумя маленькими звездочками. Юрок являл собой полную противоположность коллеге: невообразимо худой, высокий, с ушами, торчащими перпендикулярно черепу. На погонах этого представителя власти я заметила три параллельные друг другу полоски.
Де Вито окатил нас презрительным взглядом, свел брови на переносице и привычно-суровым тоном потребовал:
— Предъявите документы, гражданочки!
— А нету, — широко улыбнулась Манька, хотя забавного в данной ситуации было мало.
— Я ж говорю, бомжихи! — обрадовался Юрок.
— Разберемся, — еще больше насупился де Вито.
Я затосковала, предчувствуя трудную ночь, однако разбираться с нами этой колоритной парочке не пришлось. Во двор, гремя всеми своими железяками, въехала потрепанная жизнью «Волга». Из нее выскочили еще двое дядек, но, в отличие от предыдущих, они были одеты в гражданскую одежду.
— Что тут у вас? — подходя к нашей живописной группе, спросил новенький. Вопрос оригинальностью не отличался, оттого я презрительно скривилась.
Любопытный мужчина обладал выдающимся животиком и абсолютно лысой головой. Выглядел он настолько смешно и нелепо, что Манька, не удержавшись, глумливо хрюкнула:
— О, любимый натурщик Фаберже прибыть изволили!
Я толкнула подругу локтем. В данной ситуации ее длинный язык мог сослужить нам плохую службу.
«Начальник»-милиционер довольно толково объяснил приехавшим, «что у них тут». Натурщик Фаберже внимательно выслушал, потом подозрительно сузил глаза и мрачно поинтересовался:
— Значит, документов у вас не имеется?
— Мы гулять шли, а не в ЗАГС, — пожала плечами Маруська.
— Угу. И часто вы гуляете в мусорных контейнерах?
— Крайне редко, практически в первый раз. Я колечко золотое туда уронила, вот и пришлось окунуться, так сказать, в самую грязь.
Что-то мне подсказывало — дядька нам не верит. Он ухмыльнулся, буркнул «ну-ну» и велел ментам отвезти нас в отделение для дальнейшей беседы.
Следующие два-три часа я помню смутно: душная камера с бетонными стенами, деревянным подиумом и зарешеченным окошком под самым потолком. Веселый интерьерчик скупо освещался мутной лампочкой, тоже забранной решеткой. В тесном помещении отвратительный запах, распространяемый нами, ощущался еще явственнее. Потом нам задавали бесчисленное количество вопросов, из которых самым приятным был: «Ваши фамилия, имя, отчество». Дальше — хуже: дата рождения; потом самый неприятный: что мы делали на месте преступления и не заметили ли чего-нибудь интересного? Как законопослушные гражданки, мы говорили только правду: мол, искали колечко, услышали выстрелы, испугались и затаились. Примет преступников не запомнили, потому что сидели тихо и не высовывались. В конце концов нас отпустили, благословив на прощание предупреждением о том, что в ближайшее время покидать город нам крайне нежелательно. Я несказанно обрадовалась: теперь мысль о поездке в Питер больше не будет терзать мою подружку.
Едва мы покинули гостеприимные стены отделения милиции, Манька ехидно засмеялась и с трагизмом, достойным Гамлета, воскликнула:
— Бедный Феликс!
Ей бы еще череп в руки — и сходство с принцем Датским было бы почти полным. Правда, сомневаюсь, что принц озонировал воздух ароматами помойки.
— Какой еще Феликс? — автоматически поинтересовалась я, все еще пребывая под впечатлением от беседы со следователем.
— Дзержинский, конечно же! — всплеснула руками Маруська. — Если б он только знал, какие придурки сейчас служат в органах, в гробу бы перевернулся.
— С чего бы это?
— А с того. Вот смотри, они даже не поинтересовались, что это такое…
Маруська протянула руку, в которой держала прозрачный пластиковый пакет. Сквозь него, насколько позволяло освещение, я разглядела какую-то железку, по виду чрезвычайно старую и годную разве что на металлолом.
— Ух, ты! — восхитилась я и тут же уточнила: — А чего это?
— Не знаю. Но обязательно выясню, можешь не сомневаться.
— Я и не сомневаюсь, — пожала я плечами. — В мусорке в принципе до фига занятных вещиц. Ты их все будешь домой таскать? И вообще, с чего ты решила, что именно эту штуковину выбросил покойник? В смысле, до того, как он стал покойником…
— Это просто, — заволновалась Манька. — Во-первых, эта, как ты выразилась, штуковина лежала почти на самом верху, а во-вторых, пакет чище, чем остальные, даже провонять не успел как следует.
Покрутив пальцем у виска, я выразила свое отношение к логике подружки и заторопилась домой. На сегодняшний день мне лично впечатлений было достаточно, и выслушивать Манькины рассуждения о содержимом мусорного контейнера сил уже не хватало. В ближайшей перспективе маячила ароматная ванна, поэтому я перешла на легкий галоп. Рядом, сопя, скакала Манька. Она всерьез вознамерилась продолжить сегодняшний вечер у меня дома, однако я категорически воспротивилась этому и послала подружку… к ней домой.