Фонарщик
Шрифт:
— Да? — Гроувс ответил усмешкой, которая могла бы сойти за ухмылку. — Деликатная материя?
— Полагаю, вы поймете, инспектор, — сказал канцлер, — что его манеры стимулировали большинство коллег. Провоцировали, конечно, но люди интеллекта в глубине души всегда рады провокации, как бы они этого ни отрицали. Я, разумеется, и мысли не допускаю, что кто-либо из них мог нанести ему физический ущерб.
— И все-таки его тело сейчас находится в морге.
Канцлер проигнорировал это напоминание.
— Вы, конечно, слышали о профессоре судебной медицины Уитти? Бог в своей области.
— Вы полагаете, вот как. А откуда я знаю, можно ли ему доверять?
Канцлер нахмурился:
— Уитти? Доверять? Вы, конечно, просто его не знаете.
Истинная правда. Гроувс знал об Уитти только потому, что тот был тесно связан с Восковым Человеком, хотя уже одного этого достаточно для того, чтобы оскорбиться. А мысль о том, что кто-то раскроет тайну каким-нибудь блестящим судебно-медицинским пируэтом, лишив Гроувса по праву причитающейся ему славы, была крайне неприятна. Он двинулся дальше.
— А что вы думаете о студентах Смитона? Молодые люди часто вспыльчивы и склонны к горячности.
— Я думаю, вы сами увидите, что эти молодые люди более склонны к молитве и размышлению. Может, они и не любили Смитона — может, он был им даже неприятен, — они глубоко уважали его, в чем вы убедитесь, встретившись с ними.
— А вы? — прямо спросил Гроувс, когда они вышли из кабинета. — Каково ваше мнение об этом человеке?
Канцлер задумался.
— Я полагаю, что университет обеднел с его кончиной, — с трудом произнес он, закрывая за собой дверь.
Услышав новость, студенты богословия мертвенно побледнели. Гроувс задал каждому несколько коротких вопросов, а Прингл составил список имен с адресами. Профессоров по одному вызывали в свободную комнату за кабинетом канцлера, и Гроувс — подкрепившись презрением к этим ученым сумасбродам, которые ничего не смыслят в реальном мире — оставшуюся часть дня вел лаконичные собеседования и многозначительно записывал что-то себе в блокнот.
«Поведение нескольких ученых джентльменов, без сомнения соперников, мне не понравилось: они пытались казаться расстроенными, но я-то знал, что Смитона не любили, и читал на их лицах лицемерие».
— Есть идеи, инспектор? — спросил его позже Прингл.
— На данной стадии я бы не хотел высказывать какие-либо предположения.
Профессор судебной медицины — «Уитти по имени и натуре» [9] — поехал с ними в морг.
— Три фрагмента тела, — пробормотал он, покачав головой. — Судя по всему, тот самый случай, когда тело — такая же загадка, как и убийство.
В ответ на эту неуместную шутливость Гроувс нахмурился:
— Прекрасно, что вы именно так смотрите на дело, сэр. Уверяю вас, это не игра.
9
Witty (англ.) — остроумный.
— Могу только молиться, — сказал добрый профессор, — чтобы преступник разделял ваше мнение.
Предварительный протокол судебно-медицинского исследования был подписан полицейским врачом,
— Это даже не начало исследования, — сказал профессор Уитти, отложил листок и, осмотрев в свете шипящего газового рожка сложенное из кусков тело, указал на раздавленную голову: — Обратите внимание на нижнюю челюсть — как она вдавлена в верхнюю, — разрыв перегородки и рваные раны в глотке. Трудно себе представить, чтобы это совершил нормальный человек.
— Как это? — У Гроувса свело горло.
В воздухе висел запах карболки.
— Как будто это не тело, а какая-то кукла из тряпок и глины… как будто ее подобрал злой ребенок, сплющил и бил головой… и разбросал на три стороны.
— Но вы не хотите сказать, что это сделал ребенок, сэр?
— Cum grano salis, [10] инспектор. Но все же невероятная сила, которая нужна, чтобы… — Уитти постучал карандашом по подбородку. — Неординарная сила всегда связана с глубокими страстями.
10
Весьма остроумно ( лат.). — Примеч. пер.
— Сумасшедший?
— Не уверен, — сказал Уитти. — Такая ненависть… Я даже не возьмусь утверждать, что это человеческое существо.
— То есть это могло быть животное?
— А там были следы животного?
— Только конские копыта.
Уитти вытянул губы:
— Я имел в виду скорее саблезубого тигра.
Гроувс не мог понять, насколько он серьезен.
— Вы не можете прийти к определенному выводу, я правильно понимаю?
— После такого поверхностного осмотра — нет, а чтобы двинуться дальше, мне нужен ордер прокурора. Хотя это напоминает мне другой случай. — Он посмотрел на Прингла: — Вы помните человека, которого убили месяц назад?
Прингл кивнул:
— Смотритель маяка?
— Да. У него лицо было выдрано из черепа.
— Что за человек? — вмешался Гроувс.
— Дело главного инспектора Смита, — ответил ему Прингл. — Вы должны помнить, сэр. Человек, который гулял с собакой у Даддингстонского озера.
— Так это был смотритель маяка?
— В отставке.
— Убийство невероятной дикости, — объяснил Уитти. — И, как и это, требовавшее огромной силы. Тому человеку как будто вилы вонзили в голову и с легкостью выдрали лицо. Действительно крайне любопытный случай.
Позже, вернувшись в главное управление на Хай-стрит, Гроувс расспросил Прингла подробнее:
— Я думал, то расследование закончено.
— В сущности, да, — неохотно согласился Прингл. — Но к нему могут вернуться в любой момент.
— Так преступника не нашли?
— Главный инспектор Смит назвал это «убийством с целью ограбления, совершенным неизвестным».
— А убитый действительно был ограблен?
— При нем не было никаких ценных вещей.