Фонтан
Шрифт:
— Кстати, задница у меня вовсе не как у двенадцатилетнего ребенка, — говорит Нетруди. И улыбается. Демонстрируя кривые зубы.
— Кстати, Нетруди, как тебя зовут на самом деле?
— Олив.
Олив.
Они сидят в тишине. С холма доносится звук саксофона. Пожилой чернокожий мужчина оплакивает и провожает свою дочь такой душераздирающей прекрасной мелодией, что по-настоящему услышать ее способен лишь родитель, потерявший ребенка. Би смотрит на яркое, прекрасное создание, сидящее рядом. Идет дождь. На улице пасмурно, и все же лицо Олив светится, как полная луна. Капля дождя
Пробуждение
Несколько небольших компаний с похорон отправились на поминки в «АртБар». Большинство припарковались в нескольких кварталах оттуда. Из-за дорожных работ и уборки улиц. Поэтому они идут пешком. Би лавирует между компаниями. Ссутулившись и низко надвинув кепку. Маневрируя.
— Красивый гроб получился.
— Сколько времени на него ушло?
— Красивый.
— Просто удивительный.
Би кивает. Роется в карманах, пытаясь что-то отыскать. Хоть что-нибудь. Носки у него по-прежнему мокрые.
— Произведение искусства.
— Спасибо.
— Сделаешь гроб для меня?
Рядом возникает чья-то фигура. Пихает его локтем в ребра. Это Хигби. Он разглядывает Би сквозь свои микроскопические очки. В ухе у него пульсирует синий огонек. Он протягивает визитку. Его обручальное кольцо сделано из трех пород дерева.
— Позвоните мне, — говорит Хигби. — Думаю, мы сможем поработать.
Толпа замедляется. Хигби продолжает идти по улице. Прижимая палец к уху. Его ждут дела. Производство. Новый доход. Новый успех. Новые восторги критиков. Новые интервью. Новые журнальные обложки.
Би аккуратно кладет визитку в бумажник, рядом со скидочной карточкой продуктового магазина. Телефон возвещает о получении эсэмэски. От Гюнтера Адамчика.
«Ну ты урод».
Да уж.
Подъезжает Олив на пикапе Би. Хотя идет дождь, она помыла машину. Тщательно. С воском.
— Где ты была? — спрашивает Би.
— Нужно было кое-что кое-кому отвезти. — Что?
— Фотопленку.
— А.
Толпа внезапно останавливается, по ней пробегает ропот. Би поднимает взгляд. На двери «АртБара» табличка: «Закрыто в связи со сменой руководства. Открытие скоро».
И поскольку местных, которые могут предложить свой любимый бар неподалеку, среди них нет, кто-то замечает:
— Идти в соседнее заведение рискованно, туда только что нагрянула большая компания.
Все начинают обниматься, пожимать друг другу руки, обмениваться вымученными любезностями и наконец расходятся, возвращаясь к припаркованным за несколько кварталов отсюда автомобилям, автобусным остановкам, станциям метро, стоянкам такси. Би смотрит, как люди уходят. Посматривая на часы и доставая телефоны. Уже довольно поздно. Пикник затянулся. Звучит знакомый клаксон. Олив нашла отличную парковку на соседней улице. У бара «Струна». Там сейчас «счастливый час».
Облачные врата{82}
— Готов поживиться?
Би пожимает плечами. Он еще не вполне протрезвел после «Струны», в которой проторчал с Олив до закрытия. Вечер был посвящен выпивке и байкам о Кувалде.
— Би, тот гроб, — говорит Хигби, показывая в улыбке фарфоровые виниры, — настоящее произведение искусства. У меня есть контакты, связи. С генеральными директорами. Дубайскими принцами. Всеми этими…
Би кажется, что Хигби вот-вот выдаст расистскую шутку ниже пояса. Между нами,
— …Дельцами [43] .
Главный офис Хигби — это лофт. Огромный лофт. Огромный лофт с собственным лифтом. Би взбесился бы, если бы это не было сделано с таким вкусом. Обнаженный кирпич. Работы местных художников. Рисунок носа бомбардировщика времен Второй мировой (похожий на рисунок на «фольксвагене» Кувалды, теперь принадлежащем Эктору). Подлинные кабинки из забегаловок. Двухместные, красные с белым кантом. И с настольными музыкальными автоматами. Американский стиль с толикой юмора. Полка с книгами, обязательными для прочтения, — классикой всех жанров и эпох. С потертыми корешками. Зачитанные до дыр. А рядом, совершенно вразрез с фэншуем, в стиле «ничего не могу с собой поделать», — винтажные панк-плакаты семидесятых (с настоящими автографами???). И пара дорогущих, видимо, электрических и акустических гитар, висящих в дальнем конце. За-юзанных. Любимых. Хе.
43
Один из четырех типов коллекционеров наряду с охотниками за трофеями, знатоками и эстетами.
— Серьезно?
— На такие гробы есть спрос, — говорит Хигби, постукивая по полароидному снимку гроба. Когда и где он его раздобыл, Би понятия не имеет. Хигби оценивающе смотрит на него, дожидаясь, когда комплимент окажет свое воздействие.
— Не знаю, способен ли я на массовое производство.
— В этом-то и соль. Будешь работаешь с командой, где душа пожелает, и гнать массовое производство. А самые дорогие — изготавливать сам, вручную. Блин, ты же можешь нанять команду плотников и присматривать за ними. А сам будешь просто подписывать гробы. В этом-то и заключается разница между гитарами «фендер сквайр» и «фендер». Понимаешь?
— А.
Хигби говорит:
— Мы можем держать ценовой уровень между «икс» и «игрек». Между средним и эксклюзивным. Нет смысла продавать двадцать штук за «зет» долларов, когда можно продать две за «зет» в кубе. Ясно тебе?
— Да. Ясно.
— Будет грандиозный успех. И больше никакого подпольного творчества. Разве только тебе нравится прозябать в безвестности.
— Нет, — говорит Би. — Я свой срок отмотал, — Вот именно, черт возьми. Ты свой срок отмотал. На стенах четыре гигантских телевизора. Дорогих. Высокой четкости. У Би есть маленький цветной телевизор. К сожалению, фильмы он должен смотреть на большом экране, чтобы разобраться, какого хрена там происходит. У Хигби включены «Си-эн-эн», «Фокс ньюс», чикагский «Дабл-ви-джи-эн» и «Камеди сентрал» (что за цвета!). У этих телевизоров, должно быть, есть маячки или какие-то технические хитрости, поскольку Би не заметил их, когда вошел.
Пока взгляд Би прикован к экранам телевизоров, Хигби полностью раздевается. Би от такой непосредственности не по себе. Он отводит глаза. Хигби подтянут, строен, тантричен. Надо полагать. Он надевает дизайнерский спортивный костюм. И заводит откровенный разговор о кресле. О том, как оно его поразило. О том, какой культовый статус приобрело. Об успешной коллаборации со своей соперницей, с твоей соперницей.
— Но ты по-прежнему вкладываешь в это душу. Я видел, Би. Я видел это кресло в новостях и разглядел тебя, твою натуру. Но твоя натура сосуществует там с натурой Кувалды. Как вы уцелели после подобного сотрудничества — один бог знает. Вы работали одновременно, рядом?