Фонтаны на горизонте
Шрифт:
В 1931 году на судебном процессе в Скотсборо (США) была приговорена к смертной казни по ложному обвинению группа негритянских юношей. грозит электрический стул; в Англии четыре миллиона безработных; японские войска расстреливают невинных китайских жителей. В это время в Советском Союзе на Челябинском тракторном заводе пущен гигантский литейный цех — лучший в мире; началось регулярное движение судов по Беломорско-Балтийскому каналу; в Ленинграде завод «Электросила» изготовил первый в мире мощный высокочастотный генератор.
... Грауль глубоко затянулся дымом сигары. Он не спешил к консулу, предчувствуя, что разговор будет не из приятных. Что ж, он сделал все, что было в его силах, и если они прозевали флотилию, когда она еще рождалась, а потом .шла вокруг света, то это уж не его вина.
Грауль свернул с улицы Ленина на боковую Пушкинскую, круто взбегавшую вверх, и стал подниматься по ней, мимо темной громады собора. Уныло гудел ветер в голых ветвях деревьев. Собор стоял, как темный островок, среди ярко освещенного города.
Отто крепче сжал зубами сигару, направляясь к деревянным решетчатым воротам между каменными столбами. За ними стоял двухэтажный, с освещенными окнами деревянный дом. На флагштоке развевалось алое полотнище с белым кругом в центре и извивающейся в нем черной свастикой.
Грауль толкнул калитку, пересек маленький мощеный дворик и вошел в консульство. Служащий проводил его в кабинет консула.
Из-за стола поднялся человек в штатском костюме.
Консул, здороваясь, не подал гарпунеру руки. Пристально глядя в его глаза, он сказал холодным тоном:
Вы не справились с заданием, Грауль.
Обстоятельства сложились так, что...
Я вас вызвал сюда не для того, чтобы выслушивать ваши объяснения. — Консул шагнул к окну и указал на бухту. — Там стоит китобойная флотилия. Она добыла двести четыре кита!
Восемь китов были добыты Андерсеном и Нильсеном во время перехода во Владивосток, — начал было Грауль.
Знаю! — резко прервал его консул. Он стоял, заложив руки за спину. — Можно договориться с гарпунерами?
Безнадежно. Нильсен перешел к ним, — кивнул Грауль в сторону окна, через которое были видны часть бухты и освещенные огнями улицы. — Андерсен категорически отказался от денег.
Нильсена убрать через Гонолулу, ну, а Андерсен ведь когда-то пробовал опиум. Слушайте, что надо сделать...
... В номере Грауля, который он снял в лучшей гостинице города — «Версаль», было шумно. В углу, на подставке трюмо, завывала виктрола. За столом, уставленным бутылками и закусками, развалились в креслах гарпунеры. Сизый табачный дым стоял в воздухе слоями. Андерсен в расстегнутой рубашке и воротничке, державшемся на запонке (галстук и пиджак валялись «а полу), пытался размахивать руками в такт музыке. Из стакана расплескивался коньяк, и Андерсен смеялся. Потом он подошел к зеркальному шкафу и долго смотрел в него, пытаясь сосредоточиться.
Нильсен пил мало. Сколько Грауль
Я очень огорчен, — прошептал, наклонившись к Нильсену, Грауль, — что ошибся в вас. Вы прирожденный гарпунер. Я рад, что в нашем Союзе прибавился еще один достойный член.
Меня примут в Союз? — спросил Нильсен.
Несомненно, — кивнул Грауль и предложил Олафу сигару. — Остается теперь сделать немногое: побывать в Гонолулу, встретиться с членами совета Союза гарпунеров, и вам будет всегда обеспечено место на любой китобойной флотилии мира
О! —улыбнулся Нильсен. Правда, он не собирался скоро уезжать из России, здесь очень хорошо работать, но об этом Нильсен предпочел умолчать.
Я думаю месяц — другой провести на Гавайях, — как бы между прочим сказал Грауль. — Было бы хорошо, если бы и вы со мной поехали. Я бы там рекомендовал вас, мой друг...
Нильсен был польщен предложением Грауля. Правда, на Гавайи его не тянет, но раз Грауль предлагает, то он об этом подумает. Норвежец бросил взгляд на часы: о, ему пора идти!
Грауль не задерживал Нильсена. Они чокнулись, выпили на прощанье, и Грауль вновь повторил свое предложение. Норвежец кивнул: он согласен.
Они обменялись крепким рукопожатием и расстались, оба довольные друг другом. В этот момент раздался звон стекла. Грауль быстро обернулся. Ах. вон что! Андерсен разбил бутылкой из-под шампанского зеркало! Серебристые осколки лежали у его ног. Отто схватил гарпунера за плечо и усадил в кресло.
Что там за морда на меня смотрела? — спросил Андерсен, не узнавший себя в зеркале.
Грауль не успел ответить. В номер вошла дежурная, и Андерсен, с трудом засунув в карман руку, вытащил пригоршню денег:
— Плачу!
Деньги посыпались на залитый, затоптанный ковер... Потом Грауль что-то шепнул на ухо Андерсену. Тот сначала не понял, но Грауль терпеливо повторил еще несколько раз одно и то же, и Андерсен, наконец, хлопнул его по плечу:
— А ты, черт возьми, парень стоящий! Они вышли из гостиницы и по крутой улице спустились к базару. С Амурского залива тянул ледяной ветер. Базар был погружен в темноту.
Грауль подвел Андерсена к воротам какого-то темного двора. В глубине его тускло желтели огоньки. Тянуло прогорклым маслом, гнилью, слышались крики. Из тьмы к гарпунерам бесшумно прибежал человек. Качавшийся на ветру фонарь осветил на мгновение желтое дряблое лицо с черными бегающими глазами.
Грауль бросил человеку несколько слов, и тот, подхватив Андерсена под руку, потащил его в темноту...
Через неделю после похорон Андерсена, найденного в канаве замерзшим, уезжал Нильсен.