Фонтаны на горизонте
Шрифт:
О! — Осипов взглянул на Норинова. — Тогда прекрасно. У нас будет удачная охота.
И снова смех, явно двусмысленный. Осипов заметил, что Северов недовольно нахмурился, и по-дружески похлопал его по руке:
— Не обижайтесь на нас, дорогой Иван Алексеевич, на наш смех. Мы ведь еще китобои, так сказать, в потенции, а будем сейчас торговать, торговать. Если мы, русские, сейчас не обеспечим себе рынка, покупателей среди камчадалов, то их приберут американцы и японцы. — Осипов стал серьезен. Голос потерял бархатистость, а стал сухим, деловым. — Во Владивостоке и так уже нам — средним коммерсантам, почти ничего не остается делать.
— Я моряк и плохо в этом разбираюсь, но полностью разделяю ваше негодование по поводу засилья у нас иностранцев, — с чувством сказал Иван Алексеевич и рассказал, как был захвачен «Кишинев».
Молчавший до сих пор Норинов, задумчиво помешивавший ложечкой в чашке кофе, воскликнул:
— В этом ли дело, господа? Банки, торговля, иностранцы! Все это мелочь. Надо спасать Россию, усмирить чернь. Создать тут, на Востоке, новое государство. Только отсюда может прийти спасение, освобождение России!
Бледное лицо Норинова порозовело, нервный тик подергивал его. «Чепуху какую-то плетет, — Северов смотрел на Норинова, пытаясь разобраться в нем. — Неврастеник...»
Осипов умело перевел разговор на плавание, на предстоящий заход в Японию.
— Купим гарпунную пушку, наймем гарпунера — ив бухту Круглых ворот, на мою факторию. Тешу себя надеждой, что вырастет там городок китобоев русских...
Хозяин шхуны, потягивая ликер, рисовал картины будущего расцвета дикого побережья, Норинов замкнулся, а Северову все эти разглагольствования показались фальшивыми. Он откланялся, ссылаясь на усталость после вахты.
Отдыхайте, Иван Алексеевич, — отпустил его Осипов. — Я доволен, что часть команды уже плавала с вами. Тем лучше. Да, как вам нравится шхуна?
Великолепная, — с искренним восхищением ответил Неверов. — Ходкая, красивая.
Похвала доставила Осипову удовольствие:
— Строилась для генерал-губернатора, а досталась мне. Ха-ха-ха!
Северов вернулся в каюту и лег, заложив за голову руки. Разговор за завтраком вызвал какие-то противоречивые и беспокойные мысли. Было такое чувство, словно прикоснулся к чему-то грязному. Норинов с его нелепой идеей, самодовольный Осипов... «А впрочем наплевать мне на них, — повернулся на бок Северов. — Жалованье платят хорошее, а болтают пусть что угодно. Интересно будет посмотреть охоту на китов».
Иван Алексеевич начал уже дремать, когда услышал стук в дверь. Это был Джо Мэйл.
После тягостных мыслей приход Джо был для Северова особенно приятен. Вот с кем он может поговорить по
душам.
— Прости, что помешал тебе отдыхать, — Джо стоял,
почти касаясь головой потолка.
Ты чем-то озабочен?
Вроде того, — Джо откинул от переборки сиденье складного стула и опустился на него, снял фуражку. Он был в белой рубашке, которая еще больше оттеняла его черную шею и обнаженные до локтей руки. «Может быть его обижают?» — строил догадки Иван Алексеевич. Бывали случаи, когда Мэйлу приходилось слышать оскорбления. И все из-за цвета кожи. Но среди моряков это бывало редко, а на берегу Джо обычно не спускал обидчику. Здесь Северов никому не позволит оскорблять Мэйла.
Не говори загадками, —
Не нравится мне это, — покачал головой Джо. — Ночью я хотел выйти на палубу...
...Ночью Джо проснулся от какого-то шума. Он выглянул в иллюминатор, находившийся как раз под трапом, переброшенным с берега на шхуну. Доски трапа гнулись и поскрипывали под шагавшими людьми. Шли не один и не два человека, а значительно больше. «Кто это может быть?» — подумал Джо, и простое любопытство подняло его с койки. Он вышел из каюты и хотел подняться на палубу, но его остановил вахтенный:
Куда идешь? Вали в кубрик.
Мне на палубу надо, — Джо легко отвел рукой в сторону матроса, который пытался загородить ему дорогу, и вышел.
Над спящим городом стояла, глубокая ночь. В черном небе блестели яркие звезды. Джо, не обращая внимания на матроса, втихомолку у него за спиной ругавшегося, смотрел на входивших на судно людей. Как безмолвные тени, они исчезали в носовом трюме. Вскоре на палубе остались лишь двое. В одном Джо узнал капитана Норинова. Он сказал: «Все тридцать. Благодарю вас, подполковник!» «Всегда к вашим услугам, — ответил второй. Счастливого плавания! Готов всегда вам помочь». «Не исключена такая возможность, что я вновь обращусь к вам», — Норинов обменялся с подполковником рукопожатием, и тот покинул шхуну. Джо вернулся в кубрик... Северов был озадачен. Тридцать человек на борту, а Норинов и Осипов и словом о них не вспомнили. Что это значит? Что это за люди? И почему их тайком, ночью привели на шхуну? Он ничего не понимал. Мелькнувшая догадка показалась ему нелепой, но он все же спросил:
Люди были с багажом, с оружием?
Нет, без оружия, — покачал головой Джо. — Лишь кое у кого котомки.
Не будем ломать голову, Джо. Все само собой выяснится, — сказал Северов. — Присматривайся к людям. Кто знает, что нас ожидает.
Джо понимающе кивнул. Побыв еще с полчаса, он ушел. Северов долго размышлял над его рассказом. Сон пропал, и он вышел из каюты. Шхуну трудно было узнать. По палубе бродили люди. На баке пиликала трехрядка.
Изумленный Иван Алексеевич присмотрелся к неожиданным пассажирам. Не требовалось особой зоркости, чтобы угадать под штатской одеждой военных людей. Северов увидел на мостике капитана и подошел к нему. Норинов осведомился:
Что же не отдыхаете, Иван Алексеевич?
Да вот, вышел посмотреть на пассажиров, — с иронией сказал Иван Алексеевич. — Для меня они, так сказать, сюрприз.
Ох, простите, — воскликнул Норинов. — Я не предупредил вас. Это рабочие, завербованные на факторию. Знаете, многие сейчас охотнее будут потрошить китовые туши где-то на Камчатке, чем подставлять себя под пулю.
Откровенность Норинова поразила Северова. Капитан давал понять, что некоторые, а может быть все пассажиры скрываются от военной службы или дезертировали с нее.
«Диана» продолжала идти по курсу. Вахты сменялись вахтами. Жизнь на шхуне текла однообразно, без каких-либо происшествий. Северов, когда позволяли вахты, обедал, завтракал и ужинал с Осиповым и Нориновым. Если капитан держался любезно, но как начальник, то Осипов явно старался расположить к себе Северова. Иван Алексеевич не мог понять, для чего это нужно хозяину шхуны. «Пассажиры», или как их теперь звала команда шхуны — «рабочие», вели себя довольно спокойно, лишь изредка затевая ссоры за картами. Вина Норинов им не выдавал. Так «Диана» благополучно дошла до Японии.