Фонтенбло
Шрифт:
5 проповеднических трудов (Фенелон, Бурдалу, Масильон);
783 исторические или библиографические книги;
235 музыкальных сборников;
215 философских трудов;
75 писательских биографий.
О любви маркизы к чтению свидетельствовало и то, что все свои книги она велела переплести в телячью кожу или изящный сафьян красного, синего, золотистого или лимонного цвета. И все они были украшены замками и грифонами, гербовыми знаками маркизы.
Свои вещи сама мадам де Помпадур никогда не продавала, и они находились в ее апартаментах в огромных количествах. После ее смерти к продаже были предназначены фарфор и книги, мебель и скульптуры, растения и кареты, лошади и винные подвалы, сундуки с платьями и многие сотни ярдов тканей для платьев. Только для подготовки подробной описи имущества маркизы ее адвокатам потребовалось 2 года. И сейчас можно с полным правом утверждать: с тех пор ни один из смертных, даже самых богатых, не мог бы похвастаться, что владел подобным количеством неповторимых вещей.
С 1752 года в отношениях короля и маркизы произошли разительные перемены, а началось все с того, что его величество предложил ей перебраться в новые апартаменты, правда, в том же северном крыле, но этажом ниже и такие роскошные, что по богатству и убранству они не уступали настоящим королевским комнатам.
Придворные немедленно и не без основания предположили, что физической близости между королем и его фавориткой настал конец. С этого дня любовники стали друзьями, и даже в своих парках маркиза заменила статуи аллегории любви на аллегории дружбы.
При виде подобных перемен даже королева не смогла сдержать язвительной усмешки. В том, что произошло, не сомневался никто хотя бы потому, что по природе своей маркиза отличалась предельной искренностью, правдивостью и честностью. Пусть это покажется странным, но за все годы, что она провела при дворе в Фонтенбло, ей ни разу не приходилось лгать или кривить душой. Конечно, как и все истинные аристократы, она умела скрывать свои чувства, обладала исключительной способностью сохранять хорошую мину при плохой игре; и в данном случае она не могла солгать, когда речь шла о ее отношениях с возлюбленным.
Конечно, у придворных эта тема вызывала неподдельный интерес, но отнеслись они к ней без вопросов. К тому же, хотя маркиза и покинула королевское ложе, даже в ее новых апартаментах существовала тайная лестница.
К этому времени король и сам уже не выглядел лучшим образом, хотя и продолжал ежедневные поездки верхом в лес Фонтенбло. Он не мог быть ни с одной женщиной, кроме мадам де Помпадур; она абсолютно устраивала его, наконец, он действительно любил ее. Он уже не хотел для себя второй женщины, подобной мадам де Помпадур, о чем может служить следующий случай. Однажды его познакомили с очень красивой женщиной, и та пришлась ему по нраву. В покои короля она явилась, как и было условлено, к полуночи.
Камердинер, увидев ее, выразил свое восхищение по поводу изысканного наряда и пунктуальности молодой дамы, после чего велел ей немного подождать в королевской спальне. Женщина оказалась перед разобранной постелью, и это сразу ее поразило. Время
Быстро взглянув на даму, король произнес:
– Быстро раздевайся и прыгай в постель, а я сейчас вернусь. – И он отправился на церемонию официального отхода ко сну.
И снова возникло непредвиденное осложнение: дама не умела раздеваться без помощи своей горничной; она ни за что не сумела бы самостоятельно расстегнуть застежки на спине. Она совершенно измучилась, но все же с превеликим трудом вылезла из платья и улеглась в постель. Так прошел еще час. Потом король вернулся, только одет он был в ночную рубашку.
– Знаешь, – сказал он уставшей женщине, – ты и правда очень красивая, но сейчас уже три часа утра, а я не так молод, как раньше. Я не смогу удовлетворить тебя должным образом, а потому считаю, что ты должна вернуться в Париж. Быстро одевайся и я сам выведу тебя из дворца. Прекрасная дама была в бешенстве: она с таким трудом разделась, а теперь следовало снова одеваться! Но король смотрел таким убийственным взглядом, что ей пришлось поднапрячься и выполнить и эту утомительную процедуру.
А дальше было и того хуже. Людовик вывел ее из своей комнаты и предоставил самой искать дорогу к выходу среди многочисленных извилистых коридоров. До утра она пробродила в потемках, пока не добралась до своей кареты, и отправилась к друзьям, а на их естественный вопрос, где она была и что делает так поздно, соврала что-то о поломке экипажа. Озлобленную и несчастную, ее приютили и позволили провести остаток ночи на диване.
С тех пор Людовик предпочитал общаться с женщинами из низших слоев общества, такими же прелестными, как герцогини, но зато не такими капризными. Они никогда не боялись ревности мужей, не выпрашивали титулов для своих детей, а получив скромный подарок, были искренне счастливы. Да к тому же они и не знали, кто именно встречается с ними в парке. Только если король по забывчивости появлялся перед любовницами, забыв снять голубую орденскую ленту, приходилось объяснять, что этот человек является родственником королевы, а по национальности он поляк.
Доктор неоднократно предупреждал короля, что подобные частые занятия любовью, да еще с такой хаотичной сменой партнерш, могут негативно отразиться на его здоровье. Король на это всегда возражал:
– Разве не вы говорили мне, что я не нуждаюсь в средствах для повышения возбудимости и что могу заниматься любовью столько времени, сколько мне будет угодно?
– Боже мой! – восклицал доктор. – На самом деле ничто не возбуждает нас в такой степени, как такая частая смена партнерш.
И при всей этой бесконечной череде любовниц король никогда не забывал о своей прекрасной маркизе. Однажды очаровательная, как цветок персика, девушка, встречающаяся с его величеством так часто, что могла беспрепятственно передвигаться по резиденции (ее портреты на многих полотнах были увековечены Буше, даже в часовне замковой церкви она взирала на молящихся с картины «Святое семейство»), спросила в фривольном тоне: «А в каких Вы теперь отношениях со старой дамой?» (она имела в виду мадам де Помпадур). С этого дня девушка больше никогда не видела короля.