Форексмен
Шрифт:
– Может, у правительств или крупных корпораций есть такие машины?
– И они потихоньку гребут деньги с участников рынка... – Костя подхватил мысль.
– …тем самым регулируя финансовую стабильность, – дополнил Филипп.
Костя пожал плечами, отодвинув тарелку.
– Маловероятно, но не исключено.
В кармане Филиппа коротко завибрировал телефон. Пришло сообщение:
«Филя, ты оставил включенной торговую прогу. Сейчас здесь вылезла табличка: «зафиксирована прибыль $19». Надеюсь, это хорошо?»
Прочитав, он убрал телефон и широко улыбнулся. Это была какая-то необычайно
– Очевидно, что-то радостное? – спросил Костя.
– Моя первая сделка закрылась с прибылью. Я заработал целых 19 долларов! От стодолларового депозита это 19 процентов!
Костя полез в карман, достал пачку сигарет. Потом суетливо спрятал обратно, вспомнив, что здесь курить нельзя.
– Поздравляю, – тихо сказал он, поднимая стакан. – Теперь я не смогу тебя остановить.
Выпили. Филипп чувствовал себя хорошо, но понимал: больше нельзя. Он предпочитал сохранять контроль во всех ситуациях. В это время приглушили свет, заиграла музыка. Люди со всех столиков посмотрели на сцену. Там заиграл квартет инструменталистов. Очень красиво, тихо и ненавязчиво. В помещении стало уютнее. Официант обходил столики, зажигая свечи.
В зал вошла девушка в черном платье. Футляр – ну кто придумал такое название? Его нижний край заканчивался гораздо выше колен, а на груди имелся широкий вырез. По мере приближения девушки, Филипп сумел разглядеть в этом волнующем вырезе золотистый кулон в виде большой буквы «К».
Костя проследил за взглядом Филиппа и, едва заметив девушку, бросился к стулу. Это была Кира. В вечернем туалете Филипп её не узнал. Шикарная темноволосая сероглазая кошечка, оказавшись напротив, заставила неискушенного столь открытой красотой парня сходить от нее с ума. Хорошо, что в зале сменился свет, иначе все бы заметили покрасневшие щеки Филиппа.
– Ну как, Костя уже рассказал обо всех недостатках Форекса? – спросила она.
– Полагаю, что да, – преодолевая робость, сказал Филипп. – Хотя, на мой взгляд, недостатки Форекса можно перечислять бесконечно.
Костя усмехнулся, сделав глоток виски.
– И что ты намерен делать? Продолжить или все-таки остановиться? – допытывалась Кира.
– Я намерен превратить каждый недостаток в достоинство и не останавливаться, – патетично ответил Филипп. – Как ни странно, отговаривая, Константин не учел, что запретный плод сладок. Лучше бы он начал настойчиво восхвалять, это бы навеяло хоть тень подозрений.
С появлением Киры разговоры о Форексе прекратились. Вечер проходил замечательно. В машине Кира показалась Филиппу молчаливой, излишне холодной, но за ужином её словно подменили. Здесь она была открытой и разговорчивой. Однако холодок в ней остался – словно тонкий ледяной ветерок, его он и чувствовал. Это незнакомое чувство волновало. Позже, когда лед обратится в пламя, он поймет, насколько непредсказуемы женщины и как неоднозначны чувства.
Квартет продолжал играть. Шел первый час после полуночи. Костя был хорош. Сытый, довольный и пьяный, он сидел и улыбался. Кира к спиртному не притронулась, хотя сказала, что иногда может позволить себе бокал вина, но только у себя дома или в гостях у подруги. Завтра ей предстоит проехать пятьсот километров по загруженной восточносибирской трассе. Она сказала,
– Мне больше не наливать, – пробормотал Константин. Затем, шатаясь, вышел из-за стола и отправился в туалет.
Кира с Филиппом остались вдвоем, друг напротив друга.
– Ты неплохо развит для своего возраста, – заявила она.
Филипп решительно взглянул на ее красивое лицо, ожидая продолжения столь непредвиденного комплимента.
– Парнишки твоего возраста только и думают, куда пристроить то, что у них ниже пояса, а в тебе проявляются амбиции зрелого мужчины.
– Кто сказал, что я об этом не думаю? – удивился Филипп. «Откуда она знает про мои амбиции?» – Просто желания умею скрывать. А если серьезно, морально я действительно более зрелый, чем свидетельствует дата рождения в паспорте. Это замечают окружающие, замечаю и я, еще лет с семнадцати.
– Даже твоя речь, она нетипична для большинства людей. Наверное, много читаешь?
– Всякие интернет-блоги. Цитаты люблю читать.
– Не смеши. Цитаты он любит читать... Здесь как минимум беллетристика.
Филипп не стал говорить, что книги – его давняя страсть. На первом-втором курсах он был частым гостем двух библиотек, университетской и городской. Потом у него появился компьютер.
– Ну, а вашему умению водить машину позавидует всякий мужчина. – Филипп тоже решил ответить комплиментом, хоть знал: такой подход тривиален. – Настолько красиво и аккуратно водить, я не знаю…
– Когда мне было семнадцать, папа подвигнул меня сесть за руль. Я жутко боялась его огромной серебристой иномарки. Мне было не понятно, как можно управлять таким кораблём. Но стоило тронуться – страх прошел. Это была типичная американская машина: большой салон, угловатый кузов, мощный прожорливый двигатель. Тогда, чуть надавив на педаль, я ощутила необъяснимое чувство свободы. В восемнадцать я сдала на права и ездила на папиной машине почти регулярно. Потом появилась своя...
Филипп слушал, желая узнать, сколько лет ей сейчас, но кто-то придумал, что спрашивать девушку о возрасте грубо. И он никогда не понимал, с какой стати? Спросив женщину, можно обидеть случайным напоминанием о летах, но девушку, ровесницу… Нельзя применять эти правила для всех возрастов.
Едва он отважился, она призналась сама:
…-Сейчас мне двадцать шесть, и за восемь лет я разменяла почти пять сотен тысяч километров. За это время со мной случилось две незначительных аварии, никто не пострадал, но урок я вынесла на всю жизнь.
Алкоголь в голове Филиппа, как варвар громадным мечом, уничтожал остатки стеснительности, помогая набраться смелости для более личного вопроса.
– Константину повезло встретить такую красавицу. Я б женился, не раздумывая.
Она бросила взгляд на Филиппа быстрее, чем сделала бы это при других его словах. Затем прищурилась и малозаметно кивнула. Кира пыталась понять, что успел рассказать Костя до того, как она появилась в ресторане. Но бесхитростные комплименты и наивное выражение лица Филиппа позволили сделать вывод: ничего особенного.