Формула Бога
Шрифт:
— Но это еще не завтра произойдет, можно надеяться? — пошутил кто-то из студентов.
По рядам пробежали смешки.
— По расчетам — минимум через сто миллиардов лет. — Лицо профессора Роши снова передернуло нервным тиком. — Я знаю, это настолько громадный срок, что по сути ни о чем не говорит вам, поэтому лучше представим его более понятным образом. Сравним Вселенную с человеком, которому на роду написано умереть в сто двадцать лет. Тогда, могу сказать вам, Солнце возникло, когда этому человеку исполнилось десять лет, а сейчас, когда живем мы, ему пятнадцать лет. То есть впереди у него еще сто пять лет жизни. Совсем не плохо, вам не кажется?
Аудитория согласилась, и Луиш Роша вновь повернулся к доске.
—
На белой поверхности доски появилась следующая надпись черным маркером:
— Второй вероятный сценарий — это Big Crunch, или Большое сжатие, — объявил профессор, стоя опять лицом к залу. — Расширение Вселенной замедляется, в какой-то момент вовсе прекращается и переходит в сжатие. — Он плавно развел ладони в стороны, зафиксировал на мгновение на определенной ширине и двинул навстречу друг другу, будто держал между ними большой воздушный шарик, который надувался, достигнул максимального размера и стал сдуваться. — Под воздействием силы гравитации пространство, время и материя начинают конвергировать, сходятся в единую точку, которая, ужавшись до нулевого объема, содержит в себе бесконечную энергию. — Ладони соединились. — Большое сжатие, если хотите, это — Большой взрыв на оборот.
— Как надуваемый и сдуваемый шарик?
— Точно. С той лишь разницей, что сжатие происходит не из-за сдувания, а под воздействием гравитации. — Луиш Роша вынул из кармана пятьдесят евроцентов. — Видите эту монетку? — Он подбросил ее, денежка подскочила примерно на метр вверх и упала ему опять в руку. — Видели? Монета поднялась, на миг замерла в воздухе и вернулась в исходное положение. Сначала она побеждала силу притяжения, но затем была ею побеждена.
Один из доселе молчавших студентов поднял руку, и лектор кивком предоставил ему слово.
— Профессор, какой из вариантов гибели Вселенной представляется вам более реальным?
Луиш Роша постучал маркером рядом с цифрой один.
— Астрофизики склонны считать таковым Великое оледенение.
— Почему?
— На то имеется две причины, и обе вытекают из астрономических наблюдений. Во-первых, потому что для Большого сжатия требуется наличие во Вселенной гораздо большей массы материи, нежели наблюдаемая нами. Видимой материи недостаточно, чтобы силой гравитации спровоцировать сокращение Вселенной. В связи с этим появилась гипотеза о существовании так называемой темной материи, то есть материи, которая вследствие своей слабой интерактивности остается невидимой. Для реализации Большого сжатия темная материя должна составлять около девяноста процентов от общего количества существующей во Вселенной материи. Однако такую материю трудно обнаружить. Кроме того, если она и существует, неизвестно, сколько ее на самом деле. — Лектор пожал плечами. — Во-вторых, Великое оледенение представляется более вероятным в силу новых данных, полученных в результате современных наблюдений именно за расширением Вселенной. В 1998 году открыли, что скорость, с которой удаляются галактики, продолжает увеличиваться. Происходит это, вероятно, под воздействием некой неизвестной силы, которую стали именовать темной энергией. Предсказанная еще Эйнштейном, она берет верх над гравитационным взаимодействием. Большое сжатие предполагает замедление скорости расширения до полной остановки и переход к сокращению Вселенной. А поскольку скорость расширения возрастает, вывод может быть только один. — Он обвел взглядом лица студентов. — Кто-нибудь может сказать, какой?
Студент в очках поднял руку.
— Вселенная движется к Великому оледенению.
Профессор победно взмахнул руками и улыбнулся:
— Совершенно
XXVI
У выхода из аудитории образовалась бурливая запруда из спешивших на перемену студентов. Томаш Норонья спустился с амфитеатра и неподвижно, подобно охраняющему плотину часовому, стоял неподалеку от двери, наблюдая, как этот шумный поток выплескивается наружу. Луиш Роша между тем отвечал на вопросы подошедших к нему молодых людей. Это продолжалось несколько минут. Затем, собрав со стола бумаги, профессор астрофизики вышел в холл, сопровождаемый самым любознательным из слушателей. Историк двинулся за ними, и когда студент наконец попрощался с преподавателем, ускорил шаг и, догнав, обратился к профессору:
— Профессор Роша!
Астрофизик повернул голову, видимо, приняв незнакомца за еще одного заинтересовавшегося лекцией студента.
— Да!
Томаш протянул ему руку.
— Добрый день. Мое имя — Томаш Норонья, я профессор истории Нового Лиссабонского университета и сын профессора Мануэла Нороньи, который читает математику здесь, в Коимбре.
Луиш Роша взметнул брови:
— А! Как же, как же! Профессора Мануэла Норонью я очень хорошо знаю! — И пожал протянутую руку. — Как ваш батюшка?
— Проблемы со здоровьем. И как дальше пойдет — неизвестно.
Профессор астрофизики сокрушенно покачал головой.
— Что же это такое? Университет почти враз лишился двух своих лучших умов! Это… у меня слов нет, чтобы выразить, это… настоящая беда.
— Да, действительно… проблема.
— Беда, — повторил Луиш Роша.
Беседуя, они вышли на улицу, и физик, встрепенувшись, растерянно оглянулся по сторонам и даже, задрав голову, посмотрел на здание, откуда они только что вышли. Оно походило на больничное, если бы не огромные каменные статуи по углам, а также гиганская фотография оседлавшего велосипед Эйнштейна на фасадной стене.
— Извините, — пробормотал профессор Роша. — Какая оплошность! Я такой рассеянный.
Они вернулись обратно и поднялись на этаж, где располагались кабинеты профессорско-преподавательского состава. Войдя следом в небольшую рабочую комнату, где царил творческий беспорядок, Томаш сразу перешел к делу.
— Послушайте, профессор, я пришел к вам в связи с одной деликатной темой.
— Это имеет отношение к вашему отцу?
— Нет-нет, — поспешил заверить собеседника Томаш. — Это имеет отношение к вашему учителю.
— К моему учителю? — удивился Роша.
— Да, я имею в виду профессора Сизу.
— Он был для меня больше, чем учитель… Он был мне как второй отец, — опустив глаза, произнес физик. — До сих пор не могу поверить, что он вот так взял и исчез, не оставив следов.
— Именно о его исчезновении я и хотел поговорить.
Луиш Роша посмотрел на Томаша странным взглядом.
— Вы пытаетесь найти его?
— Да, следственные органы попросили меня оказать им содействие.
— К вам обратились из «Жудисиарии» или из «Пэ-Эсэ-Пэ» [21] ?
— Не угадали.
На лице Луиша Роши отразилось недоумение.
— Откуда же?
— Видите ли… э-э-э… это… так сказать, из мировой полиции.
— Из Интерпола?
— Да, — слукавил Томаш. — Они обратились ко мне с просьбой помочь в расследовании этого дела.
— А почему им занимается Интерпол?
— Видимо, исчезновение профессора Сизы затрагивает международные интересы.
21
PSP, Poficia de Seguranca P'ublica (порт.) — полиция общественной безопасности, в Португалии название обычной полиции, обеспечивающей общественный порядок.