Формула любви
Шрифт:
Освещая дорогу канделябром с горящими свечами, Федяшев повел Калиостро наверх, в свой кабинет. Следом шли Мария, Федосья Ивановна и Маргадон.
Статуя стояла в самом углу на небольшой подставке. Отломанная рука была прибинтована к плечу.
Калиостро оглядел статую и удовлетворенно покачал головой:
– Прекрасное создание! Браво сударь! Мне нравится ваш вкус!
– Славная фемина! – поддакнул Маргадон и прищелкнул языком.
– Узнаешь. Маргадон?
– Натюрлих! – ответил Маргадон почему-то
Калиостро гневно глянул на Маргадона и что-то резко сказал ему по-итальянски. Тот пристыжено смолк.
– Нельзя говорить со слугой о возвышенном, – иронично заметил Калиостро. – Ум невежды – в молчании! Однако сейчас он сказал правду. Мы действительно встречали эту прекрасную даму…
– Как? – ахнул Федяшев. – Вы ее видели?
– И не раз! – спокойно сказал Калиостро. – Я же вам объяснял, сколь долга была моя жизнь. Неудивительно, что судьба позволяла мне лицезреть и этот образ. Когда-то давно ее звали Елена… Елена Прекрасная…
– Елена! – шепотом повторил Федяшев.
– Позже ее звали Беатриче…
– Беатриче… – повторил Федяшев.
– Прасковья ее звали, – вмешалась тетушка. – Лепили ее с Прасковьи Тулуповой! У деда Лешиного была тут одна… извиняюсь…
– Неважно, с кого ее «лепили», – с улыбкой ответил Калиостро. – Истинный художник копирует не натуру, но лишь свое воображение. Думаю, вы это понимаете, друг мой, – добавил он, обращаясь к Алексею, – и не ждете от меня портретного сходства?!
– В общем-то… конечно, – растерянно пробормотал Федяшев. – Но с другой стороны… я думал – будет похожа.
– Материализация идей есть материализация идей! – строго заметил Калиостро. – Она зримо воплощает фантазию. С первоосновой же сохраняет лишь общие контуры. Тем более что и сама модель у вас… в скверном состоянии. – Он внимательно оглядел статую. – Вы роняли ее, что ли?
– Говорила, не надо трогать… Говорила, – запричитала Федосья Ивановна.
– Она стояла в парке… – начал пояснять Федяшев. – Я подумал: там дождь, голуби…
– Ах как неосмотрительно! – покачал головой Калиостро. – Идеал нельзя отрывать от почвы! Нарушаются магнетические связи! Извольте водрузить на место! И немедленно! Теперь уж даже и не знаю, как она будет выглядеть, ваша Лаура…
– Лаура? – воскликнул Федяшев. – Не Лаура ли это, воспетая великим Петраркой?
– Когда-то она была ею, – спокойно ответил Калиостро. – Я же говорю: она являлась миру под разными именами: Лаура, Джульетта… Даже и не ведаю, какое имя она выберет в нашем веке? Может быть, Мария? Вы не возражаете, сударыня? – Он повернулся к Марии и в упор посмотрел ей в глаза.
Мария вздрогнула, но выдержала взгляд и ответила:
– Отчего же! Это честь для меня. Не я сама, то хоть имя мое послужит чьей-то любви.
– А вы, сударь? – Калиостро вонзил свой взгляд в Федяшева.
– О!
Наступила пауза. Маргадон от неожиданности икнул и с недоумением посмотрел на магистра.
Калиостро побледнел, закрыл глаза. Его лицо исказила гримаса, словно он ощутил физическую боль. Однако он взял себя в руки и через секунду улыбнулся.
– Должен вас огорчить, друзья! Сейчас мне было видение… – Он еще раз оглядел статую. – Галатею будут звать ЛОРЕНЦИЕЙ!
После обеда хозяева и гости разбрелись по своим комнатам на полуденный отдых.
Маргадон и Жакоб от нечего делать опробовали столы в биллиардной.
– И здесь тоска! – сказал Маргадон, забивая очередной шар. – Кормят до отвала. Двери не запирают. У ключницы попросил три рубля – дала и не спросила, когда отдам. Честное слово, Жакоб, они меня доконают!!
– Погрузитесь в себя, сэр! – посоветовал Жакоб. – В тайники своей души…
– Там холодно и страшно, – отмахнулся Маргадон. – Лучше уж заботиться о теле.
Он увидел, что мимо окон идет розовощекая Фимка, и отложил кий.
– Селянка! – крикнул он. – Подь сюда… Фимка покорно подошла:
– Чего изволите?!
– Хочешь большой, но чистой любви? – бесцеремонно сказал Маргадон.
– Как не хотеть! – ответила Фимка.
– Однако! – ухмыльнулся Маргадон. – Мне нравится твоя простота. Придешь сегодня в полночь на сеновал?
– Придем-с… – сказала Фимка. – Только уж и вы приходите. А то вон тот сударь тоже позвал, а опосля испугался…
Маргадон удивленно уставился на Жакоба.
– Она с кузнецом придет! – спокойно объяснил Жакоб.
– С каким кузнецом?
– Дядя мой… Степан. Он мне заместо отца.
– Какой кузнец? Зачем кузнец? – изумился Маргадон. – Я не лошадь!
– Благословлять, – простодушно сказала Фимка. – Вы ж изволите предложение делать или как?
Маргадон секунду обалдело смотрел на нее, потом его ус нервно задергался:
– Ступай, селянка! Видишь, играем. Не мешай!
Из окна своего кабинета Федяшев увидел, как из дома вышла Мария. Он поспешно завязал галстук, надел новый сюртук и спустился вниз.
Мария сидела в беседке возле пруда и печально смотрела на водную гладь…
Сзади послышался шорох. Она испуганно оглянулась, увидела Калиостро.
– Извините, что прервал ваше уединение, – сказал Калиостро. – Мне сейчас было послание от вашего папеньки.
– Как? – ахнула Мария. – Где же оно? – И нетерпеливо протянула руку.
– Мысленное послание, – улыбнулся Калиостро. – Он явился ко мне во сне… Выглядел хорошо. Пульс ровный… Дыхание размеренное… Румянец.
Мария подозрительно посмотрела на Калиостро: