Формула счастья
Шрифт:
— Нет у тебя приличных условий для исследовательской работы, — подкинул я ему, таккак по опыту знал, что самый надежный и, может быть, даже единственный ключ к сердцу людей здесь — это заговорить о трудностях в их работе.
— Нет, — быстро откликнулся он. — Нет! — но потом, нахмурив рыжие брови, замолчал.
Мы вошли в упомянутый кабинет, который до известной степени мог бы сойти и за кухню. Ларсен предложил мне сесть и оставил одного. Внутри все было также скудно, как и снаружи. Обстановка состояла только из стула, длинного стола, наполовину занятого компьютером
Ларсен вернулся со стулом в руках и сел напротив.
— Действительно, условия не блестящие, — кивнул он, как будто все время рассуждал над моими словами. — Но, по крайней мере, они мне не навязаны. Ты, наверное, заметил, что юсы перебарщивают при воспроизведении земной обстановки.
— Только было бы более разумно принести сюда один-два их коммуникативных диска…
— Если потребуется, они быстро могут связаться со мной или с Вернье, который является моим заместителем, — прервал меня Ларсен. — Мы им дали наши радиокоды. Да и на базе всегда есть дежурный… Но, знаешь, Симов, пусть у тебя не складывается впечатления, что я озлоблен на них. В сущности, я воспринимаю их без лишних эмоций. И если их существование как-то меня и травмирует, то скорее умозрительно. Ты ведь знаешь, наверное, что значит для ученого постоянное столкновение с пределом его собственных умственных возможностей…
Я криво улыбнулся:
— Ты говоришь так, как будто моя встреча с юсами поставила меня по другую, их сторону «баррикады». И вообще, почему ты связываешь эту встречу с каким-то моим желанием «все испортить».
— Я был возбужден… Все же в порядке вещей было бы предварительно уведомить меня о ней, чтобы я яе получал информацию последним и от третьих лиц.
— Ты прав. Сожалею, что так произошло.
— Зачем тебе было нужно их видеть?
— У меня не было конкретных причин. Просто прощупывал почву.
— И «нащупал» что-нибудь?.
— Может быть… Но если я это и сделал, то сам того не понимая.
— А что это была за история на территории Дефрак тора?
— Внешняя сторона ее тебе уже Известна, а что касается сути, то тут у меня нет даже самых туманных предположений.
— Первым вошел в помещение биостанции нестандартный юс. И вид его был еще более необычный, чем всегда.
— Да, но он принял этот вид значительно раньше, чем вошел туда.
— Почему ты так уверен?
— Я же был там. Когда я догнал его, он просто устремился в ближайший вход…
— Догнал? Как тебя понимать? Ты что, гнался за ним?
— Можно сказать и так.
— А почему?
— Когда он двинулся вниз по направлению к Дефрак-тору, я подумал, что он замышляет что-то опасное, плохое.
— Но потом вдруг уверился в противном?
— Да. По поведению он был похож скорее на сумасшедшего, чем на злоумышленника.
Мое последнее утверждение, очевидно, понравилось Ларсену
— Возможно.
— А почему бы и не оставить? Мы же собираемся сделать то же самое с нашими сумасшедшими.
— К черту все это! Только гадаем. С тех пор как они явились к нам на Землю, мы ничего другого не делаем. Превратились в гадалок. Притом бездарных!
— Не исключено, что и они тоже гадают.
— Чепуха! — процедил сквозь зубы Ларсен. — Мне они ясны как на ладони… А нормальный негуманоид? Он себя вел?
— На расстоянии гнался за тем. Сказал, что останавливать его опасно, что тот был из другого мира.
— Ага!
— Слушай Ларсен, воспользуйся этим инцидентом. Свяжись с ними…
— И сказать им, чтобы держали сумасшедшего при себе, не так ли?
— Но он действительно может создать нам неприятности. Почему бы не предотвратить это?
Ларсен сгорбился и запустил пальцы в волосы. Долго медлил с ответом:
— Поздно, — сказал он наконец. — Уже поздно. Я понял, что говорит он о другом.
— Для чего поздно? — спросил я.
— Для всего… — он снова помедлил. А потом выдал явно смоделированное «уточнение»:
— Для всего, что выходит за рамки ожидания. Наши отношения с юсами настолько… зыбки, что малейшая ошибка или даже нетактичность с нашей стороны может склонить чашу весов в сторону противников проекта.
— Вряд ли. Юсы ведь тоже настаивают на его реализации.
— Кто знает, на чем они настаивают, — махнул рукой Ларсен. — Может ли человек понять их?
— Наверное, может. Если не будет прятаться в скорлупу
Он внезапно поднялся, подошел к умывальнику и с ненужной силой затянул кран. Капли перестали монотонно стучать по белой эмали, и я только сейчас осознал, что слышал все это время назойливый звук их падения.
— Мы должны прятаться, Симов. Пока. Потому что, в противном случае, мы не в состоянии показать им ничего, кроме нашего невежества. Страшного невежества во всех областях! И как при таком положении мы можем надеяться на какой-то, хотя и на низшем уровне, интеллектуальный контакт?
— На интеллектуальный действительно не можем. Однако, на человеческий…
— Человеческий? С ними?
— Ну да, — ответил я. — Ведь мы же люди.
Ларсен быстро вернулся к столу, оперся на него руками.
— А не самое ли достойное для человека — стремиться к знаниям, овладевать чужим, неизвестным? Что бы мы ни говорили, Симов, а юсы — наши соперники. Соперники! И чтобы достичь в будущем настоящего равноправного диалога с ними, мы прежде всего должны проникнуть в тайны их достижений.
— О каких тайнах идет речь, Ларсен? Ты прекрасно знаешь, что юсы с самого начала выразили готовность приобщить нас ко всему своему. Предоставить нам свои открытия, дать разъяснения.
— Но тебе, видимо, неизвестно, что и самые наши большие ученые оказались неспособными воспринять эти открытия, несмотря на щедрые «разъяснения». И что в конце концов получилось? Творческая деформация!