Формула счастья
Шрифт:
— К ноге! — услышала девушка у себя за спиной и, повернувшись, увидела молодую женщину, которая вела на поводке маленькую рыжую комнатную собачку.
— К ноге! — громко крикнула Светлана. Стелла остановилась и, не повернув морды, повела ушами. — К ноге! — еще раз, уже увереннее, повторила девушка и добавила: — Домой!
Овчарка как будто только этого и ждала: весело перебирая лапами, она подбежала к девушке и стала спокойно ждать, когда та пристегнет к ошейнику поводок.
После морозной прогулки в комнате казалось особенно тепло и даже немного душно. Собака, довольная собой и новой хозяйкой, прикорнула рядом с тахтой, а Светлана продолжила осмотр своего нового пристанища.
Из небольшой прихожей были видны несколько дверей. Открыв одну, она увидела сверкающую белым кафелем ванную, за другой был туалет; распахнув
Девушка робко вошла и тут же остановилась, смущенная собственным отражением: ее маленькая, сутулая фигурка показалась ей столь нелепой в роскоши зеркального пространства, что ей невольно захотелось побыстрее выскочить обратно. Но из этой комнаты, служившей хозяйке, скорее всего, гимнастическим залом, вела еще одна дверь, заглянув в которую девушка немного успокоилась. Комнатка была крошечной, без окна и выглядела бы вполне уютной, если б не куча постельного белья, сваленная прямо на пол в углу, да книг, разбросанных по незастланной кровати. Светлана взяла одну из них. «Психология успеха» — гласило название. Она открыла наугад страницу и прочла: «Если вы испытываете скрытое удовольствие от жалости к самому себе — эта книга не для вас. Бросьте себя жалеть — и вы не будете зависеть от обстоятельств, а сами будете строить свою жизнь».
Жалость к себе… Действительно, последние годы это чувство трясиной засасывало ее; тяжелое и в то же время сладостное, как она сейчас внезапно поняла, оно не покидало ее со дня смерти матери. Веселая, смешливая и раскованная, она за год превратилась в скучную, меланхоличную и замкнутую.
Светлана вышла в зеркальный зал и внимательно, как на незнакомку, посмотрела на свое отражение. «Бог не дал роста, так почему она еще и сутулится?! — отстраненно, как будто о какой-то другой девушке, осуждающе подумала она. — И что за одежда на ней — как мешок!» Она с отвращением скинула серый, неопределенного размера растянутый пуловер, с ожесточением стянула мужскую рубашку с закатанными по локти рукавами и старенькие, трижды заштопанные колготки. Оставшись в одних легких голубых трусиках, она пристально, как врач больную, стала разглядывать саму себя. Невольно выпрямив спину, она отметила, что ее фигура вовсе не так дурна: небольшая грудь с маленькими ярко-розовыми сосками, ровные ноги, тонкая талия. Но уж очень она показалась себе худой: кости таза выпирали, ребра торчали. Особенно ее огорчили волосы: когда-то пышные, волнистые, золотисто-медного цвета, теперь они выглядели тусклыми и неопрятными. К тому же из-за болезни у нее стало падать зрение, так что пришлось надеть очки, совершенно, надо признать, не красившие ее.
Год назад, когда Светлана еще училась в институте и подрабатывала ночной нянечкой, она каждые три месяца сдавала кровь на анализ. Она всегда чрезвычайно боялась маленькой жестко-колючей лопаточки, которая так больно надрывала нежную кожу ее безымянного пальца. Через эту злосчастную лопаточку и попал в ее кровь вирус гепатита. Тогда только чудо ее спасло.
Неделю она почти не приходила в сознание и потом выздоравливала мучительно долго. Женщина-врач, лечившая ее, видимо узнав, что она сирота, взяла над ней опеку, следила за ее питанием; как Светлана догадалась позднее, она носила из дома необходимые ей продукты, а когда выписывала — дала ей точную и подробную инструкцию «по выживанию», снабдила целым пакетом с импортными, вероятно, очень редкими и дорогими лекарствами. «Помни, — сказала она ей на прощание, — если не хочешь стать калекой в двадцать лет — строго следи за диетой, вовремя принимай лекарства. И не забывай, что когда-нибудь ты захочешь стать матерью. Поэтому к черту тряпки — все деньги трать только на продукты».
Света так и делала. О ней давно никто не заботился, и было приятно, что ее здоровье так волнует эту женщину с усталыми глазами и пахнущими мылом руками. Почти год, пока ее врач не переехала на работу в Сочи, получив место в престижном санатории, Светлана приходила к ней на прием и получала от нее
Света еще раз взглянула на себя в зеркало — жалкое зрелище: болезнь превратила ее в экспонат для студентов-медиков. «Опять начала себя жалеть, — зло накинулась она на саму себя, — хватит! Все в моих руках». Она почувствовала насущную потребность принять ванну, ей захотелось смыть остатки прошлой жизни и выйти из пены Афродитой. От такого сравнения ей стало веселее, и она поспешила в ванную комнату.
Открыв краны, она взяла с полочки в углу флакон с названием «Bubble Bath», отвинтила колпачок и вылила немного тягучей жидкости в воду. Вода на ее глазах стала покрываться мягким, пузырящимся пенным ковром.
Светлана с удовольствием растянулась в ванне, чувствуя, как расслабляются все мышцы. Она закрыла глаза и предалась наслаждению покоем и тихой радостью, которую она ощущала каждой клеточкой своего тела.
Всю оставшуюся часть дня потратила на уборку: даже если она будет жить здесь всего месяц, ей должно быть комфортно. Вечером еще раз прогулявшись со Стеллой до магазина, она купила кое-какие продукты для себя и собаки и несколько газет с бесплатными объявлениями. Разложив газеты на столе, она стала внимательно читать. Она отметила три объявления, по которым требовались переводчицы, выписала телефоны, чтобы завтра с утра позвонить, и стала заполнять купоны для бесплатных объявлений словами: «Перевожу с английского, французского, испанского». Она выключила лампу с твердой уверенностью, что следующий день ей обязательно улыбнется удачей.
Утро выдалось хмурым, но Светлана не заметила этого. Выгуляв собаку, она включила в комнате с зеркалами музыку и стала делать гимнастику, чувствуя каждую свою мышцу и ощущая радость от ритмичного движения. Стелла сидела в проеме двери и, наблюдала за ней: все, казалось ей, пришло в норму — у нее была хозяйка, которая, как всегда, по утрам включает этот серебристый ящик и беспорядочно бегает по своей площадке.
Приготовив завтрак и накормив собаку, Светлана села за телефон, ощущая, как сердце глухо колотится в груди: она всегда испытывала легкий трепет, разговаривая по телефону с неизвестным и невидимым ей человеком. Но тут еще решалась, как она думала, ее судьба. Первый номер ответил ей длинными гудками; по второму, узнав, что у нее нет диплома, ей сразу отказали, но, набрав третий номер, она узнала, что нужно всего лишь перевести с французского какой-то документ объемом десять страниц. Ну и что? Это тоже заработок. Узнав адрес и подробно записав, как можно туда добраться, Света засобиралась. Прежде всего, она должна выглядеть прилично. «Что ж, — заглушив в себе голос совести, решила Светлана, — придется воспользоваться гардеробом хозяйки, ведь встречают по одежке». Вчера, увидев на вешалке зимнее пальто с чернобуркой, она примерила его: хоть и длинновато, но она в нем смотрелась, как ей показалось, солидно. Надев беретик, она подняла воротник и, мельком взглянув на себя в зеркало, осталась вполне довольна своей внешностью.
На встречу она опоздала: долго проплутав по незнакомым улицам, наконец нашла нужный номер дома и, только обойдя его дважды, увидела вывеску над подвальным помещением — «Клондайк». Мысленно улыбнувшись столь явному несоответствию, она спустилась по серым, выщербленным ступеням. От стен веяло холодом и сыростью. Везде громоздились ящики с бутылками.
Ее встретил громадный, широкоплечий мужчина с бритым затылком.
— Ты куда? — рявкнул он.
— Я переводчица, — снимая очки и пряча их в карман, ответила Светлана.