Формула смерти
Шрифт:
И тут в иллюминатор полился свет, но уже не яркий, солнечный, а рассеянный, дневной, пробившийся сквозь облака. Земля возникла резко, будто ударила в лицо, Андрей Борисович даже отшатнулся от иллюминатора, и тут же шасси коснулись взлетной полосы. Минута тряски, рев двигателей, и самолет замер.
В последнее время Комов редко летал по стране, обычно – за границу, и как-то непривычно было выходить без паспортного контроля. Встречать его должен был Горелов, они созвонились накануне.
«Если не получится
Андрей Борисович посмотрел на экранчик мобильного телефона. За время полета он никому не понадобился – ни одного звонка.
«Странно, – подумал Комов, – обычно перед похоронами люди звонят родственникам».
Перед тем как выйти на трап, Андрей Борисович надел под пиджак теплый свитер, все-таки на улице было холодно. Багажа он не брал, все, что могло понадобиться, находилось в серебристом кейсе. Вместе с другими пассажирами ученый вышел в терминал и осмотрелся. Горелов отличался пунктуальностью, но почему-то его не оказалось среди встречающих.
Долго скучать Комову не пришлось, он даже не успел подумать, что может перезвонить Горелову. К нему подошел мужчина кавказской наружности, одетый в кожаную куртку, и, поздоровавшись, поинтересовался:
– Наверное, это вас мне поручили встретить?
– Не знаю, – пожал плечами Комов.
– Вы из Новосибирска, Андрей Борисович Комов?
– Вас Горелов прислал?
– Нет, – улыбнулся моложавый мужчина, обнажив крепкие здоровые зубы, – я сам попросил Горелова не приезжать. Я работал вместе с вашим братом, и поскольку многое в его гибели пока неясно, то встречаю вас по долгу службы.
Комов не был настроен встречаться с представителями ФСБ, но понимал: это необходимость, такую уж должность занимал его брат Сергей.
– Куда мы едем?
– Домой к вдове вашего брата. Все расходы по похоронам взяло на себя наше управление, – мужчина, пока так и не представившийся, немного нервничал.
Комов чувствовал, незнакомцу поскорее хочется увести его из терминала, он то и дело бросал взгляды по сторонам.
– Извините, но здесь не безопасно, – прошептал встречавший и взял Комова под локоть, – мы выйдем через служебный вход.
– Зачем?
– Так ближе к машине, – и брюнет в кожаной куртке настойчиво повел Комова к двустворчатой двери с надписью «Служебный вход».
Народу в коридоре им встречалось много: летчики, стюардессы, служащие аэропорта – обычная деловая суета, люди не особо обращали внимания друг на друга.
Кавказец шел уверенно, можно было подумать, что он ходит здесь каждый день. Комову даже показалось, с кем-то здоровается.
– Доктор Горелов очень хотел вас встретить, но из соображений безопасности я запретил ему это делать.
Кавказец открыл дверь, и мужчины оказались на служебной автостоянке.
– Я
С одной стороны, провожатый Комову понравился: учтивый, спокойный, лишнего не говорит, но, с другой стороны, глаза его спутника оставались холодными, как у земноводных, мужчина мог улыбаться, а выражение глаз при этом не менялось.
– Садитесь, прошу вас, – кавказец открыл дверку машины и указал на сиденье рядом с водительским.
Обычно Комов предпочитал ездить на заднем сиденье, но обижать провожатого не захотел, получилось бы, будто он не хочет сидеть рядом с ним.
– Да, кстати, – сказал кавказец, когда уже сидел в машине, – забыл представиться: подполковник Гейдаров, служил под началом вашего брата.
Машина выкатилась на шоссе, но через пару километров кавказец свернул вправо. Неширокая пустая, выложенная бетонными плитами дорога вела по довольно странной местности. Комов и не знал, что под Москвой есть такие места: заброшенные заводы, хранилища, нечто вроде полигонов железобетонных конструкций.
– Заброшенная дорога – тоже из целей безопасности? – спросил Андрей Борисович.
– Нет, – засмеялся кавказец, – так мы доедем быстрее. Не люблю толчеи: ни на дорогах, ни в транспорте, не люблю людных улиц. Когда мчишься по дороге один, отвечаешь только за себя и знаешь, что никакой идиот не врежется тебе в багажник.
Шоссе скрылось за поворотом. Мир в этих местах выглядел так, словно недавно над ним разорвалась нейтронная бомба, – ни людей, ни машин, одни заброшенные здания.
– Да, кстати, – беззаботно произнес мужчина, назвавшийся подполковником Гейдаровым, – ничего странного в полете с вами не происходило?
На мгновение Комов задумался, вспомнив странный сон, но не станешь же о нем рассказывать офицеру ФСБ?
– Все нормально. Разве должно было что-нибудь случиться?
– Так, предосторожность.., мелкая, – отозвался Гейдаров. – Вы не смотрите, что я кавказец, – вновь улыбнулся он, – в Москве с моей внешностью жить сложновато, постоянно останавливают, проверяют документы. Хоть ты перекрась волосы в соломенный цвет!
– Да, кавказцам сейчас не очень легкое – осторожно заметил Андрей Борисович.
– Нет, что вы, я ни на кого не в обиде. Мне самому, когда по утрам в зеркало смотрюсь, хочется у себя документы проверить, – расхохотался кавказец и тут же смолк. – Извините, забыл, по какому поводу вы здесь.
Комов поймал себя на том, что улыбнулся против желания.
– Кстати, – дружелюбно произнес назвавшийся Гейдаровым, – у нас есть сведения, что Смоленский вам передал кое-какие документы.
– Кто вам об этом сказал?
– Работа такая – все знать.
– Но все же?
– Ваш брат обмолвился.