Формула жизни. Сборник рассказов

Горулько-Шестопалов Юрий

Подошла жена, облокотилась на кухонный стол. Зинаида Ивановна, русоволосая, коренастая женщина с приветливым живым лицом, хоть и поправилась с возрастом, отяжелела, но активности не теряла. По-прежнему "тянула" работу по дому, занималась внуками, и работала уборщицей на станции. Внучки, тринадцатилетняя Танюшка и одиннадцатилетняя Ксения, обе длинноногие, похожие друг на друга, серьезные и работящие, помогали ей. Последнее время внук, восьмилетний Саша, тоже ходил с ними, носил им воду. Невестка работала учительницей в школе для слабоумных, как привык Сергей Семенович называть эту школу в поселке, за железной дорогой, хотя сейчас она называлась как-то по-другому. Жили дружно. Зарабатывали женщины немного, но и это было хорошее подспорье - жизнь дорожала с каждым днем, а сыну, он работал мастером на железнодорожной станции, зарплату уже давно не прибавляли. Сам Соболев зарабатывал по сегодняшним меркам средне, тоже особо не разгонишься. В лабораторию он пришел из закрытого конструкторского бюро двенадцать лет назад, надеясь пережить трудные времена и вернуться на

прежнюю работу. Но время шло, и хотя их предприятие не закрылось, дела в нем долгое время шли ни шатко, ни валко, так что постепенно Сергей Семенович привык, притерпелся, и уже не думал о возвращении на прежнюю работу. Хотя иногда в душе поднималось сожаление, что вот так оно всё неправильно пошло - хороший был коллектив, интересная работа, дела у них шли на подъем, но с развалом страны все пошло наперекосяк, и выживание стало основной заботой многих. И как-то незаметно подошел пенсионный возраст, и дальше побежали годы, и вот уже шестьдесят пять ему, а кажется, что и не жил, до того оно все быстро пролетело. Работа, дети, барахтанье в поисках хлеба насущного, заботах; и все, считай, жизнь прошла? Но такие мысли приходили в голову редко. Работать ему нравилось, как ни крути, и одно это дорогого стоит. Опять же, дети хорошие выросли, трое - две дочки и сын, младший. Так что нормально все, Сергей Семенович, - говорил он себе в такие моменты. Живем дальше, пока живется.

В лаборатории начальник, Виктор Петрович, раньше активно участвовал в работе, но по мере того, как лаборатория разрасталась, а дела улучшались, постепенно руководство работами перешло к руководителям проектов, и, где дела шли хорошо, начальник особо не вмешивался. С одной стороны, это было на руку Сергею Семеновичу, что никто не оспаривает его решения, а с другой - работать так было сложнее.

Сергей Семенович сказал, что надо ехать в командировку. Зинаида Ивановна всплеснула руками: "Ну куда же ты больной поедешь?!" Соболев успокоил её: "На Урал, в санаторий, там столько свежего воздуха, что я сразу выздоровею". "Батюшки-светы! Зимой, больной!" - но зная, что спорить бесполезно, принялась собирать мужу еду в дорогу.

На кухню вбежал внук и ринулся к деду. Соболев торопливо надел на лицо матерчатую маску, до этого лежавшую на кухонном шкафчике, чтобы не заразить внука. "Деда, пойдем читать сказку о Святогоре!" - это Соболев на сон читал внуку сказки из старой книги, сохранившейся ещё с его школьных лет. Теперь такие не печатают. А читать внукам глуповатые стишки типа "Мы Акулу-Каракулу кирпичом!.." он не мог. Нельзя детишкам такое читать. Этим "писателям" лишь бы гонорар получить, да побольше, а то, что их бестолковые творения ничего ни уму, ни сердцу не дадут, это им безразлично. Но сегодня ему было некогда, и договорились, что на сей раз почитает Танюшка. Внуки ушли, а Сергей Семенович отправился собирать свой видавший виды командировочный чемоданчик. Но тут же вспомнил, что надо позвонить Николаю, монтажнику своей группы.

Николай

Когда раздалась мелодия телефонного звонка, игравшего гимн страны, Николай лежал на кровати по диагонали, поверх мохнатого покрывала с волками, и смотрел телевизор. Комната, которую он снимал в маленьком частном домике в Привокзальном поселке, была в длину с полторы кровати. Часть её оккупировал стол, на котором Николай занимался электронными поделками - увлечение детства так и осталось с ним. Протянув руку и взяв телефон с маленькой тумбочки в изголовье, он увидел, что звонит Соболев. Николай обрадовался - с Сергеем Семеновичем у них были очень хорошие, дружеские отношения. Вырос Николай в небольшом городке, в той же области. Увлечение компьютерами и электроникой привело его в техникум в областном центре. Поселили его в комнату со старшими ребятами, уже после армии, и это соседство едва не сыграло роковую роль в его судьбе. На его счастье, соседей, чересчур пристрастившихся к выпивке, в которую они вовлекли и Николая, вскоре выгнали из техникума. Николай нормально закончил техникум. В конце была производственная практика, в лаборатории Виктора Петровича. Там он и познакомился с Соболевым. Сразу после окончания техникума его призвали в армию, где он оказался в части, занимающейся радиолокационным наблюдением. Два года обслуживал локаторы, и служба была тяжелой, но эта работа его многому научила.

После армии он приехал к родителям, побыл у них неделю, и, поняв, что работы не найти, отправился в областной центр. Пойти ему было не к кому, и он вспомнил о Соболеве. Встретились хорошо. В итоге Соболев устроил Николая в лабораторию. Через пять лет Николай женился, но жена попалась такая, что думала больше о развлечениях. Николаю хотелось иметь нормальную семью, чтобы были дети, уважение друг к другу. Но как-то не задалась семейная жизнь. В итоге к обоюдному удовольствию развелись. Спустя месяц после развода, встретив бывшую жену, он поразился, насколько же она стала ему безразлична. И как он вообще мог жениться на ней?! А ведь переживаний столько было из-за развода... Как же так, недоумевал Николай. Что же это за штука такая коварная - любовь? Фильмы, книги, стихи... Романтика! А на деле, потратил столько времени на эту, прости господи, шалаву, которой цена-то - плюнь да разотри. И где были мои глаза?!.. Послать бы её раньше подальше. Эх!

Николай дешево снял комнату поближе к работе, и стал жить холостяком. Ему казалось, что семейной жизни с него теперь хватит досыта, но уже через три месяца положил он глаз на молодую женщину

в лаборатории, в другом отделе, тоже разведенную. Отношения постепенно переросли в стадию, что Николай начал подумывать о женитьбе, однако прошлый неудачный опыт мешал ему сделать решительный шаг.

Соболев сказал, что надо срочно ехать в командировку. Николай даже обрадовался - пребывание в его холостяцкой конуре тяготило с каждым днем все больше. Они договорились, когда встретиться в лаборатории.

Николай позвонил Тоне, своей знакомой, и сказал, что уезжает в командировку. Судя по голосу, его отъезд её огорчил, но, сдерживая чувства, говорила она приветливо, пожелала ему хорошей поездки. От её слов и голоса тепло разлилось у него в душе. Они ещё немного поговорили, и Николай стал собираться в дорогу.

Сборы

Через двадцать минут после звонка Соболеву Виктор Петрович уже ехал в такси. Сев на заднее сиденье, пытался хоть как-то спланировать поездку, и хотя бы в первом приближении представить возможные причины неполадок с радиолокационной станцией.

Улица становилась все более колдобистой и менее освещенной. Наконец, уличные фонари исчезли совсем, и был виден только свет фар, мечущийся от ухабов, да бегущие узкие полосы света сбоку от машины. Иногда пятно света от сильного толчка взлетало вверх, и тогда дорога ненадолго исчезала, а фары светили в непроглядную темноту, ни во что не упираясь.

Примерно через сорок минут езды слева показались немногочисленные огни сажевого завода. Мелькнула безлюдная, едва освещенная проходная, и вскоре их снова окружила темнота. Виктор Петрович попросил водителя замедлить скорость, подобрался и начал пристально вглядываться вперед, чтобы не пропустить поворот. У таксиста был приборчик-навигатор, но искомого адреса он не нашел. Если верить навигатору, кругом было чистое поле. Они ехали и ехали, а поворота все не было. Наконец, Виктор Петрович не выдержал и попросил водителя остановиться. Было ясно, что они каким-то образом проскочили поворот. В дорожных инструкциях Соболева он не сомневался. Таксист в два приема развернулся. Назад ехали значительно медленней. Вскоре их догнала машина и "села на бампер"; судя по высоте фар, это был грузовик. Таксист прижался к обочине и пропустил её вперед. Виктор Петрович приспустил окно и светил вбок взятым из дома фонарем. Наконец за снежным сугробом, оставленным снегоуборочной машиной, он заметил дорогу. Из-за этого сугроба они её и не заметили с первого раза. В сугробе видны были колеи машины, видать с разгона преодолевшей препятствие. Таксист сдал назад, разогнался, и, стараясь попасть в след, успешно перевалил через сугроб. Вскоре вдоль заснеженной, но весьма ухабистой дороги появился безлюдный "частный сектор". Маленькие приземистые дома, защищенные от улицы разнокалиберными заборами, в темноте выглядели необитаемыми. Подсвечивая фонарем ворота, Виктор Петрович нашел нужный дом. В свете фар машины можно было разглядеть, что от дороги к дому ведет узкая прочищенная дорожка. Проезд к воротам наглухо завалил снег, который явно не трогали с начала зимы. Легко было догадаться о "безлошадном" статусе владельцев дома. На фоне ночного неба из печной трубы поднимался дымок, прихотливо мотаясь от ветра в разные стороны.

Калитка, застыло скрипнув от удивления на высокой ноте, послушно отворилась внутрь. За ней в темноте можно было разглядеть небольшой, очищенный от снега дворик, в конце которого угадывался вход в дом. Виктор Петрович на несколько мгновений замер, прислушиваясь, опасливо подумав о каком-нибудь дворовом Бобике, который мог вылететь неизвестно откуда и вцепиться в штанину незваного пришельца. Но кругом все было необычайно тихо. Над маленьким поселком висела первозданная тишина. Слышно было лишь тихое, утробное урчанье мотора такси, ждавшего его возвращения на дороге. Привыкший к постоянному фону городского шума, Виктор Петрович подивился тишине и почти было поддался на мгновение её чарам, но воспоминание об убитом таксисте не дало развиться поэтическому чувству.

Он постучал в косяк низкой двери, подождал, но за дверью было тихо. Нащупав низко прибитую скобяную ручку, утопленную в невидимом войлоке, прибитом снаружи для тепла, он толкнул дверь. Она качнулась, но не открылась, удерживаемая снизу. Надавив посильней, Виктор Петрович преодолел силу трения, противившуюся его вторжению в столь поздний час, и, переступив порог и затворив за собой дверь, оказался в маленьких холодных сенцах, освещенных тусклой лампочкой. Сенцы были завешаны и заставлены по периметру мелкой домашней утварью, включая метлу, веник, совок для уборки мусора. Слева от двери на самодельной лавке стоял цилиндрический бак с водой, примерно на пять ведер воды; рядом с ним - большое полное ведро. Судя по отличному состоянию бака, отсутствию вмятин на стоявшей на лавке крышке, прислоненной к стене, и характерному блеску металла, сработан он был из добротнейшей нержавеющей стали. Скорее всего, в незапамятные времена постарались какие-нибудь умельцы на оборонном заводе, использовав материал, предназначавшийся для куда более серьезных дел, типа топливных баков ракеты. Другое ведро, уже порожнее, стояло под лавкой. Рядом, вдоль дощатой некрашеной стенки сенцев, свисало коромысло. Все это Виктор Петрович разглядел за считанные мгновенья, пока осматривал сенцы в поисках другой двери, ведущей в дом. Коромысло и бачок с водой ясно давали понять, каким образом обитатели дома удовлетворяют потребности в воде. Где-нибудь в середине поселка в стародавние времена была построена общая водяная колонка, которая и продолжает служить верой и правдой его жителям. "Живут же люди", - подивился он.