Формула жизни. Сборник рассказов
Шрифт:
– Задумывался. Несколько дней назад, повинуясь какому-то внутреннему зову, сам толком не осознавая, что делаю, сел к столу и написал первое в жизни стихотворение. В один присест, со всеми правками и переписываниями минут за десять. Стихотворения пишут многие, согласен. Но я немного разбираюсь в поэзии, и когда через два дня перечитал написанное, то понял, что написал хорошее стихотворение. Конечно, могу ошибиться, но я увидел совсем неплохой потенциал. Ну, а насчёт моих формул Вам известно.
Глянув на Сергея Викторовича в свете фонарей станции метро, к которой мы подошли, я увидел на его лице смесь недоверия, смятения и досады. Разговор для него становился явно в тягость. Всё. Как говорят математики, я вышел за область определения. Вторгся, так сказать, в область "неизведанного", и кроме разочарования ничего там не нашёл. Ну что ж. Ошибочка вышла. Ладно. Сергей Викторович говорит что-то о надеждах и самонадеянности молодости, но контакт утерян. Ясно, что он не понял того, о чём я хотел сказать. И я тоже "замыкаюсь".
Но, тем не менее, мы вполне дружелюбно прощаемся, и он с явным облегчением, что избавился от странного собеседника, идёт на автобусную остановку, а я спускаюсь в метро.
Вечер
К половине одиннадцатого добираюсь в Нахабино, в общежитие железнодорожников, где живу в комнате моего приятеля - его забрали в армию. Оглядываю свою спартанскую обитель, и на память приходит высказывание из уже упоминавшейся недавно прочитанной книги о Латинской Америке, написанной Джоном Кроу: "Those who have nothing else to glory in, glory in their hard lives. It is a proof of the fiber, a tribute to their race." - "Те, у кого нет никакой другой возможности прославиться, находят славу в своей трудной жизни. Это доказательство сути их характера, дань своей расе." Так ли уж прав автор книги? Как будто, если бы у людей была любая другая возможность, они бы обязательно предпочли её своей трудной жизни? Не думаю. Не все. А занятия наукой, если по-настоящему, это ведь тоже добровольно выбранная тяжёлая жизнь. Да, для многих просто работа. Но для меня гораздо больше. Может, я и не прав с таким моим отношением. Может быть... Но я так не чувствую. Хочу ли прославить себя научными открытиями или ещё как-то? Наверное. Впрочем, как и любой другой нормальный человек. Но не это для меня главное, далеко не самое главное. И, что интересно, со временем становится все менее значимым. В конце концов, "а судьи кто"? И что стоит их мнение в твоих глазах? Но тогда надо понимать, что в какой-то момент - неминуемо - останешься сам с собой, и будешь сам себе судья. Слушай своё сердце и доверяйся своему внутреннему чутью? А точно, что оно у меня правильное? Не всегда, не всегда... Но ведь и не хуже, чем у других, верно? Я вспомнил, как получилось сегодня с Сергеем Викторовичем. Мелькала же мысль, что не стоит так далеко заходить с ним в откровениях. Ведь ясно было, что не поймёт. Не послушал себя. Чудак!.. Говорят же - молчание золото, слово серебро. Учиться мне ещё и учиться жизни.
С такими мыслями я переодеваюсь, съедаю полбатона хлеба, запив его литром молока, превратившегося в кефир, и начинаю готовить расчётное задание для Саши на завтра. Время летит, и вот уже половина первого, когда пора ложиться спать. Но что планировал, успел сделать. Спать, спать...
День второй
Около шести утра я разом проснулся, чувствуя себя совершенно выспавшимся и прекрасно отдохнувшим. Из открытой форточки, синхронно с порывами ветра за окном, на лицо опускаются волны холодного воздуха. За окном стеной стоит непроглядная тьма поздней осени. Судя по сухому воздуху, дождя ночью не было. Для меня это означает сухие грунтовые дороги, так что сегодня бегу по направлению к деревне Малиновка. На случай дождя у меня другой маршрут для пробежки - вдоль Волоколамского шоссе, а затем по асфальтированной местной дороге, которая километров через пятнадцать упирается в село и там заканчивается. Но по утрам так далеко не бегаю; это у меня, так сказать, "маршрут выходного дня". Только выходные я устраиваю по настроению и по возможности, а не по календарю.
Нащупывая в темноте знакомую дорогу под ногами, сбегаю вниз, к плотине, и бегом поднимаюсь наверх по косогору. Дальше в том же хорошем темпе двигаюсь своим обычным маршрутом мимо станции в лес, где подтягиваюсь, делаю прыжки из глубокого приседа и другие упражнения - обычная утренняя зарядка, которая на деле по нагрузке больше похожа на тренировку. Физическую форму надо держать. Жизнь штука непростая, и если не желаешь отсидеться в тихом закутке, но познать её во всей полноте, то будь готов ко всему, и в том числе к тому, что многие дела потребуют раз в пять-семь, а где-то и в десять раз больше сил, чем предполагалось вначале. Сделать что-то серьезное качественно, "по-человечески", с первого раза практически невозможно. За первым "проходом" обязательно придется делать и второй, и третий, а чаще и больше. И чем раньше это поймешь, а главное примешь как ещё одно жизненное правило, тем успешнее можно будет продираться через многочисленные жизненные преграды. Правильный настрой вообще большое дело, и знание объективной реальности, или, что то же самое, реальной жизни, в этом деле абсолютно
Выбежав на открытый пригорок с пожухлой травой и засохшими стеблями полыни, с которого через долину видно дома на окраине Нахабино, вдруг ощущаю, что делаю всё это как на автомате, хотя уже давно окончательно проснулся. И неожиданно понимаю, что уже который месяц моя эмоциональная жизнь как будто под гнётом. А ведь когда-то именно эмоции составляли суть моего существования, главное наполнение жизни, и они всегда были яркими, объёмными, волнующими. Собственно, ценность жизни как таковой и представлялась как постоянный красочный калейдоскоп эмоций - глубоких, всепроникающих, одухотворённых...
– Нда...
– говорю вслух, продолжая в утренних сумерках разглядывать открывшуюся передо мной утреннюю панораму. А что я могу сейчас сделать? Я же как гайка в работающей машине - не выскочить. Дальше, дальше... И как долго? Да кто его знает. И я гоню подальше от себя эти мысли. А зря, зря... Как раз на такие вопросы и надо отвечать в первую очередь. Это остальное может подождать.
В лаборатории решаю текущие дела с Сашей. На сей раз расчёты прошли нормально, так что двигаемся дальше, и я начинаю объяснять Саше наши дальнейшие задачи. Потом снова еду к метеорологам. На сей раз надо уточнить кое что с Сергеем, и, пожалуй, пока информации будет достаточно. Вместе мы "пропахиваем" ещё пару толстенных отчётов с раскладными графиками и диаграммами, и к трём часам я понимаю, что можно заканчивать. С Сергеем мы идём в столовую, где непринуждённо переключаем разговор на посторонние темы. Говорит больше Сергей, в котором всё ещё живут эмоции от недавней защиты диссертации. Я слушаю, поскольку и мне в недалёком будущем предстоит пройти похожую процедуру. Но, похоже, у Сергея проблем было много. Не думаю, что в нашем институте, где защита кандидатских дело довольно рутинное, придётся решать многие из тех организационных проблем, о которых говорит Сергей. Несмотря на непринуждённость разговора, чувствую, что у Сергея на языке вертится вопрос о наших общих проблемах. В конце концов, он не выдерживает, и напрямую спрашивает, есть ли у меня какие идеи. Не вникая в детали, я высказываю ему свои соображения насчёт сильных вариаций поглощения радиосигнала в облаках. Сергей надолго задумывается. Прояснив для себя ситуацию, он присвистывает и возбужденно говорит: "Стой! Но тогда решение никогда не сойдётся, верно?"
– Верно, - спокойно и несколько беспечно отвечаю я.
– Что же делать?
– в растерянности, скорее высказывая свои мысли вслух, задаёт вопрос Сергей.
– Пока не знаю, - по-прежнему беспечально отвечаю я, поскольку и в самом деле понятия не имею, как вывернуться из этой ситуации. Но я также знаю, что проблемы имеют решения - весь вопрос в том, чтобы их найти, и насколько они будут дорогостоящими.
– А ничего, Сергей. Давай подумаем два-три денька, потом снова встретимся, обсудим. Сергей без особого энтузиазма соглашается. Я могу его понять. Просмотрев теперь всё, что они делали, мне ясно, что вряд ли они что ещё придумают, так что на Сергея и остальных надеяться нечего, а надо засучивать рукава, и начинать думать. Все исходные данные я загрузил в мозг, и теперь пусть работает подсознание, время от времени стимулируемое срочностью работы.
Эх, знать бы мне, что на сей раз всё будет не так просто!.. Жизнь тем и интересна, что она не использует шаблоны, но правила. Правил может быть немного, но зато ситуаций они могут создать на порядки больше. Так что лучше знать правила и объективные законы природы, чем изучать готовые решения. Конечно, и конкретные решения могут принести пользу, но в основном как средство для понимания правил, а не как готовые рецепты, которые можно использовать для новых ситуаций. Если даже такое и случается, то все равно старое решение, использованное для новой проблемы, никогда не будет оптимальным. Ситуации, события могут быть похожи, но они никогда не бывают одинаковыми. И об этом не мешает помнить. Всегда.
Зри в корень
Последующие дни, несмотря на мои усилия, не принесли сколько-нибудь заметного прогресса в решении задачи. Проблема постепенно оформилась в мозгу и приобрела ту "декартовскую" степень ясности, когда все многочисленные детали соединились друг с другом в единое прозрачное целое, и я мог легко видеть и контролировать все её аспекты одновременно. Почти сразу стало понятно, что единственный метод решить задачу, это найти способ точно учитывать собственное излучение земли. Облачность для радиоизлучения это, вообще говоря, полупрозрачная среда, так что принимаемый сигнал складывается из двух составляющих - излучения облаков и излучения земли, проникающего через облака. Последний фактор, по непонятным причинам, и вносил большие ошибки в измерения. Вскоре стали ясны и причины, когда я расписал соответствующие уравнения и "прогнал" их через компьютер. К тому времени я уже набрался достаточно опыта, решая разные проблемы, и начал ощущать радиоизлучение, что называется, своей печёнкой. Именно поэтому мне удалось не увязнуть в компьютерных расчётах, и довольно быстро получить количественные оценки. Стало понятно, что без знания некоторых параметров, и в первую очередь температуры поверхности земли под наблюдаемой областью атмосферы, нам, как говорится, "нечего ловить".