Формула Жизни
Шрифт:
Развитие общественных организмов предполагает их разнообразие. Чем богаче выбор - тем лучше для развития (роль случайного прекращения развития в процессе Организации Материи уменьшается). Ленин основал новую формацию, у которой были недостатки, но были и преимущества (к примеру, большая устойчивость в экстремальных ситуациях, т.к. основанное им государство имеет жесткую структуру, подобную армейской). Не было бы Ленина - государство с подобной структурой все равно бы появилось, пусть даже не в России. И великим мы бы считали тогда совсем не Ленина, а какого-нибудь "Бенина". Для организации материи это не принципиально.
Вопросу
"Если цель истории есть описание движения человечества и народов, то первый вопрос, без ответа на который все остальное непонятно, - следующий: какая сила движет народами? На этот вопрос новая история озабоченно рассказывает или то, что Наполеон был очень гениален, или то, что Людовик 16 был очень горд, или еще то, что такие-то писатели написали такие-то книжки.
Все это очень может быть, и человечество готово на это согласиться; но оно не об этом спрашивает. Все это могло бы быть интересно, если бы мы признавали божественную власть, основанную на самой себе и всегда одинаковую, управляющую своими народами через Наполеонов, Людовиков и писателей; но власти этой мы не признаем, и потому, прежде чем говорить о Наполеонах, Людовиках и писателях, надо показать существующую связь между этими лицами и движением народов.
Если вместо божественной власти стала другая сила, то надо объяснить, в чем состоит эта новая сила, ибо именно в этой силе и заключается весь интерес истории.
История как будто предполагает, что сила эта сама собой разумеется и всем известна. Но, несмотря на все желание признать эту новую силу известною, тот, кто прочтет очень много исторических сочинений, невольно усомнится в том, чтобы новая сила эта, различно понимаемая самими историками, была всем совершенно известна..."
"...Идет паровоз. Спрашивается, от чего он движется? Мужик говорит: это черт движет его. Другой говорит, что паровоз идет оттого, что в нем движутся колеса. Третий утверждает, что причина движения заключается в дыме, относимом ветром.
Мужик неопровержим. Для того чтобы его опровергнуть, надо, чтобы кто-нибудь доказал ему. Что нет черта, или чтобы другой мужик объяснил, что не черт, а немец движет паровоз. Только тогда из противоречий они увидят, что они оба не правы. Но тот, который говорит, что причина есть движение колес, сам себя опровергает, ибо, если он вступил на почву анализа, он должен идти дальше и дальше: он должен объяснить движение колес. И до тех пор, пока он не придет к последней причине движения паровоза, к сжатому в паровике пару, он не будет иметь права остановиться в отыскивании причины. Тот же, который объяснял движение паровоза относимым назад дымом, заметив, что объяснение о колесах не дает причины, взял первый попавшийся признак и, со своей стороны, выдал его за причину...
Единственное понятие, посредством которого может быть объяснено движение народов, есть понятие силы, равной всему движению народов.
Между тем под понятием этим разумеется различными историками совершенно различные и все не равные видимому движению силы. Одни видят в нем силу, непосредственно присущую героям, - как мужик черта в паровозе; другие - силу производную из других некоторых сил, - как движение колес; третьи - умственное
До тех пор, пока пишутся истории отдельных лиц, - будь то Кесари, Александры или Лютеры и Вольтеры, а не история всех без одного исключения всех людей, принимающих участие в событии, - нет никакой возможности описывать движение человечества без понятия о силе, заставляющей людей направлять свою деятельность к одной цели."
Замечу здесь только, что сила, движущая общественное развитие - есть закон Организации Материи, описание которого и было предложено в этой книге.
Вопрос.
Если признать в человеке свободную волю, объективно существующее добро и зло (плохие и хорошие поступки людей), какой-то смысл жизни, то следует признать и веру. Церковь утверждает, что все это потеряет всякий смысл, если встать на позиции материализма. Что можно возразить?
Ответ.
Свобода воли существует только на бытовом уровне. А корни ее в броуновском движении (хаотично свободно двигающиеся, сталкивающиеся молекулы и были прародителями жизни). Являясь же частицей целого организма, человек не свободен - он обязан соблюдать предписания, правила и законы.
Понятия добра и зла - условны, и в определенной степени меняются во времени. Если признать, что люди лишь "клетки" в сверхорганизме под названием "общество", то окажется, что нравственные нормы просто необходимы для существования этого самого организма (т.е они - следствие и необходимое условие образования общественных организмом, но не наоборот).
Хотя они и меняются, но в самой своей глубинной основе остаются неизменными, регулируя правила совместного проживания, цементируя общественный организм.
Передача нравственных качеств от поколения к поколению происходит не через гены, а через воспитание, при помощи общественного мнения. Поэтому в разных исторических условиях, у разных народов мораль весьма отличается (кроме, разумеется, самых основополагающих принципов). Если бы она имела сверхъестественную природу, то должна была бы быть одинаковой. А как подметил еще в 17 веке философ Бенедикт Спиноза, "обычай и религия не у всех одни и те же; наоборот, что у одних священно, то у других нечестиво, что у одних честно, у других постыдно. Таким образом, каждый раскаивается в каком-либо поступке или гордится им сообразно с тем, как он был воспитан".
Нравственность - не цель, а средство, способствующее достижению определенных общественных целей, идеалов. Если меняются радикально цели, нравственность не может оставаться "той же".
Приведем здесь цитату Ч.Дарвина:
"Я далек от мысли, будто каждое общественное животное, умственные способности которого разовьются до такой деятельности и высоты, как у человека, приобретет нравственные чувства, совершенно сходные с нашими..., они могут иметь и такие понятия о добре и зле, которые ведут к поступкам, совершенно противоположным нашим. Если бы, например, (я намеренно беру крайний случай), мы были воспитаны в совершенно тех же условиях, как домашние пчелы, то нет ни малейшего сомнения, что наши незамужние женщины подобно пчелам-работницам, считали бы священным долгом убивать своих братьев, матери бы стремились убивать своих плодовитых дочерей, - и никто не подумал бы протестовать против этого..."