Форпост - 4
Шрифт:
«Молодец, Ахмед. Главное — всё тихо»
Ни одна из женщин не проснулась.
Вечером у них будет лодка. Парусная. Вода и еда. И они уйдут. Домой. В Турцию.
Таип с нежностью посмотрел на свою жену. Он никому не сказал, даже ей, что лично он, Таип Озбек, ни капли не верит в то, что им удастся дойти.
Но всё равно. Так лучше, чем сдохнуть в выгребной яме.
— Шеф, шеф…
Проснулся Иван оттого что кто-то осторожно тряс его за плечо. Маляренко продрал один глаз —
— Сколько времени?
— Полдень.
Иван закрыл глаз. Посиделки с Алексеевым на верхней палубе затянулись почти до утра. Здоровья это не прибавило, зато обсудить и решить успели многое. Маляренко про себя поразился тому, как смело и безапелляционно полковник делил шкуру неубитого медведя, решая что и как он будет делать в Новограде. На подначку про медведя Алексеев не повёлся, а только махнул рукой.
— Всё будет в порядке, Иван Андреевич.
После доклада в посёлке Абдулло, Алексеев обращался к Ивану только по имени-отчеству.
— Чего надо?
— Михаэль говорит, что до порта час остался.
Иван метнул взгляд на иллюминатор. За стеклом был солнечный день.
«Ах да — полдень!»
В планах на сегодня значилось, что «Мечта» подойдёт к Новоградскому порту вечером. Как бы даже и не ночью.
— Ветер попутный, быстро плывём.
Толстый немец поднял большой палец.
— Очень быстро.
Только сейчас Иван обратил внимание на то, что пол в каюте как-то странно завален на бок.
«Понятно. Паруса»
Маляренко встряхнулся и резко встал.
— Пошли.
Странное это было чувство. Чувство страха, боли и мазохистского удовлетворения от того, что пришлось вновь вернуться сюда. В город страха и боли. Иван рассматривал знакомый берег в монокуляр без единой мысли в голове. Дышалось тяжело. Туго. Как сквозь вату.
Маляренко отдал оптику Мишке, развалился в шезлонге и вздохнул полной грудью. Боль и удушье отступили.
— Чего видишь?
— Ни. Че. Го.
Мишкина физиономия выражала крайнюю степень удивления.
— А где порт то? Сарай вижу. Причал тоже. Но никого нет.
— Дай. — На верхнюю палубу взлетел полковник. Миша вопросительно глянул на шефа и, получив разрешающий кивок, отдал трубу Алексееву. Тот пару минут изучал далёкий берег, потом сложил монокуляр и молча отдал его Ивану.
— Разруха полная. Я…
Зубы бывшего Головы страшно скрипнули.
— Франц! Стоп машина. Ермолаев — якорь!
Внизу, на палубе, забегал экипаж, за бортом раздался всплеск и яхта остановилась. Бывшие Новоградцы удивлённо уставились на капитана.
— Иван Андреевич, вы чего?
— Шеф, на берег нам на…
— Подождём. Спешить нам некуда.
— Милый, проснись. Там лодка! Большая!
Таип проснулся в одно мгновение. Отодвинув жену, он приник
К причалу медленно и без всяких вёсел и парусов, подходило большое судно! Это точно не был тот кое-как сделанный рыбацкий баркас, на котором местные ловили рыбу, это был корабль! С двигателем! Настоящий корабль.
«О, милосердный, благодарю тебя!»
Рядом шептали молитву остальные бойцы. Вместо занюханной лодчонки в порт входило морское судно.
— Готовьтесь. Ждать не будем. Как только причалят — вперёд.
Мужчины молча кивнули и принялись готовить оружие.
«Оружие!»
Таип скривился. Лично у него был обломок косы с замотанным тряпкой обломанным концом. У остальных дела обстояли не лучше. Копья без наконечников, дубинки и один топор. Вот и всё вооружение.
«Ничего. Справимся»
Чёрный корабль медленно причалил к пирсу, с него спрыгнули два человека без оружия и занялись швартовкой.
«Ну вот и всё. Пора!»
— Во имя Аллаха…
Договорить ему не дали. Бойцы невпопад заорали «Алла» и, распахнув ворота сарая, бросились к стоявшему у причала кораблю.
Народ Ваню не понял. Желание босса встать на якорь в трёхстах метрах от берега внешне все восприняли спокойно, но чувство глубокого недоумения витало в воздухе — промежуточная цель похода лежала как на ладони и опасной не выглядела. Маляренко закрыл глаза и вопросил своё предчувствие насчёт возможной опасности. Предчувствие молчало, как рыба.
«Ладно, полчаса погоды не сделают»
Порт производил гнетущее впечатление — мусор, обломки каких-то деревянных конструкций и покосившийся сарай с дырявой крышей. Правда, сам причал выглядел настолько монументально, что Иван пожалел, что у него дома такого нет.
Сначала изделие германских оптиков терзал сам Маляренко, потом — Алексеев, Мишка и, напоследок, Ермолаев.
— Не пойму я, Иван Андреич, чего стоим? Кого ждём? Там пусто как…
Лейтенант осёкся. Пребывавший последние три месяца в благодушном настроении шеф резко изменился. Он всё так же расслабленно сидел в шезлонге, держа в руке стакан чая, но глаза у него были другими. Внимательными, серьёзными и… злыми.
— Ты, сержант (Игорь прирос к палубе) такую поговорку слышал: «бережёного бог бережёт «?
Маляренко смотрел, как беззвучно разевает рот лейтенант и напряжённо думал. Интуиция, которая его ещё не подводила, убеждала, что опасности нет. Но…
«Будем делать перебздеть…»
— Ладно, лейтенант Ермолаев, самый малый вперёд. Рули к берегу. Алексеев! Ко мне!
Офицер взлетел на мостик и встал по стойке смирно. Что такое субординация полковник понимал очень хорошо. То, что в той, прошлой жизни Иван служил рядовым, никакой роли не играло. В здешней табели о рангах он был если и не Генералиссимусом, то маршалом точно.