Форпост - 4
Шрифт:
— Подводная гора.
— Да понял я…
Ваня тоже перевёл дух. Море оказалось не таким уж и понятным, как ему всегда казалось. Ну чего проще — держись подальше от скалистых берегов и не выходи в море во время шторма. И всё. А тут…Мёртвая зыбь. Отсутствие ветра и качки и «тысячу» раз хоженое — перехоженное место.
И такой сюрприз!
«Уфффф!»
Герд, внимательно разглядывающий дно, разогнулся и, посмотрев на идущую следом «Беду «, покачал головой.
— Вот так прошли.
И, жестом рыбака, показал совсем маленькую
Поставив судно на якорь в полусотне метров от галечного пляжа, экипаж подтянул «Беду» и уже на ней не спеша добрался до берега. Первым, светя словно опознавательными знаками своими татуировками, в воду спрыгнул Виталик. За ним, выждав с минуту, с лодки горохом посыпался остальной экипаж и только Игорь с автоматом оставался на «Беде «, внимательно следя за кустами на берегу.
Из зарослей донёсся радостный крик и над ветками показалась курчавая голова — Виталика узнали. Голозадый мальчишка лет десяти шустро рванул от берега, громко крича на ходу.
«А бритву то мы ему оставить забыли»
За полгода своего заточения на острове полковник Алексеев обзавёлся роскошной седой бородой, званием почётного вождя племени мумба-юмба и прекрасной наложницей Анжелой, доставшейся ему в наследство от Фархада Иванова.
— Мужики, — в голосе Алексеева не было ни капли прежней враждебности, — мужики, как же я вас ждал!
Полковник обнял всех по очереди и, радостно скалясь, потащил гостей в новый, отстроенный за зиму, посёлочек где сейчас и обитали все оставшиеся в живых аборигены. Десять больших, добротно построенных хижин стояли в получасе ходьбы от места прежнего поселения, прямо у входа в долину, где рос настоящий оливковый лес.
Маляренко посмотрел в спину идущего впереди офицера и втихомолку порадовался тому, что тот уже не считает его, Ивана, врагом. Такого человека как Алексеев нужно было числить если и не в друзьях-приятелях, то среди хороших знакомых — точно.
Посёлок, стоявший на опушке светлого и редкого леса, Ване понравился. Эти жилища были куда как капитальнее тех, что сгорели на берегу. Было видно, что стройкой руководил знающий человек, а сами строители не пожалели усилий. Герд только руками развёл — прогресс в качестве жизни был налицо. Да и местные жители не держали на своих гостей зла, чётко деля белых пришельцев на «своих» и «чужих «. Татуированный Виталик и майор были своими в доску и аборигены изо всех сил старались приветить гостей.
Вечером, когда все «ритуальные пляски» и чайные церемонии были завершены, все мужчины собрались вокруг громадного пионерского костра.
«Взвейтесь кострами… синие ночи…»
Иван посмотрел на тёмное небо и глубоко вдохнул. Ночь и вправду была синяя. А ещё прохладная и свежая. Настолько, что в глубине души шевельнулось почти забытое чувство тоски по холоду. По зиме, сугробам и скрипу сухого снега
«Чёрт!»
Ване до крика захотелось зимы. Русской. С метелью. С ёлками и мандаринами. И музыкой из «Иронии судьбы «.
«Скоро. Уже скоро.»
— Алексеев, — Иван говорил негромко, но все разговоры, и его бойцов, и негров между собой, моментально стихли, — рассказывай.
Абду и два его первых помощника подвинулись ближе к огню, понимая, что речь сейчас пойдёт о судьбе маленького поселения. Полковник медленно встал по стойке смирно, оправил заношенную рубаху и, не обращая внимания на остальных, по всей форме доложил.
— Товарищ… командующий, вверенный мне… гарнизон…
Маляренко сначала хотел оборвать этот балаган и попросить полковника рассказать всё человеческим языком, но что-то его удержало. Зазвучавшие было смешки экипажа, сами собой смолкли — шеф принимал доклад офицера с каменным лицом. Смекнув, что прямо сейчас происходит процесс дрессировки, оба присутствующих здесь офицера крымской армии быстро навели порядок среди остальных.
— … четырнадцать мужчин, двадцать четыре женщины и одиннадцать детей в возрасте до двенадцати лет. Больных нет. Доложил полковник Алексеев!
— Вольно. Сядьте… Владимир.
Иван сознательно опустил отчество бывшего Головы Новограда, но тот этого, похоже, даже и не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Степанов, сидевший у него за спиной, выдохнул и тихо сунул свой громадный тесак обратно в ножны — формальное укрощение произошло.
— Толмачить, — Ваня кивнул на Абду, — сможешь?
— Смогу.
— Всем отбой. Попроси Абду остаться. Есть разговор.
Они договорились.
Абду с готовностью признал власть Крыма над Керченским островом и согласился в обмен на защиту платить налог Севастополю в виде двухсот литров масла и двух тонн угля ежегодно. Всё остальное, свыше этого количества Иван обязался закупать по твёрдым ценам, а староста общины согласился принимать в качестве оплаты монеты Ваниной чеканки. Стороны расстались неимоверно довольные друг другом — Маляренко тем, что заимел новых налогоплательщиков, да и закупочные цены он назначил такие, что на одной перепродаже можно было делать больше тысячи процентов прибыли, а Абду — тем, что смог вписаться в европейское государство. Пока, конечно, как колония, но это же пока…
Кроме того, обсудив это дело с полковником, стороны пришли к выводу, что четырнадцать мужчин для работы на маслопрессе и лесозаготовках — это как то много, и с выжиганием угля вполне справятся и женщины. Трое мужчин со своими семьями уедут добывать металл. Временно, но далеко.
Услыхав про металл, Алексеев навострил уши, а затем выразил полную готовность «купить всё «.
— Хотя, надо посмотреть, как у меня там дела пойдут, в Новограде. — Намёк на автомат, с которым не расставался Ермолаев, был прозрачен, как слеза ребёнка. Маляренко усмехнулся.