Форс-ажурные обстоятельства
Шрифт:
– Четвертый час, – вздохнула Наташка, выбивая пальцами барабанную дробь на руле. – Авантюра, конечно, но хоть совесть чиста будет. Кроме того, приятно посмотреть, как все томятся в автомобильных пробках на пути в столицу, а мы покатим мимо со свистом.
– Со свистом не надо. Денег на все свистки не хватит.
– Да брось ты, Ир! Гаишники те же мужики, только первобытно-общинного склада. На уме одна добыча. И на охоту тоже с дубинкой выходят. Просто за века ее усовершенствовали и жезлом обозвали. Дай сюда карту! Будем искать «пьяные» дороги. В объезд «трезвых».
Почти час мы выезжали из Москвы. Наташка слишком
– Наверное, все сносить будут, – мрачно предположила Наташка. – Не деревни, а призраки. Сейчас приедем в эту Вербную, а там еще страшнее. Лично я одно не понимаю, почему бы нашему болезному Шурику не попросить меня организовать ему убежище в милиции? Ах да! Там капельниц нет. И свободных единиц для постоянного дежурства у кровати. Ир, ты постоянно молчишь! Только не говори, что опять думаешь. Пора бы что-то конкретное надумать. Надумала?
– Водички бы.
– Есть жидкость для промывки стекол, но она тебя не устроит. Жди остановки у ближайшего магазина.
– Да мне, собственно, руки ополоснуть. До того липкие после винограда, что скулы сводит.
– В бардачке пластиковая упаковка с ароматизированными салфетками. Значит, ничего не надумала.
– Почему не надумала? Только то, что скажу, тебе не очень понравится. Нам надо украсть Шурика.
– В смысле, моего Альфреда?
– Пусть уж лучше он останется Шуриком. Хотя мы знаем, что зовут его Михаилом Петровичем Ельцовым. А настоящего Шурика – Кочнев Александр Витальевич. Или просто Саша.
– Вот уж, действительно, разговорилась! Нет, моя дорогая. Приедем в Вербную, сообщим обитателям дома номер десять, что Шурик в больнице и готовится к смерти. Но не самостоятельно. А они пусть дальше сами думают, куда им обращаться и как его называть.
Я смотрела на мелькающие за окном деревья. Многие еще храбрились, сопротивлялись осеннему призыву, всеми силами удерживая остатки зеленой молодости. Другие сменили окраску, подстраиваясь под грустное время года в надежде, что их за покладистость оставят в покое. А некоторые вообще сбросили всю листву, решив не сопротивляться судьбе. Вот так и люди. Есть твердые характером,
– Мама дорогая! Ир, ты только посмотри, куда нам надо сворачивать!
Я мигом стряхнула с себя «осенние мотивы» и уставилась на приближающийся указатель: «Вербная, 25 км». Дорога уходила прямо в лес. Такое впечатление, что ей пользовались не чаще, чем два раза в год. И то случайные люди, заблудившиеся в потемках. Раз – по направлению «туда», второй – не задерживаясь, «обратно».
– Такого я даже в «Медвежьем углу» не видела.
«Ставрида» осторожно съехала на лесную дорогу. Зашуршали старые еловые и сосновые иголки, лежащие вперемешку с сухими листьями.
– Кажется, ям нет. Грибников тоже. Можно прибавить скорость.
Ельник кончился, стало просторнее и светлее. Все-таки береза – удивительное дерево! Я позволила себе авторитетно заявить, что места здесь и в самом деле грибные.
– И гиблые! – отрезала подруга. – Останавливаться и вылезать не будем. Пока наша телега не застрянет. Вот будет ужас! Нас всего только двое, из них я – всегда правая ведущая, ты – левая крайняя. По совместительству еще и нападающая. Тебе, в случае чего, и толкать, и от врагов отбиваться.
– Типун тебе на язык и два под язык! – разозлилась я. – Это же надо из обыкновенной поездки ужасняк сре-жессировать! Место замечательное. Да теперь таких днем с огнем не найдешь. Уверена, в деревеньке Вербной полно новых коттеджей. И вторая дорога имеется, асфальтированная. Просто у тебя карта старая, доперестроечная. Все давно уже носятся по асфальту, а этой, экзотической, не пользуются. Жми на газ, нет тут никаких ям!
– Ирка, не нервируй меня. Успокоила и ладно. Надо знать меру. Смотри-ка, впереди то ли поле, то ли поляна. Полянка! С цветочками. Блин, жалко, времени мало, не разгуляешься. Ир, ты высунись в окно, как я, и дыши глубже. Фитотерапия! Блин!!! А говорила, ям нет.
Послышался легкий треск, и нас ощутимо тряхнуло.
– Ну ты бы вообще по пояс из машины высунулась! Нанюхалась! Куст задавила. Сдай назад.
– Надо же, как наша «Таврия» ошалела! Давно не выезжала на природу. Захотелось быть к ней как можно ближе. Кустик поцеловала, – ворковала ничуть не раскаявшаяся подруга. – На обратном пути мы его проведаем. Надо будет водички набрать, заодно и польем.
7
Оставшиеся до деревни километры мы горланили песни вместе с «Авторадио», благо никто этого не слышал. Настроение было приподнятым. Неоконченная песня оборвалась прямо перед мостом через небольшую речушку. Пришлось остановиться. Обследование шаткого сооружения показало, что он не очень надежный.
Сразу взгрустнулось. Сама деревня, вытянувшись в ленточку, хорошо просматривалась на расстоянии не меньше километра. Идти пешком не хотелось. Расставание с транспортным средством было равносильно расставанию с надеждой слинять из деревни в любую неблагоприятную минуту. С машиной под боком как-то надежнее.
– Эй, девки! Чё кумекаете? По мосту не ездите, провалится, – послышался с того берега речушки громкий голос. Самого его обладателя видно не было.
Я усиленно потерла руками лоб, внимательно вглядываясь в прибрежные кусты.