Форс. Цена и плата

Силкина Елена Викторовна

– Потому, что Халеарн на виду. А теперь и ты вместе с ним. Он с самого начала был на виду и всегда будет, слишком активную жизнь ведёт. Надо жить тихо и незаметно, тогда никто докапываться не будет. Возможно...

– Хочешь сказать, это так и будет продолжаться всегда — не жизнь, а сплошные приключения?

– Боюсь, что да. Поэтому, если желаешь покоя, стоит подумать о других вариантах. Иначе в конце концов ты возненавидишь Халеарна.

– Нет! Его не за что ненавидеть. Да и, кажется, я вообще ненавидеть не умею... Я скорее привыкну к

приключениям, чем оставлю его!.. Не могу думать о других вариантах. Я — его айя.

– О, эти древние благоглупости! Они давно устарели. Определять партнёра с помощью магии, как будто своего ума нет... Ты в это веришь? Ты же — из другой культуры!.. Самое главное — чего хочешь ты сама.

Чего хотела она сама... Она очень хотела тихо радоваться жизни вместе с Ирруором. Он явно тоже устал от приключений, сколько можно...

Чего хотела она сама... Она хотела никуда не ездить, а оставаться возле Ирруора. Ей не нравилось его состояние и настроение. Интенсивная терапия, да ещё сочетающая несколько курсов одновременно, поначалу хорошему самочувствию не способствует, скорее, наоборот...

Чего хотела она сама... Не чего, а кого. Ирруора. Причём немедленно. Ох, как некстати вспомнилось всё то, что они вытворяли в постели в разное время... Внутренности скрутились в тугой ком так, что стало непереносимо больно.

– Он сейчас не в состоянии даже утешить тебя. А я могу, - неожиданно произнёс Сеона, пристально глядя на неё. И положил ладонь на её руку.

По руке словно побежал ток. Всё тело охватила мощная волна удовольствия. Ира почти сползла с сиденья от внезапной слабости.

– Не смей!!!
– простонала она.
– Убери руки!

– А сможешь ли ты отказаться?

Глупому разбуженному телу, оказывается, было всё равно, на чьё прикосновение реагировать, но сознанию было не всё равно. Иру охватил неистовый гнев — в основном на себя. Она почувствовала, что вот-вот сдастся, и тогда изо всех сил закричала.

– А-а-а-а-а!!!

Сеона отшатнулся и зажал руками уши.

Собственный вопль оглушил её саму и немного привёл в себя.

– Да я лучше полезу на стенку, чем в чужую постель!!! Это Кате Петренковой всё равно, какой кот! Мне — не всё равно! Мне нужен он! Я могу и подождать, он же ждал!

– Ждать придётся долго...

Ира не слышала. Ярость отвлекла лишь на время. Наорать и отказаться было просто, а вот как теперь справиться с собой...

– Выброси картинки из головы, переключи внимание, измени энергию.

– Не могу!!! Не умею...

– Тогда пой! Повторяй за мной. Миа-а-арра имха-а-але...

У-у-у, она никогда не скопирует эти мурлыкающие интонации...

– Ты, главное, в ноты попади. Пой, тебе говорят!..

Она упрямо снова и снова напевала охрипшим голосом короткую мелодию в несколько нот, скорчившись на полу между пультом и сиденьем, а он задумчиво смотрел на неё.

– Оказывается, на Кэрриоле водится и такое... А Халеарн-то вовсе не был сумасшедшим...

6.

Шлюпка

скользила над самым полотном дороги, фонарь кабины был поднят и поляризован. Ира изнеможённо лежала на сиденье с откинутой спинкой, уткнувшись лбом в угол.

– Хватит прожигать взглядом несчастную стенку, вставай и приходи в себя. Халеарн должен увидеть тебя довольной и весёлой, иначе он решит, что я неправильно с тобой обошёлся, и побьёт меня, - в голосе маура звучала усмешка.

– Ты очень правильно со мной обошёлся, - совершенно искренне сказала Ира, разворачиваясь лицом к Сеоне.

– Это как посмотреть, - непонятно ответил он.
– Ты лучше погляди в окно, там пляшет барышня-рахаль.

– Кто?

– Рахаль — бродяги по мирам. Где остался их собственный, никому в точности не известно. Я слыхал, они даже в параллельных мирах временами обретаются.

– Космические цыгане, - пробормотала Ира и немедленно прилипла носом к прозрачному покрытию кабины. Снаружи солнце клонилось к закату, а погода менялась.

На горизонте клубились тучи, пока ещё светлые и пухлые, словно огромные комки ваты. Незаметно поднимался ветер, предвещая бурю с грозой. По полотну дороги мчались позёмкой охристые струйки нежной тонкой пыли, порой на время замирая, затем снова устремляясь дальше.

Девушка танцевала босиком. Она слегка подбрасывала то коленом, то пяткой пышный подол длинной юбки, невесомо подпрыгивала и кружилась. Взлетала шаль, воздетая над головой в тонких руках, взлетала тёмная спутанная грива волос, метались и хлестали по смуглой шее длинные серьги ажурного металла, звенели узкие браслеты. Танцовщица-рахаль порхала так же, как крылан высоко в небе, только — на земле.

Звенели струны музыкального инструмента, похожего на гитару странной формы. На ней играл для пляшущей девушки пожилой черноволосый мужчина.

Сеона остановил машину, Ира выбралась наружу, чтобы видеть лучше, и незаметно подходила всё ближе и ближе, заворожённая танцем.

Танцовщица-рахаль внезапно замерла и тут же повернулась к Ире. На округлом широкоскулом лице ярко светились большие, карие, проницательные глаза.

– Вы очень счастливые, вы оба... Ты и тот, другой, чёрное с золотом... Проклятый и благословенный...

Ира быстро и молча попятилась, потом побежала и укрылась в шлюпке. Она привыкла убегать от цыган на Земле. Но эта не требовала денег, не продолжала свою речь и не пыталась догнать. Она только очень серьёзно смотрела вслед...

Машина неслась дальше, низко, над самым полотном дороги. Ира вспоминала движения девушки-рахаль, уткнувшись лбом в стенку кабины и продолжая сочинять свой танец. О непонятных словах космической цыганки она старалась не думать.

Неожиданно Сеона резко затормозил. Прямо перед кахурской шлюпкой жёстко грохнулся на дорогу каплевидный аппарат. Распахнулась дверца, на дорогу выскочил Ап. Он был в скафандре с откинутым за спину шлемом.