Фортинбрас, принц норвежский
Шрифт:
Он, как вожак и явный возмутитель,
Устроивший позорный тот набег,
Отправлен был под стражей в Виттенберг.
Рассчитывал король, что кармелиты
Суровый пост и нудные молитвы
Помогут укротить бунтарский нрав
Наследника… Увы, он был неправ!
Принц очень быстро охладел к дебатам,
Прослыв средь братьев смирных бесноватым,
Риторику, зубрежку падежей
Забросив ради новых кутежей.
Когда б ни род монарший, ни дары
Обильные,
Студент наш буйный вылетел бы махом
Из университета… Безобразья
Прервала эти только смерть отца.
Ольгред, потеряв терпение:
– У басни этой не видать конца!
Как заяц, что, спасаясь от погони,
Петляет по большому кругу в поле,
Так ты вернулся под конец к началу.
Мне ясно все! Ты просишь за безумца?
Король датчанам нужен полоумный –
Мне так понять?
Горацио:
– Но Гамлет – не безумный!
А если некогда безумцем слыл,
То страсть чудить с отцом похоронил!
Кто прежде заносился слишком прытко,
Затих в себе и сжался, как улитка.
Он безразличным и безвольным стал,
Казалось – смысл жизни потерял.
Едва лишь справили сороковины,
Наш Гамлет заспешил в обратный путь.
Как дядя не просил его остаться,
Как мать не умаляла отменить
Решение, был Гамлет непреклонен.
А лишь вернулся в Виттенберг, тотчас
Направился к прелату с заявленьем,
Что иноческий сан решил принять.
Не мог монах бедняге отказать
В богоугодном деле, впрочем, также,
Как он не мог его тотчас уважить —
Уж слишком деликатным был вопрос.
Наложен был на претендента пост.
И в тот же день два высланы гонца
Прелатом мудрым в разных два конца:
Один – с бумагой к папскому престолу,
Другой, как подобает, в Эльсинор,
Чтоб сговорились Папа с королем
Промеж себя о Гамлете моем.
Пока наш принц усиленно молился,
Зубрил латынь, старательно постился,
Забившись в келью, как анахорет,
Прошло два месяца. Пришел ответ
Из Рима с окончательным отказом
И с настоятельным весьма наказом
Смирить гордыню, следовать судьбе,
Мол, всяк из нас небесной воли пленник,
Тем более – единственный наследник
Престола датского. А вскоре прибыл
Другой гонец, но не один – со свитой,
Чтоб принца Гамлета сопроводить
На свадьбу короля и королевы.
Ольгред:
– И как буян повел себя – стерпел?
Горацио:
– Присутствовал. Но – словно онемел.
И
Ольгред:
– Согласие сродни порой отказу.
Да, дядя подложил ему свинью!
Горацио:
– Он опозорил этим всю семью!
Ведь брак такой – почти кровосмешенье,
Языческая мерзость, униженье
Христианского обряда!..
Ольгред:
– Эк, хватил!
От Папы Клавдий буллу получил.
Есть привилегии у королей.
Что смерду – мерзость, то для них – елей.
Ты – римлянин. Коль позабыл, напомню,
Как цезари пренебрегали кровью,
Чтоб преумножить власть и укрепить.
Горацио:
– Что ж, ради власти можно стыд забыть.
Но мнится мне, причина здесь иная.
Ольгред:
– Какая же?
Горацио:
– Влюбленность роковая,
Страсть давняя двух раненых сердец!
Ольгред:
– Так он любим и любит? Ишь, хитрец!
И чем тебе сия любовь отвратна?
Горацио:
– Когда бы ни была вдовою брата
Супруга Клавдия, когда бы он
Не захватил коварно датский трон,
Что брат его оставил сыну…
Ольгред, вскакивая с трона:
– Полно!
«Коварно» – это значит незаконно?!
Как смеешь ты, пришелец без корней,
При короле порочить королей?
Горацио:
– Милорд!..
Ольгред:
– Молчи! На что ты намекаешь?
Кого в коварстве низком обвиняешь?
Коль Клавдий – вор, выходит, что и я
Ношу без прав корону короля?
Мы оба с ним наследовали братьям!
Горацио:
– Король, совсем не то хотел сказать я!
И в мыслях нет – вас с Клавдием сравнить!
Ольгред:
– Тебя за дерзость я велю казнить!
Горацио, встав на колени:
– Все в вашей власти, не прошу пощады.
Но дайте только молвить слово правды!
Ольгред, спокойнее, усаживаясь на место:
– Правдивых слов мне, видно, не дождаться.
Но, так и быть, попробуй оправдаться.
Горацио:
– Вы, Ольгред, божьей милостью монарх!
А я – изгой, расстриженный монах.
И мне ли рассуждать, вы в этом правы,
О праве старшинства на трон державы?
Но если б всяк, кто права удостоен