Фраер вору не товарищ!
Шрифт:
— Мне так эти сапоги идут, — щебетала Танька. — Прямо для меня. Продам свои серые и куплю такие же. — Она задрала юбку и разглядывала свои голые коленки, торчащие из сапог. — Мне они так нравятся!
— А мне нет, — зевнула Люська. — Я их даже не ношу.
— Почему? — удивилась Танька. — Ну, Люсь, я тебя просто не понимаю.
— А тут и понимать нечего! Мне их Махров подарил. Так что можешь забирать. Все равно носить не буду.
— Что, правда? — Танька сняла сапоги и стала их чуть ли не облизывать. — Как я тебе, Люсь, завидую. Мне такие подарки делать некому. Ни тряпок никто
— Если бы ты знала, Тань, сколько мне за это барахло приходится одним местом работать, ты бы не завидовала.
— Не такая уж тяжелая работа, — усмехнулась Танька. — Не кирпичи таскаешь! Можно и потерпеть. Я бы по этому поводу не ныла. Если меня Владик познакомит с Валерой, и этот пузатик потащит меня в койку, знаешь, Люсь, я не буду особенно капризничать.
Люська хмуро посмотрела на подругу.
— Не лезь ты к нему. Не будь дурой-то совсем. Он из тебя душу вытрясет.
— Не беспокойся, не вытрясет, — усмехнулась Танька. — Я не такая простая, как ты думаешь. Зато будет кому подарки дарить и по ресторанам водить. Мне тоже хочется иметь богатого поклонника, не все тебе одной.
Люська начала раздраженно закидывать разложенные вещи в шкаф.
— Ты просто не знаешь, что за этим стоит. Какая грязь и кровь. Это на людях они улыбаются, кланяются и приседают, а ночами, как волки, бродят и ищут, кому бы в горло вцепиться.
— А мне это по фигу! — беззаботно сказала Танька. — Меня это совершенно не касается. Это тебя, Люсь, Махров посвящает в свои делишки, так что ты к ним тоже руку прикладываешь. А я не собираюсь во все это вникать.
Люська беспорядочно запихнула все вещи в шкаф и закрыла дверцу.
— Мне тебя жалко, Тань. То ли ты не понимаешь, то ли прикидываешься. Тебе все равно придется влезать во всю эту грязь. Вот когда он начнет тебя бить и трогать своими лапами, перепачканными в крови, тогда ты по-другому запоешь. Поверь мне, это будет тоскливая песня, но её никто не услышит. А если будешь выть во весь голос, тебе просто перережут глотку.
— Что-то я не слышу, как ты воешь, — заметила Танька. — Зато вижу, как поблескивают брюлики у тебя на шее. Если мне тоже так будут глотку резать, я согласна.
— Помяни мое слово, Тань. Не связывайся ты с этим Груздем. Он ещё хуже, чем Махров. Мой хоть под порядочного косит. Хоть поболтать есть о чем. А этот Валера — быдло неотесанное.
Танька посмотрела на сапоги и бросила их Люське.
— Да на, забери ты их. Не надо мне твоих подарков. Злая ты какая-то, Люсь. Завидуешь, что у меня молодой любовник будет. Да твой старпер ничем не лучше Валеры. Такое же быдло. Так что, какая разница, с кем в постели лежать. И чего ты на меня злишься, не пойму?
Они молча проглотили по паре бутербродов с кофе, обидевшись друг на дружку, оделись и поехали в салон.
В салоне стояла деловая суета, которую нагонял сам Владик своей кипучей деятельностью. Через неделю предстояло везти всю новую коллекцию в столицу. Надо было срочно переделывать несколько моделей, провалившихся на вчерашнем показе. Провалом, как считал Владик, стал равнодушный прием
В этот момент в салоне и появился Валера Груздь в сопровождении рыжего Чекуня. Чекунь отыскал Владика в пошивочной и притащил к Груздю, как тот не упирался, оправдываясь нехваткой времени. Когда Черновиц увидел мрачную валерину физиономию, ему чуть не стало плохо от подкатившей тошноты.
— Здорово, Владик! — надменно бросил Валера. — Да на тебе лица нет. Что тут у вас происходит? Приезжает Пьер Карден?
Модельер горестно развел руками.
— Я уезжаю с моей коллекцией в столицу. Так что сейчас запарка. Боюсь, не смогу выполнить ваш заказ в ближайшее время.
— А я не тороплю, — успокоил его Валера. — Мой юбилей ещё через полгода. Будет время — сделаешь. Но мог бы хоть мерку снять для начала.
Владик занервничал, еле сдерживая раздражение. Было ясно, что костюм Груздю нужен, как дворнику фрак, он просто хочет наехать, унизить и запугать. Владик еле сдерживал тошноту и понял, что запугать его уже удалось, и сейчас будут унижать. Но делать нечего, и он повел гостей в комнату для приемов.
— Какой вы хотите пошить костюм? — поинтересовался модельер, когда Валера с Чекунем расселись по креслам, а он сам стал расхаживать по кабинету, пытаясь унять нетерпеливое напряжение.
— Как это какой? — удивился Валера. — Обыкновенный. Пиджак и брюки. Но чтобы под мой вкус подходило. Не люблю, когда костюм синий, а галстук желтый. Не в кайф это! Я же не попугай! Так что ты мне самую лучшую ткань подбери. Только учти, я привередлив, как старая теща. Терпеть не могу яркого, но и не люблю похоронного.
Владик почувствовал себя не в своей тарелке.
— Я имел в виду, какого фасона вы хотите сшить костюм?
— Что? Фасон? — Валера сделал вид, что задумался. — Тебе лучше знать, какой фасон! Это ты модельер, а не я. Если бы ты меня спросил, какого фасона тачку брать, я бы тебе ответил. Сам придумай фасон. Я же сразу сказал — всецело полагаюсь на твою фантазию. Но чтоб по моде и чтоб такой, какого ни у кого.
— Понятно, — кивнул Владик и подскочил к двери. — Подождите немного. Я сейчас закройщицу позову, она снимет мерку. — Он вылетел из кабинета.
Валера вальяжно развалился в кресле, вынул из внутреннего кармана пиджака сигару, снял обертку и, чиркнув зажигалкой, выпустил струйку вкусного дыма. Чекунь удивленно смотрел на него, не понимая, что здесь вообще происходит.
— Чё то он нервный какой-то, — осторожно заметил он. — Ненормальный, что ли? Не заказывай ты у него ничего, Валер. Сошьет тебе какой-нибудь кривой. Будешь потом пугалом ходить.