Фрагменты прошлого
Шрифт:
Для меня это было серьезно. Но я обратила все в шутку, отчаянно скучая по тем мгновениям, когда мы с Калебом много смеялись и все было свежо и в новинку. Я забрала нож у Калеба, выставила его вперед на манер меча и встала в позу, будто защищаясь. Он обошел меня, обнял за талию и, чмокнув в шею, обезоружил, выхватив из пальцев нож. Потом развернул меня к себе и улыбнулся.
– Ловкач, – проворчала я.
– Практика – наше все, – еще шире улыбнулся Калеб. Повернулся и метнул нож в стену, как это делают в кино. Мы сто раз видели подобное в фильмах. Однако нож угодил в стену рукояткой, отрикошетил от нее и с глухим стуком шлепнулся
Я захохотала – так это было нелепо. Я смеялась, желая заполнить смехом молчание, которое углубляло растущую между нами пропасть.
В том месте на стене, куда попал нож, откололась краска, и мой взгляд скользит туда сам собой. В комнате светло, и на стене хорошо видны зазубрины и царапины. Словно загипнотизированная, я встаю, обхожу кровать и подхожу к этому месту. Провожу пальцами по бороздкам в серой краске, не в силах отличить выемку, сделанную Калебом в тот день, от других. Похоже, после случившегося Калеб, сидя на постели, метал в стену нож, отрабатывая прием. Желая всадить его в стену острием. Загоревшись этой целью. «Практика – наше все», – сказал он.
Я вглядываюсь в лезвие канцелярского ножа. На его грани осталась серая краска. Должно быть, Калеб добился цели. Мне вдруг кажется, что это не моя, а его рука сжимает рукоятку ножа. Секунду я ощущаю слабый запах реки, и мои пальцы разжимаются. Нож падает. И Калеба снова нет.
Туристические ботинки
Рагнувшись за канцелярским ножом, я заметила под серым подзором кровати тень в форме стоп. Как будто кто-то стоял по другую сторону постели, наблюдая за мной. Подняв подзор, я нахожу этому объяснение: ботинки. Я вытаскиваю их из-под кровати на свет – коричневые и грязные. В резиновой рифленой подошве застряли камешки. Развязанные шнурки заскорузли от грязи и воды. Я отставляю ботинки в сторону, собираясь выбросить – видок у них, прямо скажем, неприглядный, – но, по словам Калеба, это хорошая походная обувь.
Когда в начале июня мы отправились в поход, я надела кроссовки. Свои беговые кроссовки. На какой только местности я их не проверила. Я бегала в них все тренировки: по холмам, в дождь и ветер, бывало даже и в снег.
Калеб заехал за мной утром в субботу, еще до рассвета. Мои все спали. Было ощущение, что весь мир принадлежит только нам. Калеб выгнул бровь на мою серо-фиолетовую сумку-рюкзак. И на мой выбор обувки. То есть кроссовки. У него был оценивающе-осуждающий взгляд, хотя днем раньше он всего-навсего спросил: «Пойдешь со мной завтра в поход?»
– Прости, что не успела прикупить камуфляжный костюм и туристическое снаряжение, – подколола его я. – Однако к походу я готова.
Мы отправились в путь в шесть утра и ехали к Делавэр-Уотер-Гэп пару часов. Большую часть дороги я дремала. Меня разбудил треск гравия под колесами автомобиля, когда мы свернули с главной дороги. Я прижималась головой к окну. Смотревший в лобовое стекло Калеб вскинул взгляд вверх.
– Приехали? – спросила я.
Мы свернули на дорогу со знаком в виде стрелочки, названием пешеходной тропы и значком в виде закусочного столика. Калеб медленно заехал на круглую, незаасфальтированную стоянку. Двое туристов выгружали из пикапа свое снаряжение. Калеб поставил машину на паркинг. Повернулся на сиденье, подхватил свои походные ботинки и переобулся, сняв
Я довольно быстро сообразила, что зря надела кроссовки. Было скользко от утренней росы и сыро от текущего рядом ручья. Я не сходила с грязной тропки, ощущая, как натираю на пятках мозоли. А ведь я бегала в кроссовках и по проселочным дорогам, и вверх-вниз по холмам. Разница заключалась в том, что сейчас мне приходилось двигаться с другой скоростью. В какой-то момент я не выдержала, скинула на землю рюкзак и громко фыркнула.
– Идем. – Калеб даже не улыбнулся.
– Может, мне бросить рюкзак здесь и дальше просто бежать?
Калеб глянул на часы и снова посмотрел на тропинку. Пока я поправляла носки, он нетерпеливо постукивал пяткой по камню.
– Делай что угодно, только не тащись как черепаха, – пробормотал он.
Я нарочно огрела его рюкзаком, закидывая тот себе на плечи, и Калеб, смягчившись, усмехнулся. Я не сводила взгляда с его двигающихся ног, пытаясь идти с ним шаг в шаг, дышать ему в унисон. Всего несколько минут спустя я добилась полного синхрона с Калебом и чувствовала нашу близость несмотря на то, что он шел молча и не смотрел на меня.
Постепенно он ускорил шаг, и наш путь пошел вверх. Я выпала из синхрона с ним, костеря про себя и неподходящую для походов подошву своих кроссовок, и не ждущего меня Калеба. Затем он внезапно остановился, и я чуть не влепилась ему в спину. Калеб застыл перед расчищенным участком земли, огороженном валунами. Мы поднялись на вершину горы. Дальше шел обрыв. А под нами бесконечной зеленью и синевой тянулись равнина и река.
– Ого! – поразилась я.
Калеб слегка приоткрыл губы, и на его лице появилось уже знакомое мне отстраненное выражение. От его красоты у меня перехватило дыхание. Он не глядя взял меня за руку и сплел мои пальцы со своими. Наши ладони после тяжелого подъема казались обжигающе горячими на холодном ветру, гуляющем по открытому пространству.
Калеб не стал ничего фотографировать. И я тоже. Фотоаппарат не передаст такую красоту. Пытаясь поймать ее в кадр, заключить в плоскую проекцию, мы бы разрушили чудесное мгновение. Мы сели на валун.
– Это не конец похода, – заметил Калеб, посмотрев на меня.
Я потерла лицо. Подумала о проделанном нами долгом пути и о том, что нам еще придется возвращаться.
– Ты был прав, – признала я. – Насчет кроссовок.
Калеб притянул меня к себе и прижал крепко-крепко. И не было больше никого и ничего. Только мы, деревья и небо.
– Это стоит того. Поверь мне.
В этот раз тропка, извиваясь, вела вниз по горе, в лес. Под ногами снова были грязь и корни. В отдалении чирикали птицы и стрекотали насекомые. К их тихому гомону примешивался какой-то шелестящий звук.
Калеб целенаправленно шел к чему-то, и слабый гул постепенно перерастал в рев. В конце концов мы достигли полянки. Та уступала место широкой реке, струящейся между огромными плоскими валунами, и ниспадающему в стороне от нее водопаду. Все вокруг окутывал подымавшийся от воды пар. На другой стороне реки группа людей обедала, несколько человек купались. Чуть дальше сквозь деревья виднелись палатки походного лагеря. Калеб уселся на камне возле воды и принялся палкой выковыривать застрявший в подошве ботинка камешек.