Фрагменты прошлого
Шрифт:
– Точно, – быстро поправляется он. – Привет, Джесса. Рад видеть тебя.
В доме на длинном обеденном столе расставлена еда. Знакомые ребята из школы кивают мне в знак приветствия и тут же бросаются вилять хвостиками перед Джулианом. Порой в том, чтобы быть его сестрой, есть свои преимущества. Я могу затеряться на заднем фоне, не привлекая к себе ничьего внимания. Вокруг меня гудят разговоры, но я в них не участвую. Беру себе газировку в пластиковом стаканчике, сажусь в кресло с жесткой спинкой, достаю мобильный и делаю занятой вид. Притворяюсь, что
Меня задевает чье-то колено. Решив, что это случайность, я не обращаю внимания и сдвигаю ноги в сторону. Однако чувствую новый толчок коленом. Вскинув взгляд, вижу Макса.
– О, привет, – говорю я, снова уставившись в мобильный. – Мой брат в кухне. Но ты, похоже, не просто так здесь уселся.
Макс никак не отвечает на мою фразу, болтая ногой.
– Сколько ты там пробыла? Когда я уезжал на работу, твоя машина все еще стояла у дома Калеба.
– Угу. Я пробыла там до ужина. – И затем, в наступившей тишине, я ему признаюсь: – Я не могу найти его очки.
Возможно, он тоже в этом что-то увидит? Возможно, тоже этому удивится?
Макс перестает болтать ногой.
– Ты о тех, которые остались у него со средней школы? Черные, с толстой оправой?
Я киваю.
– Давным-давно их не видел. Он их хранил?
– Он их носил.
Макс смеется, а мне становится печально. Значит, этим Калеб поделился только со мной.
– Может, он их в конце концов выбросил? – предполагает Макс.
Он ничего в этом не увидел. Не удивился.
– Завтра снова их поищу, – говорю я и чувствую его взгляд на своем лице.
– Опять пойдешь туда?
Конечно, пойду. Вещи Калеба – это все, что от него осталось. Пусть меня и заставляет собирать их его мама. Меня впервые пригласили вернуться в этом дом после того дня. Это мой последний шанс найти ответы на мучающие меня вопросы и своего рода освобождение. Попробовать разобраться в том, что он делал и куда направлялся. Понять, почему все сложилось именно так.
– У меня, наверное, не меньше недели уйдет на разбор его вещей, – продолжаю я.
– Ты не обязана это делать. Я сам их соберу. Не приезжай туда завтра, и я сам этим займусь, хорошо?
– Макс, не трогай ничего в этой комнате, – серьезно говорю я. Настолько серьезно, что хватаю его за руку.
Все, что там есть, мое. Моя печаль, моя вина и все остальное… Понятия не имела, что испытываю к Калебу такие собственнические чувства. А ведь Макс, вероятно, имеет больше прав на его комнату. И может указать мне на это. Но он этого не делает.
Вместо этого Макс, похоже, вспоминает, что больше не смотрит на меня, а я – что больше не касаюсь его. И мы поспешно отводим взгляды друг от друга и расходимся в разные стороны.
Я нахожу Джулиана, сажусь рядом с ним на диван и слушаю его рассказы об университете – сдержанные и приличные, поскольку его слушают не только ребята, но и тренер со своей женой. А потом он заявляет:
– Мне нужно отвести Джессу домой.
И я вздыхаю. Брат прощается со всеми,
– Спасибо тебе за достойный повод свалить оттуда, – благодарит меня брат по дороге к машине. – Уныло там, да?
– Еще как.
Мы идем в кино, а после фильма покупаем мороженое. Домой возвращаемся в полночь. Родители уже спят. Мы сидим у дома в машине. Джулиан тихонько постукивает пальцами по рулю, словно внутренне подготавливаясь к чему-то.
– Мне очень жаль, Джесса, – произносит он.
«Не надо», – хочется остановить мне его, но я с этим опоздала. Слова сказаны, и меня накрывает лавиной чувств. Глаза жжет, по лицу текут горячие слезы. Я отвожу взгляд.
Мы сидим в машине с выключенным двигателем, пока холод не начинает просачиваться внутрь: под куртку, под белье, под кожу. Я вытираю щеки, и брат молча протягивает мне салфетку.
– Естественно, у тебя есть салфетки, – фыркаю я, скатывая ее в комок. – Как же иначе.
– Мне следовало вернуться домой, – говорит Джулиан. – Прости.
– Не извиняйся. Мама была права. Тебе необходимо было освоиться в университете. Пообвыкнуться там. Акклиматизироваться.
У брата дергается уголок губ.
– Она так и сказала: «Акклиматизироваться»?
– Так и сказала. Я слышала их с папой разговор. – Тут я смотрю Джулиану прямо в глаза. И даю ему освобождение, которого всей душой жажду сама: – Ты бы ничем не смог помочь. Правда. – После чего толкаю дверцу и выхожу из машины в ноябрьскую ночь.
– Нет, – возражает брат, тоже выходя из машины. – Я должен был быть рядом с тобой. Мама была неправа.
Я с усмешкой разворачиваюсь к нему.
– Боже, Джулиан, только не говори этого ей. Никогда!
Он улыбается, идя к входной двери. Мы отпираем ее моими ключами. Родители оставили включенным свет в коридоре. Я сразу иду наверх, а брат направляется в кухню. Мы не прощаемся, хотя я знаю, что завтра его не увижу. Когда все говорят, что мне повезло иметь такого брата, как Джулиан, я делаю гримасу. Но я и сама это знаю. Мне действительно повезло.
Утро воскресенья
Легче всего уйти из дома, пока все еще спят. Пока не посыпались вопросы. Пока в связи с отъездом брата не поднялся хаос, за которым последует неизбежная тишина: мы снова растеряемся, не зная, куда себя деть без всяких бейсбольных дел Джулиана. И со стола опять придется убирать мне.
До дома Калеба, расположенного в Олд-Стоун-Пойнт, и моего собственного, в Ист-Арбор, можно добраться двумя маршрутами. Первый большой петлей огибает центр города и подводит к дому Калеба с ближней от берега стороны. На этом маршруте нет светофоров, но он занимает чуточку больше времени – примерно двадцать минут вместо пятнадцати. Второй маршрут прямой. Он идет через центр города, с его жилыми улицами, торговыми рядами и рекой.