Фракс и Эльфийские острова

Скотт Мартин

– И узнав это, вы его убили. Не так ли?

– Да.

– Почему вы мне не рассказали это при нашей первой встрече? Своим молчанием вы не могли предотвратить того позора, который уже пал на вашу семью и на Гуласа.

– Гулас не имел никакого отношения к этому делу.

– “Дело” - не совсем точно. Здесь более уместно слово “связь”. Почему вы не сказали, что у вас с ним роман?

– Да потому, что Верховный жрец может сочетаться браком только внутри своего клана. Все остальное - каланиф. На меня и на него пал бы позор.

– А вы считаете, что уже существующего позора недостаточно?

– Боюсь, что вы это не способны понять, - устало сказала она.

– Я не брошу

это дело, Элит. Вы видите, как много я успел узнать. И я докопаюсь до самого дна, чтобы открыть всю истину вашему отцу. Я перед ним в долгу.

Элит едва заметно пожала плечами, и это должно было означать, что ей все безразлично.

– Я от всего этого страшно устала, детектив, - сказала она.
– Вы мне ничем помочь не сможете, и я хочу остаться наедине со своими мыслями. Вы оставите меня в покое, если я расскажу вам все?

– Обязательно.

– Ну хорошо. С “дивом” меня познакомил мой кузен Эос. Гулас только что стал Верховным жрецом Древа Хесуни, и я чувствовала себя страшно несчастной. Я понимала, что наши отношения подошли к концу. Гулас ни за что не позволил бы мне употреблять наркотик, если бы узнал об этом. Вначале я стала чувствовать себя лучше, но затем “диво” привело меня на грань безумия. Однажды, отправившись пополнить свои запасы зелья, я упала в обморок вблизи Древа Хесуни, а когда пришла в себя, Древо оказалось поврежденным. Я ничего не помнила, но многие эльфы знали о том, что я в последнее время веду себя странно, и меня на время следствия поместили в тюрьму. Находясь в заключении, я узнала, что главным свидетелем против меня выступает Гулас. Тот самый Гулас, который более года был моим любовником! Я не могла поверить, что он мог так поступить. Я так надеялась, что он выступит в мою поддержку…

Но он даже не навестил меня в тюрьме. Это сделал его брат, проявив большую доброту. Но мне надо было хотя бы раз встретиться с Гуласом. Кроме того - не стану этого скрывать, - я чувствовала острую необходимость принять дозу “дива”. Теперь вы видите, что я не достойна, чтобы меня защищали. Я заслуживаю казни… Одним словом, я нарушила слово и ушла из дворца, чтобы найти своего Гуласа. Но прежде чем пойти на поиски, я приняла “диво”. Когда я его нашла, он был страшно недоволен. Верховный жрец называл меня грязными именами и заявил, что мое поведение вредит его высокому положению. Чтобы окончательно добить меня, он добавил, что ни за что не связался бы со мной, если бы знал, что я так кончу. Гулас сказал, что каждый, кто осквернил священную воду озера иностранным ядом, заслуживает смерти. Потом он заявил, что никогда меня не любил и очень рад, что я наконец оказалась за решеткой. Я была не в себе от принятой ранее дозы “дива”. Поэтому, подняв валявшийся рядом кинжал, я пронзила им негодяя. И это - конец моего рассказа. Все, в чем меня обвиняют, - правда. И моя смерть явится самым лучшим завершением этого дела. Она удовлетворит всех, включая меня.

Из её глаз потекли слезы, но она стерла их ладонью, и рыданий я не услышал.

У меня ещё оставалась масса вопросов, но Элит категорически отказалась на них отвечать.

– Мне нечего больше сказать. И сколько бы раз вы ко мне сюда ни приходили, я не произнесу ни слова. А теперь прошу вас уйти.

Я выполнил её просьбу. Спустившись на землю, я услышал, как репетирует хор. Мимо меня, демонстрируя на ходу свое искусство, прошли два жонглера. Где-то над головой весело галдели попугаи. Из-за деревьев вышли два актера в белых балахонах. Актеры что-то энергично декламировали. Какие-то эльфята с веселым визгом носились вокруг меня… Одним словом, все говорило о приближении праздника. До открытия Фестиваля оставалось два дня. Жизнь на Авуле была просто прекрасна.

Я

же пребывал в отвратительном настроении. Так скверно я никогда себя не чувствовал. Я смотрел на Древо Хесуни, испытывая страшное желание броситься на него с топором, так угнетала меня перспектива встречи со своим старым другом Ваз-ар-Мефетом. Я не знал, как стану рассказывать ему о том, что произошло. Но больше всего меня печалило то, что я не смог выручить Элит.

Я прошел по тропе до загона, в котором оставил свою лошадь. Я протянул груму мелкую монету, но тот с негодованием отверг мою подачку. Лишь после этого я вспомнил, что эльфы считают каланиф любое вознаграждение, связанное с уходом за лошадьми. Это недоразумение ещё больше ухудшило мое настроение.

Я бездумно доехал до кольцевой тропы и двинулся влево по окружности острова. Проехав ещё совсем немного, я увидел, что навстречу мне движется всадник с мечом в руке. Я тупо смотрел на него в надежде, что он исчезнет, как исчезали прежде зловещие копейщики. Однако всадник исчезать отказывался, расстояние между нами неуклонно сокращалось. Несмотря на то что его лицо скрывал глубокий капюшон, я был почему-то уверен в том, что передо мной не эльф, а человек. Я обнажил меч. Сражение в седле не моя специализация, но свои армейские навыки я утратил не настолько, чтобы совершать очевидные глупости. Его первый, довольно неуклюжий удар я парировал без всякого труда. Противник не смог удержать коня, и в тот момент, когда он промчался мимо меня, я с разворотом нанес ему удар сзади по шее. Враг сполз с седла на землю. Он был явно мертв.

Схватка продолжалась лишь насколько секунд. Я соскочил с седла и осмотрел труп. Откинув капюшон, я увидел незнакомое загорелое лицо. Я порылся в его карманах, чтобы обнаружить нечто такое, что могло помочь установить личность злодея. В карманах ничего не оказалось. Итак, теперь я встретился с всадником, который вознамерился меня убить. Однако это была попытка с явно негодными средствами. Больше всего неудачливый этот убийца смахивал на заурядного бандита с Запада.

Я двинулся дальше, оставив труп валяться на тропе и предоставив возможность местным жителям заниматься формальностями. Мой путь пролегал неподалеку от того места, где Макри обучала Исуас, поэтому я спешился и осторожно двинулся к поляне, ориентируясь по звуку. Увидев искаженную яростью физиономию своей подруги, я понял, что она близка к тому, чтобы прикончить дочь лорда.

– Ты, вонючий эльфенок! Кузикс проклятый!
– с издевкой шипела она.
– Тебе пришел конец! Ты хотела испытать мой оркский клинок? Так получи его… - С этими словами она обнажила свой знаменитый меч и кинула его своей ученице.

Исуас, поймав оружие за рукоятку, явно не знала, что с ним делать. Зловещего вида клинок смотрел острием в землю, и дочь лорда выглядела весьма нелепо.

– А теперь я тебя убью!
– проревела Макри, обнажая свой второй меч.

– Что?
– едва слышно спросила дрожащая от ужаса Исуас.

– Ты прекрасно все слышала, гнусное отродье. Я сейчас тебя убью. Неужели ты думаешь, что я оказалась здесь как друг эльфов?

С этими словами Макри плюнула в лицо Исуас. Исуас отпрянула так, словно к ней прикоснулся разносчик чумы.

– Раскинь своими жалкими мозгами, кузикс!
– с издевкой произнесла Макри.
– Неужели до тебя не дошло, что вся моя верность принадлежит оркам? Меня послали для того, чтобы я принесла хаос в земли их врагов, и я здесь для того, чтобы сеять раздоры на Островах эльфов. Ты умрешь первой. После того, как я посажу твою голову на кол, я прикончу твою мамашу, потому что эта эльфийская свинья другой участи не заслуживает. Разделавшись с ней, я сожгу дворец.