Фрактал. Четыре демона. Том 1.

АрчиВар

Ещё раз осмотрев вершину соседней пирамиды, Перун застал спуск генерала Аримийцев в капище, событие подкрепило его решение. Странс включил обратную тягу усилив силовую защиту эвакуационных модулей, процесс проявился зелёной нитью, тянущейся с небес, отдельно к каждой капсуле, словно тонкая, стеклянная трубка и колпак накрывающий капсулы в самом конце. Все, кроме двух братьев, расселись и пристегнулись, пустовало лишь два места. Последний барьер Асы сняли несколько минут назад, но бомбардировка прекратилась гораздо раньше, были лёгкие прострелы с многочисленных Виманов, но храмы ящеры разрушать не собирались.

Перун в бою использовал особые перчатки, кожаные крепления для карманных искр, камни располагались прямо на кисти, ровно посередине

ладони, но сверху. Громовержец сам не знал зачем тянул, но продолжал выбирать цель за целью, на пару с Велесом, пока все ждали и нервничали. Так Перун краем глаза зацепил Виман, он освободил руки от меча, накопил ману и свёл их, вдарив сильным выбросом ярко-фиолетовой атмы над собой, примерно за секунду до равнения с целью. Сейтлер повредил штурмовой экземпляр гениев Аримийского машиностроения, а Велес похвалил старшего братца.

Баламир пристально наблюдал за всем со своего кресла, с помощью трёх шустрых сфер, небольших и юрких шпионов, камер-сенсоров, работающих в любую погоду и на большой дистанции. Асы и груз разместились в трёх модулях, два из них были полностью готовы, и Странс дистанционно инициировал запуск возвращения. В Яр-Граде осталось всего две капсулы, включая резервную, припасенную для Асмодея.

Перун с Велесом переглянулись, Леший последний раз осмотрел вершину светлого храма, а второй - тёмного, оба синхронно, разочарованно отступили, не сговариваясь. Торопливо запрыгнули в устройство и затворили дверь. Перун нажал пару кнопок на пульте управления, приоткрыв щиток, после чего сел и пристегнулся. По техники прошло несколько выстрелом, но зелёная преграда выдержала. Велес уже успел крепко вцепиться в поручни, так как очень боялся летать, он предпочел бы этому не долгому подъёму рисковый прыжок через Ахарат. Полёт до Земли с нырянием в чёрную дыру Велес называл худшими месяцами своей жизни. Братья его стебли, мол он не покидал Земли так как боялся возвращения, а не так сильно возлюбил планету.

Челноки Асов имели форму слегка приплющенного геометрического многоугольного ромба, чёрного или зелёного цвета, шесть плоских граней с небольшим окном в каждой и одной дверью, полноценно заменяющей целую секцию. Крыша неровная, соответствовала боковушкам и слегка вытягивалась к центру остриём, плавно образовывая верхний выступ, с торчащим из крыши толстым штырём и небольшим шаром на его кончике, походящим на хрустальный. Отросток больше всего напоминал окрашенную зелёным стеклянную антенну. Когда капсула стала герметичной, верхняя часть засветилась, а за ней вся крыша и модуль сорвались с места, устремившись обратно к своему носителю по самой длинной во Вселенной верёвке.

Следуя на Странс, спасательные капсулы с Сейтлерами и искрами на борту продолжали отражать отдельные заряды, или снаряды, как не назови. По последним модулям ящеры били с особенным пристрастием, из-за груза, и неприязни, Асы убили многих Опустошителей, а эвакуация Славян их не интересовала. Все пассажиры были встревожены за себя, а Парт - за единственного оставшегося на Земле - лидера Сейтлеров.

Получив сигнал о возвращении двух из спасательных бортов, Баламир нервно уставился на приборную панель, в скором ожидании стольких же, а особенно того, что ещё не взлетал, но и третьего всё ещё не было. Бала нервно перебирал пальцами, сосредоточив всё внимание, желая не пропустить точку невозврата, опасаясь напороться на тот момент, когда ему придётся стрелять по священному району города, и надеясь каждой клеткой своего тела, что обойдётся. Маг Первых возлагал надежду на успех Ирманта, но при необходимости действовать, его рука точно не дрогнула бы, а дух оставался крепок.

Все три сферы для слежки сконцентрировали внимание на храме Нуны, но пока не приближаясь. Внешнее спокойствие было прервано громким сигналом. Третий модуль с Перуном и Велесом пропал с радара, их сбили немногим позже после старта. Виман Драконов совершил несколько тщетных выстрелов, после чего специально целенаправленно врезался в капсулу примерно в километре от

Земли. Авария была в стиле камикадзе, отчаянная. Ящер даже не пытался сбить объект меньшего размера боком или вроде того, чтобы спасти хотя бы своих, он просто взял его на таран, ударив прямо кабиной. Обе машины сломались, полетев вниз, в свободном падении, разгоняемые собственным весом.

Южен Шан и его армия вошли в храм Нуны, но открылась им воистину не воодушевляющая картина. Орталеон, бренным телом лежащий на полу, двигался лишь по зову третьих сил, невидимого энергетического пресса, смещающего тело то туда, то сюда. Асмодея терзал неподъемный живому созданию объём атмы, сосредоточенный в полукруге, центре установки, где он и упал. Вид живого создания в столь запущенном, развороченном состоянии напугал бы любого, даже хладнокровный не пожелал бы смотреть. Ирмант словно тряпка елозил по луже собственной маны, расплавленной кожи, костей и крови. Статическое поле убивало жертву очень медленно, мучая, куски мантии валялись подле него. Чистый поток, сформировавшийся возле искр, пагубно влиял на всё, будь то камень, живое создание или мана. Растворённая атма то и дело меняло свой вид и свойства, растекаясь или густея, как патока, желеобразная смола, крупное пятно чёрной энергии, потерянной Сейтлером, но она неизменно продолжало вытекать из Орталеона вроде жизненной силы.

– Ещё не всё, сын мой. Нави обождёт. Вий всего лишь открывает нам глаза… - Вновь прозвучало демоническим голосом в сознании Ирманта.

Тёмный ощутил смерть. Она нежно напевала ему колыбельную на ухо. Он увидел себя со стороны, но тут же его душу засосало в чёрную воронку, водоворот, будто он угадил в трясину. Орталеон перестал ощущать себя частью мира или существом, попал в непроглядную комнату и тут же потерял все органы чувств, остались лишь мысли. Асмодей резко прозрел отчётливо увидев крупный кристалл, прозрачно-белый, пустой сосуд, валяющийся в куче красного песка, золота и пустых искр, где-то далеко, на выжженной, мёртвой планеты. Кадр перелистнулся, он увидел кристалл поменьше, осколок, темнее самого чёрного земного оттенка. Орталеон хорошо знал именно этот камень, он видел кристалл раньше, более того, владел им почти всю свою жизнь, это был прощальный подарок отца. “Ирмантианская звезда” – так его назвал родич перед своим исчезновением. То был самый крупный из когда-либо виданных Антрацитов, угольных камней или Асмодейских искр. Орталеон никому его не показывал и всегда носил кристалл на шее внутри медальона, а иногда помещал его в специальный кармашек на поясе. Одежда и ремешок была соткана из затвердевшей атмы высокой плотности, только сильнейшие Тёмные могли позволить себе сотворить нечто подобное.

Медальон раскрылся и осколок звезды выкатился, а атма притянула его в центр груди умирающего. Вокруг начала скапливаться круглым пятном Ирмантианская густота, свежая из тела и уже вытекшая, потянулась с пола обратно к источнику, словно обратив процесс в спять, но ненадолго. Осколок собрал нужное и сам превратился в источник, причём неисчерпаемый. Атма начала бурлить, а все уничтожающее влияние крупных искр отменило своё значение для тела Асмодея. Горячий битум извергался из Орталеона ещё быстрее чем раньше, подобно вулкану. Энергия не остывала и быстро выжирала площадь вокруг него, покрыв кожу, защищая ее и растекаясь по полу, с уклоном к источнику чистого потока - искрам.

Атма полностью покрыла Орталеона, с головы до пяток, лишь местами обнажая уничтоженные участки тела. Просветы на его коже больше напоминали разрывы, шрамы, медленно склеивающиеся чёрной маной, как материалом или материей, способной заменять плоть и покровы. Смолянистые язвы сгущались - раны затягивались, превращая кожу Асмодея в какую-то резину, сделав из него пластилинового человечка, плотная вязь полностью повторяла его прежние черты, все кроме цвета. Дискомфорт заключался в том, что смола ничуть не снисходительней отнеслась к боли Ирманта, вещество восстанавливало его, но прикипало подобно кислоте, причиняющей значимое страдание.