«Фрам» в Полярном море (с иллюстрациями)
Шрифт:
Ясная солнечная погода, свежий, бодрящий зимний день, но все тот же северный ветер. Измерили глубину и получили 90 метров. Нас медленно сносит на юг. Под вечер снова сильное сжатие, но «Фрам» не сдается. Днем я закидывал несколько раз примерно на 50-метровую глубину шелковую сетку Мюррея [165] и извлек богатый улов, главным образом мелких рачков (Copepoda, Ostracoda, Amphipoda) и маленького арктического червя (Spadella), свободно плавающего в море.
Вообще же здесь нелегко заниматься ловом. Не успеешь отыскать во льду небольшое отверстие, куда может проскользнуть сеть, как начинаются подвижки и сжатия льда; приходится поскорее выбирать линь обратно, чтобы его не обрезало и чтобы не лишиться всего прибора. Это
165
Эта сеть представляет собой шелковый мешок. Он сбрасывается с лодки или судна, когда нужно выловить с разных глубин обитающие там растительные и животные организмы. Во время нашего путешествия мы постоянно пользовались этой сетью, погружая ее на различные глубины под лед; зачастую она приносила нам богатую добычу.
166
Эту фосфоресценцию вызывают преимущественно маленькие светящиеся рачки (Copepoda).
«Пятница, 13 октября. Ну, теперь мы как раз в том положении, в каком все наши пророки видели главную опасность. Лед теснится и громоздится вокруг со всех сторон; льдины напирают одна на другую, образуют длинные стены и валы, достигающие верхушками снастей «Фрама»; лед напрягает все силы, чтобы стереть «Фрам» в порошок. Но мы сидим совершенно спокойно; даже не поднимаемся наверх, чтобы посмотреть на хаос; смех и шутки продолжаются по-прежнему.
Ночью происходило сильное сжатие вокруг нашей старой, «собачьей» льдины; лед взгромоздился на нее выше самых высоких из старых торосов и обрушился, уничтожив колодец, который давал нам до сих пор хорошую пресную воду; теперь он наполнился морской водой. Затем льды навалились на кормовой ледовый якорь и его стальной трос и засыпали их так основательно, что после пришлось обрубить трос. Потом льды двинулись штурмовать доски и сани, выставленные на льдину. Только тогда вахтенный поднял всех на ноги. Опасность стала грозить собакам. В конце концов льдина треснула посредине.
Сегодня утром чудесно сверкающий на солнце лед представлял печальную картину полнейшего хаоса. Везде вокруг – высокие крутые ледяные стены. Удивительно, что мы оказались на самой границе зоны сильнейших разрушений и отделались всего-навсего потерей одного ледового якоря, конца стального троса, нескольких досок и части других лесных материалов да половинки ненецких саней.
Но и это все можно было спасти, если бы мы спохватились немножко пораньше. Экипаж наш, однако, стал так равнодушен к сжатиям, что ни один человек не поднялся наверх посмотреть, не слишком ли ломает льды. Судно выдержит, ну, а тогда чему же там рушиться, кроме самого льда, – полагали они.
Утром лед снова развело, и вскоре мы оказались в большой полынье, точь-в-точь как вчера; и сегодня она также тянется далеко на север до самого горизонта, где видно такое же темное небо, как накануне, что указывает на большое пространство чистой воды. Теперь уж я отдал распоряжение собирать машину; мне доложили, что это можно сделать в полтора, самое большое в два дня. Нужно пройти на север и посмотреть, что там делается. Допускаю, что как раз там именно и проходит граница между течением, которое в свое время несло «Жаннетту», и тем льдом, с которым нас теперь несет на юг. А быть может, там земля?
Наскучило соседство с треснувшей льдиной, и после обеда, когда лед стал опять приходить в движение, подтянулись немножко назад. Под вечер снова началось серьезное сжатие; особенно сильно торосило вокруг обломков старой льдины, и мне думается, наше счастье, что мы вовремя ускользнули. Очевидно, сжатия здесь связаны с приливами, а быть может, даже обусловлены ими. Они происходят весьма регулярно, через строго определенные промежутки времени: два раза в сутки давление ослабевает, и два раза снова сжимает.
Лед ломает всегда в 4, 5, 6
167
Сизигийные приливы – наивысшие приливы, когда Луна находится в положении сизигии, т. е. когда долгота ее или равна долготе Солнца, или же отличается от последней на 180°. В первом случае наблюдается так называемое новолуние, во втором – полнолуние.
Мысль, что сжатия в значительной степени зависят от приливо-отливной волны, не раз высказывалась разными полярными путешественниками. Во время дрейфа «Фрама» мы больше, чем кто-либо, имели возможность изучить это явление, и наш опыт позволяет утверждать, что приливо-отливы вызывают подвижки и сжатия льда в широких масштабах. Особенно сизигийные приливы притом главным образом в новолуние и меньше в полнолуние. В промежутках обычно сжатия либо слабы, либо они не бывают вовсе. Но эти «приливные» сжатия наблюдались не в течение всего нашего дрейфа.
Главным образом замечали их в первую осень, пока находились вблизи свободного ото льдов моря к северу от Сибири, и в последний год, когда «Фрам» приближался к открытому Норвежскому морю. Внутри Полярного бассейна они были менее заметны. Сжатия происходят там не с такой правильностью и зависят главным образом от ветров и вызываемого ими дрейфа льдов. Стоит только представить себе эти громадные массы льда, несущиеся в определенном направлении и внезапно встречающие на пути препятствие – другие ледяные громады, застрявшие или плывущие в обратном направлении, из-за перемены ветра где-нибудь даже в отдаленной местности, – и легко понять, какие мощные давления должны при этом возникнуть.
Подобные столкновения льдов – сжатия – представляют, несомненно, величественное зрелище. Чувствуешь, что стоишь лицом к лицу с титаническими силами, и нет ничего удивительного, если робкие души преисполняются ужаса и им кажется, что ничто в мире не может устоять перед этими силами. Когда сжатие начинается всерьез, то кажется, будто на всей земной поверхности не осталось места, где бы все не смещалось, не сотрясалось, не дрожало.
Сперва где-то вдали по этой великой ледяной пустыне разносится громоподобный гул, точно от далекого землетрясения, затем начинает грохотать с разных сторон, грохот подходит все ближе и ближе. Спокойный до сих пор мир льдов вторит грозным эхом, это пробудившиеся исполины природы готовятся к бою. Лед вокруг трещит, потом начинает ломаться, громоздиться… и ты вдруг сразу оказываешься в самом центре хаоса. Кругом тебя гром и скрежет, ты чувствуешь, что лед дрожит, колеблется, взламывается у тебя под ногами. Все в движении, покоя нет нигде. В полутьме ты можешь различить, как льдины, нагромождаясь и взбираясь одна на другую, образуют высокие ледяные валы или гряды, подступающие к тебе все ближе и ближе.
Ты видишь, как ледяные глыбы мощностью в 3–4—5 метров дробятся и, словно легкие мячики, взлетают одна на другую. Они надвигаются на тебя, и ты бежишь, спасая жизнь. Но лед раскалывается; перед тобой разверзается черная бездна, из которой устремляется вода. Ты бросаешься в сторону – но там во мраке катятся новые валы из колышущихся ледяных глыб, идут прямо навстречу тебе. Ты пробуешь броситься в какую-нибудь другую сторону, – но и там то же самое. Со всех сторон гром и грохот, точно от мощного водопада, выстрел за выстрелом, как при пушечной канонаде. Они подходят все ближе.