«Фрам» в Полярном море (с иллюстрациями)
Шрифт:
Как бы там ни было, но куда-нибудь мы в конце концов должны прийти, не век нам тут оставаться. «Все дело в конце», – сказал канатных дел мастер. Но куда бы ни двигаться, лишь бы двигаться скорее. В Гренландской экспедиции нас сначала тоже несло на юг, но дело все же увенчалось успехом».
«Воскресенье, 22 октября. Хенриксен производил сегодня измерение глубины и нашел 129 метров. «Если мы вообще движемся куда-нибудь, – заявил он, – то лишь на восток; во всяком случае движение довольно медленное».
Сегодня и ветра нет совсем. Я сижу в своей берлоге».
«Понедельник, 23 октября. Невылазно в своей
«Вторник, 24 октября. Ночью между 4 и 5 часами было сильное сжатие; «Фрам» слегка приподняло, по-видимому, снова началась подвижка льдов; сейчас полнолуние и период наиболее сильных приливов. К утру лед развело, и «Фрам» очутился в полынье наплаву. Попозже напор льда возобновился, а в 11 часов наблюдалось короткое, но очень сильное сжатие; затем опять наступило затишье. В 4–4 1/2 сжатие повторилось с новой силой. «Фрам» вздрагивал всем корпусом и сильно приподнялся.
Но мы спокойны. По мнению Педера, напор шел с северо-востока, так как он слушал приближение шума именно е той стороны. Иохансен закинул шелковую сеть на глубину 20 метров и едва успел вытащить ее обратно. Но улов она принесла богатый. Я все еще не выхожу».
«Среда, 25 октября. Ночью было сильное сжатие. Проснулся и почувствовал, как «Фрам» поднимается кверху, дрожит и качается, а лед трещит, ломаясь о стенки судна. Послушав немного, снова заснул с отрадным чувством, что все-таки хорошо находиться на «Фраме». Было бы неприятно при каждом небольшом сжатии готовиться к высадке на лед или покидать судно с котомкой за плечами, как экипажу «Тегеттгофа».
Темнеет очень быстро. Солнце каждый раз, когда оно появляется, стоит все ниже и ниже. Скоро оно скроется совсем, а быть может, уже и скрылось. Когда наступит долгая мрачная зима, мы с радостным нетерпением будем ожидать весны. Все это ничего, лишь бы только хороший дрейф к северу!.. Дождались юго-западного ветра и наконец испытали ветряной двигатель, который готов уже несколько дней. Работает он превосходно; сегодня у нас великолепное электрическое освещение, хотя ветер умеренный (5,8 метра в секунду).
Великое изобретение – электрическая лампа. Какое магическое действие оказывает свет на человеческое настроение! За обедом экипаж заметно повеселел – как от стакана доброго вина. А как празднично в кают-компании! Все так торжественно. С теплым чувством выпили за здоровье Оскара Диксона и единогласно признали его одним из самых дорогих нам друзей [169] .
Сегодня дивный лунный вечер. Светло, как днем, а северное сияние при лунном свете какое-то желтое, странное; вокруг луны большой круг, а внизу – белая, сверкающая ледяная ширь, повсюду близ корабля вздыбившаяся торосами.
169
На
И среди этого тихого затканного серебром ледяного моря – ветряной двигатель машет черными крыльями, словно приветствуя темно-синее небо и северное сияние. Удивительный контраст: культура, вторгшаяся в оледеневшее царство духов. Завтра день рождения «Фрама». Какую вереницу воспоминаний будит этот день – годовщина спуска нашего корабля!»
«Четверг, 26 октября. Лот показал сегодня утром 100 метров глубины. Быстро несет на север, «чисто на север», – говорит Педер. Да, теперь как будто дела наши пошли лучше.
По случаю дня рождения «Фрама» сегодня большое торжество, открывшееся стрельбой в цель. Затем великолепный обед из четырех блюд, подвергший наш пищеварительный аппарат серьезному испытанию. За здоровье «Фрама» пили с шумным и бурным восторгом. Выступавшие говорили, – несомненно, от чистого сердца, – что «Фрам» для нашего плавания неоценимое судно; корабль – лучше трудно себе и представить (общие аплодисменты), и мы поэтому желаем долго здравствовать ему, а вместе с ним и себе (возгласы: «Слушайте, слушайте!»).
После ужина подали землянично-лимонный пунш, а затем торжественно раздали возбудившие всеобщее веселье призы за стрельбу в цель. Все получили аттестаты с меткими девизами, сочиненными по большей части нашим доктором. Премированы все без исключения. Первым призом был «деревянный фрамовский крест» на белой полотняной ленте для ношения на шее; последним – зеркальце, чтобы любоваться на свое падшее величие… В этот вечер было разрешено курить в кают-компании, и к трубкам и пуншу прибавился вскоре веселый вист, чем и завершился удачный праздник.
Теперь, когда я здесь один, мысли невольно возвращаются к прошлому году, когда мы стояли там, наверху, на мостках, и она, разбив о форштевень судна бутылку шампанского, сказала: «Фрам» имя тебе!..». Тяжелый мощный корпус начал тихо скользить со стапелей. Я крепко сжал ей руку, слезы стояли в глазах, сжимало горло, и я не мог вымолвить ни слова. Дорогое судно нырнуло в сверкающую воду, яркое солнце освещало все; нет, никогда я не забуду того, как мы стояли с ней рядом и смотрели на эту картину. А теперь – чего-чего только не было за эти последние четыре месяца.
И море, и суша, и лед, и не один еще год впереди – вот что легло и еще ляжет между нами. И все это последствие случившегося в тот день. Как долго это продлится? С трудом верится, что я не скоро еще увижу родной дом. Начиная об этом думать, сознаю, что разлука продлится еще долго, и все же не хочется этому верить.
Сегодня торжественно прощались с солнцем. В полдень в последний раз над ледовым горизонтом показалась на юге тусклая, багровая, плоская и не дающая тепла половина солнечного диска. Итак, вступаем в полярную ночь. Что принесет она? Где будем мы, когда снова вернется солнце? Пока взамен солнца остается восхитительнейшее сияние луны; она день и ночь кружит по небосводу. Как ни странно, сжатия теперь бывают совсем редко, и то незначительные. Лед, напротив, довольно часто вскрывается. В различных направлениях образуются большие разводья; на юге сегодня некоторые имеют значительную величину».