Франция в эпоху позднего средневековья. Материалы научного наследия

Малинин Юрий Петрович

В связи с этим рыцарская корпорация замыкается и по сути дела превращается в знатное сословие. Отныне в рыцари мог быть посвящен только сын рыцаря. В исключительных случаях король мог посвятить в рыцари за заслуги и простолюдина, тем самым аноблировав его. Рыцарское достоинство, обретавшееся благодаря обряду, стало непременным условием и знаком принадлежности к знати. Сильные социальные различия между разными ее слоями безусловно сохранялись. Но несмотря на них между всеми рыцарями установилось известное равенство, которое позднее будут называть равенством чести и благодаря которому даже самый простой рыцарь мог сразиться и с королем. Правда, такое различие было не везде. В Германии, например, сохранилось глубокое различие между рыцарями (Rittertum) и знатными (Adel).

Единственным

достойным рыцаря призванием было, разумеется, военное дело, а война и воинские подвиги — его смыслом жизни. Но войны и различные военные экспедиции имели место далеко не всегда. И в мирное время излюбленным занятием были турниры, устраивавшиеся крупными сеньорами. В XII–XIII вв. на турнирах обычно использовали боевое оружие, из-за чего было немало жертв. Позднее турниры как сражения двух отрядов стали вытесняться джострами, представлявшими собой серии парных поединков, которые могли проводиться на протяжении нескольких дней и даже недель. Это были настоящие рыцарские празднества. В эту эпоху использовалось уже турнирное оружие — копья без наконечников — и появился специальный турнирный доспех. Он был более массивным, чем боевой, и с жестким креплением правой руки, которой держалось копье.

Роль турниров и джостр в жизни рыцарей была весьма большой. Это были своего рода тренировочные сражения, необходимые для поддержания боеспособности в мирное время, излюбленный вид развлечения и средство «заработка». Победители нередко имели право взять себе доспех, коня побежденного. А поскольку турниры проходили на глазах большого числа зрителей, среди которых особенно важными были дамы, нередко выступавшие в роли судей, то, участвуя в них, лучше всего можно было показать свою воинскую доблесть. Бедные рыцари могли также привлечь внимание крупных сеньоров и получить приглашение вступить в вассальные отношения.

Характерно рыцарским времяпрепровождением была и охота, как правило запрещавшаяся крестьянам. При этом использовалось «благородное» оружие. Лук рыцари в руки не брали, и на пернатых охотились с соколами. Охота отвечала той же страсти рыцарей, которая проявлялась и на войне. Но в то же время она была средством обеспечения стола мясом. Мясо домашних животных было редким, и употреблялась главным образом дичина.

Характеризуя рыцарский быт и образ жизни, необходимо, наконец, упомянуть и о пиршествах. Подобно тому, как, по свидетельству Тацита, у древних германцев пировали вождь с дружинниками, так в средние века пировал и сеньор с вассалами.

Пир лучше всего обеспечивал солидарность рыцарского социума. Впрочем, не только рыцарского, ибо в средние века то же самое имело место во всех корпорациях.

В позднее средневековье происходит упадок рыцарства. Это был процесс не только социального порядка, связанный, например, с утратой рыцарством монополии на военное дело и широким распространением наемничества. Дело в том, что в эту эпоху изменяется концепция знатности. Понятие знатности (лат. nobilitas, фр. noblesse) не имело ясной социальной привязки, и потому на знатность претендовали люди разных сословий. И представители духовенства, на том основании, что они отправляют службу самому Богу, и богатые горожане, и позднее интеллектуалы-гуманисты. Поэтому в феодально-рыцарской среде вызревало представление о родовитости как основе особого социального статуса. В связи с этим вместо понятия знатного все чаще стало употребляться понятие родовитого человека (gentilhomme).

Родовитость, в отличие от знатности, имела четкую социальную окраску, и, делая упор на нее, представители этого сословия стремились, кстати, и дистанцироваться от богатого бюргерства. Родовитость — это то достоинство, которое передается по наследству (по отцу), по крови, и оно поэтому не нуждается в подтверждении обрядом посвящения в рыцари. В связи с этим в некоторых странах, прежде всего во Франции, уходит в прошлое требование непременного посвящения, и представители благородных фамилий все чаще не находят нужным совершать этот обряд. Они на всю жизнь оставались оруженосцами, нимало об этом не беспокоясь.

Им достаточно было сознания принадлежности к древнему роду.

В других странах, как Германия или Англия, обряд сохраняет ценность, но и здесь он становится ритуальным, не подтверждающим, а обозначающим принадлежность к определенному социальному слою. Таким образом, рыцарство превращалось в дворянство, хотя это русское слово весьма неточно передает характер этого сословия на Западе.

В XIV–XV вв. рыцарские традиции поддерживались и культивировались главным образом при королевских дворах и двоpax крупных феодальных сеньоров. Именно здесь устраивались турниры и джостры, требовавшие больших расходов, здесь стали возникать и светские рыцарские ордена. Первыми и наиболее старыми были духовно-рыцарские ордена, появившиеся во время крестовых походов на Восток (госпитальеров, тамплиеров) и испанской Реконкисты (Сант-Яго, Алькантара, Калатрава). Чисто светские же появляются с XIV в. Это были королевские ордена — английский орден Подвязки, французский орден Звезды. Позднее станут появляться и рыцарские ордена при дворах крупных феодальных сеньоров: бургундский орден Золотого Руна, анжуйский орден Полумесяца (середина XV в.). Эти ордена, как и старые духовно-рыцарские, представляли собой корпорации со своей иерархией, должностными лицами, уставами, определявшими, в частности, обязанности членов ордена и их права, с определенными ритуалами. У каждого ордена был знак принадлежности к нему — подвязка в английском ордене, или золотые изображения символа ордена, носившиеся на шее. Эти ордена, помимо всего прочего, были средством консолидации знати вокруг их основателей и преемников. Прием в члены ордена был наградой за какие-либо заслуги или средством привлечения нужного человека. Характерно, что к концу XV в. все чаще стали говорить не о приеме в члене ордена, а о награждении орденом, как бы отрешая орденский знак от самой корпорации.

Западноевропейское феодальное рыцарство, в отличие от схожих социальных институтов многих других обществ, было далеко не только социальной корпорацией или сословием. Оно воплощало в себе культурный идеал, ценность которого ощущается по сей день. Создав свою собственную яркую и самобытную культуру, четко определившуюся в XII в., культуру чисто светскую, рыцарство во многом преобразило западный мир и чрезвычайно способствовало тому, что в этом мире в конце концов светское начало взяло верх над религиозным.

Основой рыцарской культуры была этика. Она явно противостояла этике христианской, как бы создавая второй полюс нравственной жизни западного общества. Если христианская этика была моралью смирения и покорности, то рыцарская — гордыни и достоинства.

Рыцарскую этическую систему образовывали четыре добродетели — доблесть, верность, щедрость, куртуазность. Нередко к ним относят и честь. Но хотя это понятие и было очень важным для рыцарского мировоззрения, оно в XI–XIII в. чаще всего обозначало не некое внутреннее достоинство человека, а выступало в значении почета, почести, славы. Поэтому чести добивались, ее завоевывали на ратном поприще. Кардинальным этическим понятием честь стала в позднее средневековье (XIV–XV вв.), когда изменилась концепция знатности, и честь оказалась неразрывно связанной с родовитостью. Ее стали представлять как важнейшее достоинство родовитого человека, передающееся по крови, и поэтому ее уже не «завоевывали», как раньше, а оберегали и защищали, памятуя о том, что «утрата чести горше смерти».

Рыцарская этика, несмотря на видимую простоту, обладала определенной целостностью. Она заключала в себе не просто нормы поведения, но и осмысляла жизнь и деятельность рыцаря. Подобно христианской морали, она обещала доблестным рыцарям, завоевавшим честь и славу, бессмертие. Правда, не вечное, а сохраняющееся, пока жив мир и пока жива в мире слава о них. В связи с этим, кстати, рыцари научились ценить образованность и образованных людей, клириков, способных сохранить в памяти потомков их доблесть. «Подвиги доблестных рыцарей не подлежат смерти, коль скоро они заносятся в вечную память мира благодаря книгам» (аноним XIV в.).