Франция. Убийственный Париж
Шрифт:
Но в одну прекрасную ночь Гросувр оказался в партизанском отряде: к нацистам его внедрила офицерская организация Сопротивления. На героическом и страшном плато Веркор, где пали тысячи антифашистов — «маки», его знали под псевдонимом Клобер, трогательным производным от имени его жены и будущей матери шестерых его детей Клодетт Берже.
Наступил мир, и Гросувр посвятил себя семейной фирме «Добрый сахар», добился эксклюзивного права на производство во Франции кока-колы. Кто бы подумал, что «сладкий» бизнесмен имеет американский офицерский чин и оперативный псевдоним Месье Ледюк — Господин Герцог — и руководит stay-behind «Радуга», частью проекта «Гладио» («Меч»), сведения о котором просочились лишь в начале 1990-х.
Stay-behind — подполье со всеми атрибутами — тайники с оружием,
Президентская охота — тот же «Добрый сахар». Идеальное прикрытие для негласных переговоров, сделок, заговоров. Как и на посту уполномоченного, Гросувр курировал «раскаленные досье»: Ливан, Персидский залив, Пакистан, Чад, а в 1984 году вместе с генералом Жанну «Колдуном» Лаказом, шефом военной контрразведки DGSE и куратором французских наемников в Африке, организовал помощь афганским мятежникам. Налаживал дружеские отношения с Пхеньяном, якобы тайно встречался с Каддафи. Но у новой должности было бесценное свойство: охотничего никто не контролировал, да и что контролировать в его невинном хозяйстве.
Он сохранил за собой кабинет во дворце, квартиру на Бранли, штат охраны. Принимал доклады капитана Поля Барриля, пресловутого шефа «антитеррористической ячейки» дворца, негласно прослушивавшего разговоры сотен персон — от экс-премьеров до актрисы Кароль Буке, проходившей в оперативных сводках под кодовым именем Полено. Впоследствии капитан Барриль обвинит Жиля Менажа, начальника президентской администрации, в убийстве Гросувра.
Главная же должность Гросувра именовалась «друг Миттерана» с тех самых пор, как в 1959 году они познакомились на ужине у влиятельнейшей журналистки Франсуазы Жиру. В 1965,1974,1981 годах он был ключевым финансистом его президентских кампаний, договаривался о коалиции с коммунистами. Хотя это и трудно, но придется поверить в искренние социалистические убеждения Месье Ледюка.
В то же, что он буквально влюбился в Миттерана, верится без труда. Доказательство тому — его злая, как у брошенной любовницы, ревность к своему ровеснику, миллионеру Роже-Патрису Пела, виновному в том, что его дружба с Миттераном насчитывала на двадцать лет больше — со времен немецкого шталага в 1940 году, — чем дружба Гросувра. Его бесили вульгарность, громкий смех Пела, его манера называть женщин мочалками и то, что президента искренне забавлял этот казарменный юмор. Гросувр почувствовал себя отмщенным, когда 16 февраля 1989 года Пела обвинили в коррупции, а 7 марта он скоропостижно умер от инфаркта. Вскрытие не проводилось, в американский госпиталь Пела привезли полицейские в штатском.
После смерти Гросувру присвоят еще один титул — «министра личной жизни Миттерана», бдительного и преданного хранителя главной тайны президента, а значит — и республики. Следы этой тайны проступали и при его жизни, но почти никто не связывал воедино невинные факты. В 1974 году Гросувр стал крестным Мазарин, дочери искусствоведа Анн Пенжо от неизвестного отца. Странным было лишь то, что, когда беременность стала заметна, Анн уехала в Лондон и вернулась во Францию накануне родов, причем рожала не в Париже, а в Авиньоне. Гросувр купил для нее дом, но никто не смог бы доказать, что он был подставным лицом. Наконец, он настоял, чтобы Пенжо переехали на Бранли, в квартиру, находившуюся прямо под его собственной.
Он сам вел двойную личную жизнь с 1981 года: не разводясь, проводил часть времени с семьей, но жил с Николь. Однако Пенжо была не его пассией. Летом 1961 года ее мать попросила своего друга Миттерана присмотреть за дочерью, уезжавшей с родного юга учиться в Париж. Покровительство переросло в любовь, у Миттерана появилась вторая семья и дочь Мазарин: его жена Даниэль смирилась с реальностью. Гросувр — с его-то опытом — курировал «операцию Мазарин» блестяще.
Опека над Пенжо заключалась не только в том, что даже беби-ситтерами у девочки были «бородачи» — «барбуз» (46) — отпетые наемники госбезопасности,
Такая степень доверия Миттерана к Гросувру делала его почти членом президентской семьи. Но семья охот-ничего не пожелала видеть президента на отпевании. Он все же пришел — и оказался в полной изоляции. Патрик, сын Гросувра, не заметил протянутой руки президента, гости негромко свистели ему в спину или демонстративно отворачивались. Через два дня Патрик попытался объясниться с президентом. Миттеран резко прервал его — «Ни нам, ни вам лишний шум не нужен», — когда тот возмутился исходящими от президента слухами об отце.
И Миттеран, и его ближний круг еще до похорон стали расписывать Гросувра как ходячую развалину: якобы он страдал от депрессии, приступов тревоги, дрожи в руках, болей в конечностях, панического страха старости, слабоумия, не раз заводил речь о самоубийстве. Подключился даже шофер Миттерана, уверявший, что за неделю до смерти Гросувра бросила двадцативосьмилетняя мадемуазель С., с которой тот встречался два года. Гросувр выглядел параноиком, решившим из-за бабы нагадить лучшему другу, застрелившись прямо во дворце. Архивов же, по словам министра иностранных дел Ролана Дюма, у него не было вовсе. Пропавшие мемуары — на самом деле считаные страницы заметок о детстве.
Если так, то зачем же Гросувр назначил на 14 апреля встречу с издателем: похоже, рукопись была завершена и повествовала вовсе не о детстве, а о современности, о Миттеране. А их отношения настолько деградировали, что президент прервал трогательную многолетнюю традицию провожать старого друга на Бранли. Гросувр не только не таил отвращения к коррумпированному двору и сыну президента, торговцу оружием Жану Кристофу по прозвищу Папа мне сказал, но и выказывал его в беседах с журналистами.
По словам Барриля, 15 января Гросувр откровенничал: «Поль, малыш, они меня пристрелят. Я все теперь знаю. Они боятся. Они — подлецы. Кое-кто ради денег готов наплевать на Францию. На что они готовы пойти?» В день гибели, обедая с сыном, указал на соглядатаев: «Теперь они не только прослушивают меня, но и следят». Сторонники версии самоубийства видят симптом психического нездоровья в том, что 7 апреля Гросувр ушел во дворец с револьвером, испугав Николь. Дети возражают: отец давно ходил с заряженным револьвером, потому что боялся.
Хорошо, но почему его убили так неряшливо, скандально — прямо во дворце? Что-то вынудило убийц импровизировать: действовать поспешно, панически? Свидетели помнят слова Гросувра в день смерти: «Какие мудаки! Неужели они это сделали?!» Скорее всего, он имел в виду катастрофу 6 апреля: ракета «земля-воздух» уничтожила самолет с президентами Руанды и Бурунди, летевшими в Танзанию, чтобы положить конец кровавой вражде хуту и тутси. Покушение с участием (или с ведома) иностранных разведок дало сигнал к геноциду восьмисот тысяч тутси, взорвало всю расстановку сил в Африке, которую Гросувр курировал. Мобуту, диктатор Заира, говорил министрам, что некий чиновник из Елисейского дворца предостерегал от полета президента Руанды, в окружении которого у Гросувра был связник — Барриль.