Француженка. Секреты неотразимого стиля
Шрифт:
А вот жакет от Chanel в каждой своей строчке был женственным. Плотно прилегающий рукав, невероятно мягкая шелковая подкладка, а сама ткань гладкая и легкая, словно это не жакет, а блузка. Подплечики были маленькими и пушистыми. Петли для пуговиц обметаны вручную крохотными стежками. Но больше всего меня поразила цепочка, нашитая по нижнему краю подкладки. С ней изделие становилось тяжелее, и жакет идеально сидел на фигуре, придавая его владелице шарм, характерный для всех вещей от Chanel.
4. Биография Коко Шанель. Вскоре после того как я призналась в преступлении, мама принесла мне биографию Коко Шанель. Она была тронута моим интересом к одежде, и ей захотелось помочь мне двигаться дальше. Книгу о Шанель я прочитала от корки до корки, и не один раз. Коко Шанель была настоящим чудом. Она освободила женщину от корсета, шила одежду со свободным силуэтом, взяв для этого мягкий трикотаж, пластичный, как кожа. Она придумала все, что мы носим сейчас: от жакета из буклированной ткани до petite robe noire (маленького черного платья) и pantalon `a pont (широких брюк с двумя рядами застежки на пуговицы). Она стала для меня образцом стиля. Ее модели были удобны и в то же время очень выразительны. Она взяла вещи из мужского гардероба и отдала их женщинам, подарив им силу и независимость. Влюбившись в Шанель, я начала зачитываться другими книгами о моде, в которых можно было бы почерпнуть вдохновение. Мои родные всегда знали, что дарить мне на Рождество и день рождения,
Любая библиотека – как и ваш стиль – станет богаче с этими великими книгами.
• Le Temps Chanel («Время Шанель») Эдмонды Шарль-Ру. Книга на французском, но пусть это будет для вас поводом заодно усовершенствовать язык.
• Poiret («Пуаре») Харольда Кода. Поль Пуаре, французский дизайнер заката Викторианской эпохи, снял с женщины корсет и надел на нее pantalon (брюки). Это был революционер, открывший новую эпоху в женской моде.
• Madeleine Vionnet («Мадлен Вионне») Памелы Голбин. Биография французского дизайнера с превосходными фотографиями. Мадлен Вионне называли «королевой косого кроя», она была современницей Шанель и создала новое представление об элегантности, сделав женский силуэт мягким и подвижным.
• Yves Saint-Laurent («Ив Сен-Лоран») Лоренс Бинейм. Моя любимая биография маэстро стиля.
• Antonio Lopez: Fashion, Art, Sex and Disco («Антонио Лопес: мода, искусство, секс и диско») Роджера и Маурицио Падилья. Одно название этой книги так и тянет взять ее в руки. Здесь вы найдете все творения модного иллюстратора Антонио Лопеса, любимца Уорхола. В свое время, с 1960-х по 1980-е гг., он был крупнейшей фигурой в искусстве, культуре и моде. Он открыл двух статных и величественных моделей, Джерри Холл и Грейс Джонс. Его яркие рисунки всегда дышали цветом и энергией. В мире Лопеса даже нижнее белье было броским.
• Guy Bourdin: In Between («Ги Бурден: между телом») Шелли Вертайм и Ги Бурдена. Биография французского фотографа конца XX в. и сборник его откровенных сюрреалистичных работ.
• Avedon Photographs: 1947–1977 («Фотографии Аведона: 1947–1977») Ричарда Аведона. Все фотографии, сделанные легендарным фотохудожником за тридцать лет работы, в том числе мой любимый портрет Тины Тёрнер.
• Helmut Newton: SUMO («Хельмут Ньютон: SUMO») Джун Ньютон и Хельмута Ньютона. Большой формат, 500 страниц, полное собрание модных фотографий Ньютона, а также портретов знаменитостей. Книга вышла малым тиражом и тут же стала международной сенсацией.
• Serge Lutens («Серж Лютен») Сержа Лютена. Собрание иллюстраций французского фотографа, режиссера, модельера, иллюстратора, стилиста, арт-директора и создателя парфюмерной линии, человека возрождения с изысканным чувством стиля.
• Shocking Life: The Autobiography of Elsa Schiaparelli («Моя шокирующая жизнь») Эльзы Скиапарелли. Итальянский дизайнер, современница Шанель, подробно рассказывает, как изобрела собственную эстетику, соединив сюрреализм, анималистичные принты, принты с газетным шрифтом и ярко-розовый цвет, и чем питалось ее бесконечное любопытство.
И некоторые новинки:
• Fashion: A History From the 18th to the 20th Century («История моды с XVIII по XX век»), составленная кураторами Института костюма в Киото. Триста лет моды, истории, культуры – в фотографиях из коллекции Института.
• Art and Fashion: The Impact of Art on Fashion and Fashion on Art («Мода и искусство: влияние искусства на моду и моды на искусство») Элис Макрелл. Автор проводит исследование, как искусство и мода влияли друг на друга на протяжении столетий: например, Скиапарелли вдохновлял Дали, Ив Сен-Лоран многое взял от Пикассо, а нашу современницу, художницу Сильви Флёри, работающую в стиле поп-арт, вдохновляют роскошные упаковки дорогой косметики.
• Culture to Catwalk: How World Cultures Influence Fashion («Культура на подиуме: как мировые культуры влияют на моду») Кристин Нокс. Книга написана модным блогером из Лондона, она же пишет под псевдонимом Clothes Whisperer (Заклинатель одежды). В своей книге автор проводит исследование того, как взаимодействуют уличная и высокая мода, и выстраивает историческую и современную модную панораму, иллюстрируя ее прекрасными фотографиями.
Я с детства постоянно искала источники вдохновения и нашла их вот в чем:
• Эрте. Холл между гостиной и моей спальней был украшен литографиями французского художника русского происхождения Эрте. Он начинал свой путь в искусстве, работая для дизайнера Поля Пуаре в эпоху Первой мировой войны, но успех пришел к нему позже, когда он начал рисовать обложки для журналов Harper’s Bazaar, Cosmopolitan, Ladies’ Home Journal и Vogue. Как правило, это были изображения невероятных женщин в экзотических костюмах. Я проходила здесь по несколько раз на день, но каждый раз с удовольствием рассматривала вычурные женские силуэты в соблазнительных позах на черном фоне, одетые в яркие театральные одежды. Каждая складка ткани, цветок, мех и перья были прорисованы с большой точностью и любовью.
• Журнал Elle. Во Франции в конце 1970-х и начале 1980-х гг. журнал Elle стал модной Библией и задавал тон всему миру моды. Вместо портретов кинозвезд я вешала на стену работы фотографа Жиля Бенсимона. Это была эра высоких причесок, красных губ и легендарных моделей Джерри Холл, Эль Макферсон и Дейл Хэддон. Я рассматривала каждую фотографию и примеряла на себя смелые элегантные образы, мечтая однажды покорить Париж.
• Les Createurs. Ведущих французских модельеров 1980-х гг. называли Les Createurs. Во Франции они были так же популярны, как звезды кино, и я восхищалась их революционными идеями. Тьерри Мюглер, «проповедник футуризма», был моим любимым дизайнером. Он создавал яркую остроконечную одежду Х-образного силуэта – большие плечи, узкая талия, широкий низ – из ткани металлик и кожи, как будто его модели прилетели из космоса. Его показы были не просто выходом моделей на помост: он первым начал устраивать на подиуме настоящее представление. Клод Монтана прославился смелым сочетанием цветов и ярких, роскошных тканей – шелка, бархата, кашемира и тонкой драпированной кожи, в обтекающих фигуру минималистских нарядах. Я помню его черные кожаные короткие шорты в сочетании с пурпурными меховыми куртками. Бунтарь Жан-Поль Готье был мастером переосмысления старого и изобретения нового. Он превратил marini`ere (тельняшку) в бальное платье с перьями; перекраивал шляпы, носки и трико. Надел корсет поверх платья и рубахи и сделал его главным акцентом коллекции. Все мы помним, как Мадонна во время своего тура Blonde Ambition выступала в остроконечном бюстгальтере от Готье. «Король стретча» Аззедин Алайя создавал соблазнительную одежду, в которой женщина выглядела богиней. Он первым представил стретч на подиуме, открыл спандекс и создавал одежду из облегающего трикотажа, который подчеркивал каждый изгиб женского тела. Обнаженное тело показывал осторожно, через плетение, вырезы, кружево и легкие ткани. Он оставался верным себе
Я тоже мечтала открыть женщине мир стиля и женственности и начала еще в детстве с мамы, сестер и себя самой. Я стала собственным манекеном, закалывая на себе ткань и собирая шифоновые складки на булавки. В 11 лет я вытянулась, фигура у меня была мальчишеская, и я подолгу изучала себя в зеркале, сочиняла и перекраивала наряды так, чтобы они выглядели по-парижски шикарно (в моем тогдашнем понимании, конечно). Я смешивала стили, экспериментировала с цветом и формой. Увидев в зеркале оригинальный силуэт, чувствовала себя такой счастливой, словно добилась чего-то очень хорошего. Я была в восторге от того, что могу полностью измениться, всего лишь сменив наряд. Какое богатство образов, и все они в моем распоряжении! Одна эта мысль придавала мне сил. Создавать образы при помощи одежды стало моим любимым занятием.
В школе я прослыла оригиналкой, потому что носила обувь на деревянной платформе, джинсы с низкой талией и полосатые блузки. Во время урока рисовала на полях женские силуэты и сочиняла для них истории. Рассматривала других девочек, представляя, что можно улучшить в их внешности и чем я могу помочь. А потом выяснилось, что и девочки, и взрослые женщины уже обратили внимание на мое уникальное чувство стиля и начали обращаться ко мне за советом, какую сделать прическу и как лучше одеться. Я с удовольствием отвечала всем – например, вам лучше заправить рубашку и надеть каблуки, – и к одиннадцати годам поняла, что ко мне прислушиваются и я не боюсь высказывать собственное мнение.
Я все время думала о том, как мне выйти за рамки того, что я уже знаю о стиле. Мои родители пытались меня урезонить: они боялись, что смелые взгляды на одежду и внешний вид в столь юном возрасте помешают получить хорошее образование, поэтому я работала на уроках изо всех сил и делала все, что задавали на дом, лишь бы заслужить право быть провокатором, стильным провокатором. Домашний покой я зарабатывала хорошими оценками.
Но были у меня подруги, которые, в отличие от родителей, не унимались: «Ну почему ты не можешь быть нормальной?» Меньше всего мне хотелось, чтобы меня стыдились, если мы всей компанией шли гулять. Но мне слишком нравилось играть со стилем и узнавать в этой игре что-то новое о себе. И я очень быстро поняла, что мне совершенно неинтересна «нормальная» жизнь. Быть «другой» означало бросать вызов окружающим, быть для них неудобной. К двенадцати годам я поняла, что когда у тебя есть свой стиль и свое мнение, то есть и друзья и – враги.
Мое детство было сплошной идиллией, меня любили, за порогом была прекрасная природа. Но мама не верила в сказки. Она рассказывала своим дочерям, что мы сами отвечаем за собственную жизнь и не должны ждать принца на белом коне, который все сделает за нас. Она считала, что если мечтать, то о независимости. Это и стало моей первой мечтой.
Моя мать (кстати, ее тоже зовут Катрин), вышла замуж в двадцать два года и вскоре забеременела. Ее жизнь сложилась так, что она не смогла позволить себе независимость и, вместо того чтобы исполнить мечту и стать учителем, осталась дома, заботилась о нас и следила за нашим образованием.
Хотя она была счастлива и отец хорошо ее обеспечивал, но родись она в другую эпоху, то выбрала бы совсем другой путь. Энергию и творчество она направила в семью: это был достойный труд, но ей чего-то не хватало. Мне кажется, мама рассказывала нам, своим дочерям, о том, как важно быть независимыми и добиваться чего-то своего в жизни, чтобы доказать отцу, что девочки ничем не хуже мальчиков. Мама хотела, чтобы он гордился нами так же, как гордился бы сыновьями.
Я тогда и не догадывалась, что девочки – это слабый пол. До сих пор не могу представить себе, чтобы какие-то мальчики, родись они вместо нас, были бы такими же бесстрашными, какими были мы. Мы с сестрами так и обращались друг к другу – «брат». В своей компании я была лидером. Я хотела быть главной и сильно удивилась, когда подруги сообщили мне, что обычно главные – мальчики. Я была не робкого десятка и не уступила бы никому позицию лидера, потому что в этой роли чувствовала себя прекрасно.
Я никогда не понимала сказок про принцесс. Сидеть на месте и ждать, пока меня спасут, и не принимать участия во всех этих приключениях? Ну уж нет. Спасибо моим родителям за то, что они объяснили мне, как это важно – быть сильной и независимой, как здорово мечтать быть героиней собственного романа и ничего не бояться. Если бы кто-нибудь и собрался прискакать верхом, чтобы спасти меня, это могла быть только я сама.
Мальчиков не учат зависеть от кого-то или ждать принцессу. По собственному опыту я знаю, что девочку нужно воспитывать так, чтобы она понимала, что должна сама отвечать за свою жизнь. И мать не обязательно должна быть живым примером. Моя мама была домохозяйкой, но постоянно твердила нам, что мы не должны повторять ее судьбу, потому что мы девочки, которые будут жить в XXI в. Она рассказывала, как много вокруг возможностей, и часто говорила: «Чем меньше вы зависите от других, тем больше вас будут любить мужчины».
Истории про девочек, у которых появился шанс изменить судьбу, трогают меня до глубины души. Я советую посмотреть два фильма на эту тему. Первый из них фильм Софии Копполы «Девственницы-самоубийцы» 1999 г. с Кирстен Данст в главной роли. Фильм рассказывает о пяти сестрах, живших в 1970-х гг. в маленьком городе, которые были вынуждены покончить с собой из-за обстановки в семье. Я посмотрела этот фильм много лет назад, и он до сих пор не дает мне покоя. Второй фильм – «Мустанг» 2015 г. турецкого режиссера Дениз Гамзе Эргювен. Здесь тоже рассказывается о пяти сестрах. Религиозные родители не давали им жить нормальной жизнью: двух девочек насильно выдали замуж, одна покончила с собой и только две самые младшие сумели сбежать в Стамбул. Страшно подумать, но такие истории происходят в жизни сплошь и рядом и сегодня.
Родители должны защищать детей от подобных трагедий. Я была счастлива, когда Хиллари Клинтон была выдвинута от своей партии на пост президента. Это доказало, что мечта о равенстве достижима и, возможно, станет реальностью.
Когда я стала матерью, я уже знала, что должна с раннего возраста объяснить своему сыну, что роль, которую общество и культура навязывают мальчикам, не должна определять его жизнь. Я всячески поощряла его творчество, не останавливала полет воображения. Взяв в руки карандаш, он начал рисовать на обоях в комнате. Я никогда не кричала на него и не запрещала ему это делать. Я хотела, чтобы он творил. Со временем первые каляки превратились в слова и рисунки, потом в изображения Микки-Мауса, а в подростковом возрасте он начал делать граффити. Постепенно его комната превратилась в один огромный холст, на котором он сам, а потом и его друзья могли выразить себя. Он рисовал любимых персонажей кино: Джека Воробья из «Пиратов Карибского моря», звезд баскетбола – Майкла Джордана, Стива Нэша, Дуэйна Уэйда и Леброна Джеймса, а потом пришла очередь первого граффити о любви, сексе и рок-н-ролле. Сегодня Оскар – обычный американский мальчик, родившийся в Нью-Йорке и выросший сразу в двух культурах, французской и американской. Он доволен собой, чемпион по баскетболу, умеет сопереживать и быть щедрым. И сейчас я понимаю, что начиналось все с детских рисунков на стене, со свободы самовыражения. Он до сих пор рисует на стенах в своей комнате, хотя ему уже девятнадцать. Иногда я просто поднимаюсь в его комнату и смотрю на эту огромную книгу истории его воображения. Мы любим эти стены, для нашей семьи они – сокровище.
Что было бы, если бы каждый ребенок мог давать волю воображению и выражать себя без ограничений? Главной валютой нашей культуры стало бы творчество. Мы бы могли делиться и обмениваться идеями (а ведь именно с этого все и начинается), а потом воплощать наши мечты в жизнь.