Француженки не терпят конкурентов
Шрифт:
Почему же она упорно думает о нем только плохое? И скажите на милость, разве он принес ощутимый вред кафе ее тетушек? Его сотрудники просаживают в «Волшебной избушке» половину жалованья.
– Кристоф зашел, чтобы написать о нас в своем блоге. Вероятно, заметок со временем могло быть две или три. С парочкой наших рецептов, нескольких фотографий кафе… Его блог – самый популярный в Париже! Но разве вы могли допустить такое? Вы ловко нашли, чем соблазнить его, чтобы он переключил внимание на вашу персону, даже если ради этого вам пришлось пожертвовать одним из ваших драгоценных секретных рецептов…
Она раскраснелась.
– Так вы полагаете, что я провел этот день, показывая тому треклятому навязчивому блогеру, как готовить мое «Желание»… мое фирменное «Желание»… тайно замыслив лишить вас его внимания?
Она покрепче скрестила руки. Отчего ее груди обозначились резче, вызвав в нем новый прилив жара.
– Очевидно.
Им овладело сильнейшее возмущение – такое, что он не осмеливался выдать его словом, поэтому, резко отвернувшись, уткнулся взглядом в окно. Далеко внизу из кафе вышли две знакомые фигуры, закутанные в накидки с капюшонами для защиты от слишком холодного даже для них вечера. На сегодня «Волшебная избушка» закрылась. Темная, опустевшая, полная остроконечных шляп и опасных шоколадных соблазнов.
– Далеко ли собрались нынче вечером ваши тетушки?
– На… дружеские поэтические чтения, – запнувшись, ответила Магали, поставленная в тупик его внезапным вопросом.
Он отвернул лицо от окна, еще не избавившись от возмущения.
– А какой рецепт вы собирались показать Кристофу? Ваш фирменный chocolat chaud?
Немного помолчав, она, пожав плечами, кивнула.
– Или ваш tarte aux pistaches et aux abricots [87] ? Тот, что вы изобрели, умирая от желания попробовать мои фирменные макаруны?
87
Торт с фисташками и абрикосами (фр.).
Она прищурилась.
– Я не умираю от такого желания.
Он сделал рукой повелительный жест.
– Давайте, покажите мне ваш секретный рецепт!
Она сжала зубы.
Может быть, он прекратит приказывать ей в ее собственном доме?
– Магали, – заметив ее неудовольствие, он повторил заход, – если бы вы были столь любезны, чтобы показать мне его…
Разбуженный ею зверь проснулся в нем с голодным алчущим восторгом.
– …тогда, кстати, вы бы узнали, почему я старался увести Кристофа подальше от вашей кухни.
Глава 18
Магали не ухватила до конца, что он имел в виду, но, не чувствуя в словах Филиппа никакого подвоха, решила удовлетворить его просьбу.
И то правда – сам Филипп Лионне попросил показать ему ее оригинальные рецепты!
Разве это не повод для триумфального торжества? Наконец он дал слабину, пусть она так и не попробовала его соблазнительных пирожных! Но почему ее не покидает странное ощущение, будто она с удовольствием подчиняется его воле?
Они спустились по тускло освещенной лестнице, где в скудном свете обозначались дверные проемы и можно было не бояться случайно потревожить других жильцов. Филипп шел впереди, его широкая спина надежно защищала ее от возможного падения. Но зато она не могла видеть его лица. Только мельком – слабо различимые, грубые
Переход по темному дворику вновь заставил Магали содрогнуться от холода. В такие вечера ей больше всего хотелось лежать, уютно свернувшись в теплой кровати в своей верхней квартирке. Без всяких незваных гостей. Но не отказалась бы, наверное, от желанных жарких и крепких объятий под одеялом…
Филипп открыл дверь, пропуская ее, и, когда она проходила под его рукой вблизи его тела, ее пробрала странная атавистическая дрожь.
Щелкнув на кухне выключателем, она испытала неожиданное облегчение, увидев знакомые ей предметы и обстановку освещенными привычным теплым и золотистым светом. Но отчего-то сердце ее забилось быстрее, хотя она и подавляла волнение. Каждой клеточкой кожи она ощущала малейшие его движения.
За темным арочным сводом в передней части кафе свет не горел. От этого кухня казалась еще меньше – тесной сокровенной каморкой в окружении густой тьмы. И все же отсюда можно было разглядеть очертания витрины с шоколадными деревьями – их большие и темные силуэты чернели на фоне уличных фонарей.
Филипп исключительно любезно подошел к ней сзади и помог снять куртку.
Разумеется, такую элементарную вежливость мог бы проявить любой обладающий чувством собственного достоинства принц. Но почему же она вдруг почувствовала себя такой растроганной и уязвимой, словно он погладил ее плечи, а его дыхание пощекотало ее затылок, хотя в действительности ничего подобного не было? Он оказался так близко, что Магали смогла уловить его запах. От него пахло карамелью.
Повесив ее куртку, Филипп тоже разделся. Атмосферное давление в кухоньке вдруг резко скакнуло вверх, точно в ее небольшое пространство нагнали слишком много воздуху. Они с тетушками почти никогда не работали тут все вместе, предпочитая готовить по очереди, чтобы не доводить друг друга до едкого раздражения.
Но сейчас, в присутствии здесь только Филиппа, кухня показалась Магали переполненной до предела. И она по доброй воле согласилась на столь необдуманное соседство? Ведь им придется толкаться у одного стола и тянуться руками то за одним предметом, то за другим… Что ж, винить ей некого, она сама совершила этот опрометчивый шаг… Ох…
– Итак, что вы предпочли бы мне показать? – как ни в чем не бывало, не подозревая о том, какие бури бушуют в ее смятенной душе, поинтересовался Филипп все с тою же вкрадчиво-вежливой интонацией. – Ваш знаменитый chocolat chaud, сводящий людей с ума? Или тот тортик, на который я… – на этом местоимении его голос вдруг приобрел особую нежность, – вдохновил вас?
– Мой горячий шоколад тут, разумеется, ни при чем, – с нервным смешком заметила Магали.
Шоколад, сводящий людей с ума? Что за абсурд! Может быть, он сам обезумел?
– Рецепты на редкость просты, – отвечала она внешне спокойно.
– Тогда почему бы вам не показать мне их оба? – Самым невероятным образом он галантно передал ей в руки пальму первенства. – Я никуда не спешу.
Она попыталась всерьез разозлиться – да что он такое замыслил? Он претендует на право распоряжаться ее личным временем! Но эта попытка промелькнула в ее голове как неуместное отвлечение внимания.
Никакой спешки.
Наклонившись, чтобы достать ковшик из шкафчика под столом, она коснулась его ноги.