Француженки не верят джентльменам
Шрифт:
Он слизнул слезы с ее щек, и ей показалось, будто он не знает, что делать с этим особенным вкусом.
Габриэль сидел над тарелкой с теплым золотистым омлетом, мягким и воздушным. На омлете лежала точно необходимая толика масла, и ложка сливок, и чуть-чуть смеси разных сыров, и несколько крупинок морской соли. Джоли была хороша на кухне. Но, конечно, не так хороша, как он. Просто уверенна и довольна. Он становился ужасно счастлив от одного лишь взгляда на нее. Но стоило ему представить себе, что теперь у них с Джоли всегда будет такой неторопливый завтрак по понедельникам и вторникам,
О, putain. Дети? Выучишься ли ты, черт возьми, обуздывать себя когда-нибудь?! Насколько сильную боль ты хочешь испытать?
– Знаешь, ты первая женщина, ну, разумеется, кроме моей матери, которая когда-либо готовила для меня.
Она озадаченно взглянула на него.
– Знаешь, я очень эгоистична, но…
– Нет, ты не такая.
– На самом деле такая, – честно сказала она, будто должна была исповедаться себе.
Это разозлило его.
– Заткнись, Джоли. Ты не знаешь, о чем говоришь.
Эгоистичная? Она?
Та, которая изливала весь свой энтузиазм и ощущение чуда на все, что бы он ни делал. Отдавала свое тело – о, как она отдавала его! Готовила ему ужин. И завтрак. Потому что хотела это делать. Ездила из Парижа в Sainte-M`ere и обратно, чтобы удовлетворить двух безумно жадных мужчин.
Он смотрел на омлет. Неужели все остальные люди в ее жизни были эгоистами куда большими, чем он? И заставили ее считать, что эгоистичной была именно она?
– Ты и вправду ешь это на завтрак, когда живешь в Штатах? – спросил он, чтобы уйти от собственных мыслей. – Яйца? Я мог бы привыкнуть к ним. – Putain. Не мог прикусить себе язык? Конечно, он еще как мог привыкнуть к ним. В этом и заключалась его чертова проблема. Он мог бы очень легко привыкнуть, а она очень легко могла упорхнуть и даже не заметить, как рухнет его мир, когда исчезнет центр этого мира.
Но может быть, это и была ее защита от поглощенных собой людей – ее способность расставаться с ними.
А может быть, ее отец так сильно давит на ее жизнь, что она не может выносить никого другого? Поэтому отец всегда побеждает?
Или, может быть, – всего лишь может быть, – она так же цепляется за мысль, что способна бросить любого, как женщина цепляется за спасательный жилет, пытаясь пересечь Ниагарский водопад, потому что этот жилет дает ей уверенность, хотя и не может сделать ничего существенного. Ему захотелось, чтобы спасательный жилет был и у него.
Глаза Джоли мерцали, и она внимательно посмотрела на него, затем перевела взгляд на то, что делала теперь. Она ставила на стол американские блинчики, смеясь, дразня его, что он привыкнет к американскому завтраку, – привыкнет к американскому завтраку! – и каждый раз, когда она переворачивала очередной блинчик, подбрасывая его точным быстрым движением сковороды, он чувствовал, будто и его сердце тоже оказывается в воздухе в свободном падении.
Он задерживал дыхание каждый раз, когда сковородка оказывалась точно под летящим, кружащимся блином и ловила его. И затем медленно выдыхал, чувствуя странное успокоение от негромкого звука, когда блинчик шлепался
Он не мог поверить, что ищет благоприятные знаки в том, что она умеет переворачивать блинчики!
– Я хотела сказать, что я довольно эгоистична, но…
– Ты когда-нибудь перестанешь повторять это? Merde.
– Мне кажется, что другие женщины, с которыми ты встречался, были теми еще штучками. Они когда-нибудь смотрели на что-нибудь, кроме своего отражения в зеркале? Я хочу сказать, ты, наверное, потому хватался за них, что они были хорошенькими, а ты любишь отдавать себя людям, и они с радостью позволяли тебе это делать, ничего не давая взамен. – Она с громким стуком поставила сковородку на плиту. – И даже не пошевельнув пальцем, – пробормотала она.
Он уставился на нее, внезапно подумав, не инопланетянка ли она. Вдруг ее перенесли на Землю с какой-то чужой планеты? Может быть, надо проверить в Интернете, как выглядит человек по имени Джоли Манон?
– Я же Габриэль Деланж. Вполне естественно, они считали, что готовить буду я.
Не делал ли он раньше то же самое, что и Мэтт, то есть встречался с женщинами, которые не умели видеть его, но хотели, чтобы видели только их.
Какое же везение, что он встретил ее! Она видела его. Она все время смотрела прямо на него и улыбалась тому, что видела. О господи! Но как же ему страшно!
– В самом деле? Им никогда не приходило в голову, что ты можешь устать после тринадцати часов беспощадной физической работы? Или что ты голоден? Ведь известно же, как сгорают калории при такой работе.
А ведь она разозлилась, понял он с удивлением. Так же сильно, как разозлился он, когда она обозвала себя эгоисткой.
– Почему же тебя бросают, Габриэль? Скажи правду. Иная красотка может стать стервой только потому, что ты не пригласил ее выпить. Хотя и не мог пригласить, потому что в твой ресторан прилетал на вертолете президент Франции, чтобы поужинать вместе с лидерами половины свободного мира, и тебе нужно было работать, и для тебя это сказочный вечер, о каком ты мог только мечтать. Ведь этому ты и посвятил всю свою жизнь. А той красотке просто хочется, чтобы ты все это взял да и бросил. Потому что она, видите ли, не может понять, как можно провести вечер за чтением какой-нибудь чертовой книги или уговорить подруг придумать что-то в понедельник вечером самим, без парней.
Габриэль с удивлением посмотрел на нее. Ничего себе. Она набралась кухонного языка гораздо больше, чем можно было от нее ожидать. А ведь она всегда находилась за стеклянными стенами офиса своего отца.
Свое мироощущение она тоже довольно ясно выразила.
– Я, ммм…
– Ешь свои блинчики, – сказала она, сдвигая очередной золотистый блинчик со сковородки ему на тарелку. – Еще нужно, чтобы в этой квартире всегда был кленовый сироп. Я куплю его в La Grande 'Epic'erie [94] , когда буду в Париже.
94
La Grande 'Epic'erie – название магазина (фр.).